– Ты говоришь так, словно девяностые были сущим адом, – фыркнула я.
– Так оно, наверное, и было. А нас спасала наша детская наивность.
Компьютеры проснулись, замигали и позволили нам открыть газетные архивы.
Каталог, очевидно, недавно обновили, но все же он выглядел как привет из девяностых.
– О'кей, у меня есть версия, что было какое-то происшествие, породившее легенду о табло, – сказал Такер. – Ищи любые материалы о Ист-Шоал или самом табло.
Я не возражала против того, чтобы просматривать старые газетные статьи – они же были фактами истории, просто чуть более поздними, чем те, к которым я привыкла. Двадцать минут спустя я нашла первую зацепку – ту, которую уже видела прежде.
«Скарлет Флетчер, капитан чирлидеров школы Ист-Шоал, помогает представить „Табло Скарлет“, являющееся напоминанием о благотворительности и доброй воле ее отца, Рэндэлла Флетчера, которую он продемонстрировал своей помощью школе».
Я развернула экран к Такеру. Он нахмурился.
– Я думал, что табло куда старше. А это событие произошло двадцать лет тому назад.
На фотографии Скарлет вся светилась и сияла двумя рядами белоснежных зубов. Лицо было видно совершенно отчетливо и казалось слегка знакомым. Внизу статьи имелась еще одна фотография. Скарлет стояла под табло рядом с темноволосым мальчиком в форме капитана футбольной команды. Улыбался он через силу.
– Он сексуальный, – рассеянно сказала я.
– Да, если ты предпочитаешь классику, – пробормотал Такер.
– Что-что?
– Ничего-ничего.
– Ты, никак, завидуешь, мистер Клеклый картофельный салат?
– Завидую? Да у меня ж сногсшибательный взгляд! – Такер сдернул очки, закусил конец дужки и подмигнул мне. Я рассмеялась.
Библиотекарша вынырнула откуда-то из-за шкафа и зашикала на меня. Я прикрыла рот ладошкой. Мы вернулись к своим изысканиям.
– Вот, смотри, – сказал Такер. – Здесь нет ничего о табло, зато упоминается Скарлет. – Он повернул экран ко мне.
«Хотя выпускной класс 1992 года школы Ист-Шоал находится только на сто пятьдесят первом месте, он славен несколькими замечательными именами, среди которых Скарлет Флетчер – дочь политического деятеля Рэндэлла Флетчера и первая ученица класса Джунипер Рихтер, результаты тестов которой и по математике, и по языку оказались лучшими в стране».
Мой голос стих:
– Это?…
– Да, это мамочка Майлза.
– Они вместе учились? Значит, она была здесь, когда водрузили табло. И может, расскажет тебе что-нибудь об этом.
Такер потер шею.
– Э… вряд ли.
– Почему?
– Она сейчас в психиатрической лечебнице в Гошене.
– В психиатрической лечебнице? – Я помолчала. – С какой стати?
Такер пожал плечами.
– Мне больше ничего не известно. Она иногда звонит Финнегану, когда Майлз там. Один раз, когда он повесил трубку, я нажал на повтор звонка, мне ответил санитар. Теперь ты должна понять, почему я не прочь совать нос в личную жизнь других людей.
Я откинулась на спинку стула.
– Ты уверен в этом? – спросила я.
– Да. Ты в порядке?
Я кивнула. Вот, оказывается, почему я поверила Майлзу, когда он сказал, что ничего никому не расскажет. Он знал, чего стоит скрывать такую тайну.
Я вновь погрузилась в артикли, стараясь запрятать мысли о Майлзе, его матери и Голубоглазом в закоулки мозга. У меня возникло странное, очень сильное желание увидеть его.
Мой глаз остекленел, а нога затекла почти одновременно. Я хорошенько углубилась в 97-й год, и тут заголовок с экрана словно вдарил меня по лицу.
УПАВШЕЕ МЕМОРИАЛЬНОЕ ТАБЛО УБИЛО ДОЧЬ БЛАГОТВОРИТЕЛЯ
– Кажется, я только что отыскала твою историю, Такер.
– Что?
– Скарлет погибла в девяносто седьмом, – сказала я. – Табло упало на нее, когда она пришла на встречу выпускников. И… Господи, именно МакКой попытался поднять это самое табло, чтобы вытащить ее из-под него. Его ударило током. Скарлет умерла в больнице от полученных травм через несколько часов, а табло повесили на место.
Я показала ему статью. Такер читал ее, и его глаза становились все шире.
– МакКой был в школе вместе с Скарлет, – сказал Такер. – Он попытался спасти ее и не смог. И теперь он боготворит табло, потому что… почему? Оно кого-то убило. – Он выпрямился, запустил руки в аккуратно причесанные волосы и посмотрел на меня. – Он же совсем ненормальный.
– Оно убило не просто кого-нибудь, – возразила я. – Оно убило Скарлет. И он словно… поставил ей памятник.
Памятник мертвой женщине.
Определенно происходило что-то странное. Только я не понимала, что именно.
Двадцать вторая глава
Я сидела в подлеске на холме за мостом Красной ведьмы, стараясь хоть отчасти позабыть о том, что узнала в библиотеке. И не из-за Скарлет, хотя это тоже было интересно. А о Майлзе, то есть о его матери. Из-за нее я не могла заснуть.
Ночь была тихой, только ветер играл листвой и приглушенно журчал ручей. Большинство машин избегают эту дорогу по ночам из-за моста. Люди говорят, что не считают мост достаточно прочным, но все дело, конечно, в том, что они боятся ведьму.
Много лет тому назад, когда люди еще охотились на ведьм, на этой стороне реки жила одна. Это была не просто женщина, которая лечит заклинаниями и травами, а вызывающая всеобщий страх старуха, отрезающая у коров головы и поедающая детей и маленьких зверушек.
И все у этой ведьмы было по большей части хорошо – по крайней мере, так утверждает наша история – поскольку все остальные жители обитали на другом берегу реки и не особенно беспокоили нашу старушку. Но потом построили мост, и люди начали пробираться в ее владения, и это приводило ведьму в ярость. Она поджидала у моста и убивала тех, кто приходил к ней после наступления темноты.
В конце концов ее вроде как поймали и казнили. Но даже теперь, когда машина проезжала по мосту ночью, можно было слышать ведьмины крики и визги. Ее прозвали Красной ведьмой, потому что она была покрыта кровью своих жертв.
Я была практически единственным подростком в штате, не боявшимся этой самой ведьмы. Не потому что отличалась чрезмерной храбростью, а потому что знала, откуда взялась эта легенда.
Из-за поворота показался свет фар. Я драпанула подальше от дороги и спряталась за деревом, хрустя ветками и шурша упавшей листвой, хотя прекрасно понимала, что они меня и так не заметят. Машины съехали на обочину. Дверцы открывались и закрывались. Раздавались голоса, слов было не разобрать. Высокое девичье хихиканье, низкий гогот юношей. Тинейджеры приехали поиграть с ведьмой. В свете фар на асфальте появились длинноногие тени.
Их было пятеро: четверо в первой машине и один во второй. Холодный осенний воздух заставлял ребят вжимать головы в плечи. Похоже, первые четверо пытались уговорить пятого сделать что-то. Девушка снова хихикнула.
Пятый откололся от остальных и зашагал по мосту. Лес эхом отвечал на его шаги. Храбрый парень. Обычно на уговоры уходило больше времени. Я и другие, когда он окажется на моей стороне, упустим его из виду из-за деревьев, но если он станет взбираться на холм, то будет хорошо виден в лунном свете.
Парень пересек мост и остановился в темноте, оглядываясь по сторонам. А затем направился к холму.
– Майлз?
Я встала и вышла из-за деревьев. Мне следовало бы догадаться. Я не хотела остановить его или сделать что-то еще в этом роде, но он все же замедлил шаг и уставился на меня.
– Алекс? Что ты здесь делаешь?
– Нет, что здесь делаешь ты?
– Я первый спросил. И поскольку ты вся дрожишь от холода среди этих деревьев, а никто не делает ничего подобного по ночам на мосте Красной ведьмы, твой ответ должен оказаться куда более значимым, чем мой.
– Приходится делать это, если ты ведьма.
Он непонимающе смотрел на меня:
– Ты ведьма?
– Я ведьма, – пожала я плечами.
– Сидишь здесь по ночам и наводишь страх на людей?
– Нет. Сижу и наблюдаю за тем, как люди наводят страх сами на себя. Это интересно. А ты здесь с какой стати?
Майлз бросил через плечо:
– Клифф, Райя и еще несколько человек собрали деньги, чтобы отдать их мне, если я пройдусь ночью по мосту. Я не удосужился сказать им, что не верю в местные легенды.
– Наверное, они надеялись, что если легенда правдива, то ведьма уберет тебя с их пути.
– Рихтер! Видел кого-нибудь? – Я узнала голос Клиффа.
Майлз оглянулся и вздохнул.
– Хочешь посмеяться над ними? – спросила я Майлза.
Мы вместе сошли с холма и встали по другую сторону моста в густой тени деревьев, так что нас совершенно не было видно.
– Все, что ты должен делать, так это вопить во всю мощь своих легких.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас. Словно на тебя напали.
Майлз набрал в грудь побольше воздуха и завопил. Клифф и остальные подпрыгнули, но с места не сдвинулись. Голос Майлза стих.
– Да ладно тебе, Рихтер, мы же понимаем, что ты пытаешься…
Тогда я завизжала. Это был пронзающий уши, напоминающий звуки цепной пилы визг кровавого убийцы. Клифф, пытаясь убежать, споткнулся, упал и снова с трудом поднялся на ноги. Райя захрипела. Двое остальных рванули к машине, за ними Клифф и Райя, и скоро их след простыл. Мы с Майлзом какое-то время молча стояли и ждали. Холод щипал мои щеки.
– Ты часто такое проделываешь? – наконец спросил Майлз.
– Нет. Только сегодня.
Он не отрывал от меня взгляда.
– Что такое? – спросила я.
– Почему ты здесь?
– Я же тебе сказала – я ведьма.
– Как ты стала ведьмой?
Я вздохнула и стала размахивать руками взад-вперед, гадая, сказать ему или нет. У Майлза снова был такой взгляд, словно он понимал, что происходит у меня в голове.
Вокруг нас на тысячи голосов шуршал листьями ветер.
– Листья шелестят, – сказал Майлз, глядя на лес.
Я снова вздохнула. Ветер донес до меня пряный аромат и запах мятного мыла.
– Какое-то время назад у меня выдалась плохая неделя, – наконец сказала я. – Я тогда училась в Хилл-парке. Выскочила из дома ночью, потому что, видишь ли, решила, что меня хотят похитить коммунисты. И прибежала сюда, визжа во все горло. И, по-видимости, до смерти напугала каких-то наркоманов. На следующее утро родители обнаружили меня спящей под мостом. И сгорели от стыда.