Прежде чем потерять способность говорить, Финнеган смог произнести всего два слова:
– Ты уволена.
Сорок седьмая глава
Маму это не удивило.
Как только она увидела мою губу, то сразу поняла, что случилось. Словно у Финнегана была с ней телепатическая связь или что-то в этом роде.
Или, скорее, у Финнегана была сестра, которую звали Могилокопательница.
Мама усадила меня в моей комнате и заставила сидеть там остаток ночи. Чарли составила мне компанию, она свернулась калачиком у меня на коленях, а я обнимала ее. Вся серьезность ситуации не доходила до моего сознания до полудня субботы, когда на пороге появился извиняющийся Майлз.
– Я не хотел, чтобы тебя выгнали, – сказал он.
Я пригласила его войти, но он так и стоял на коврике за дверью с руками, засунутыми в карманы. Тени опоясывали его глаза. На левой скуле наливался синяк, и было непонятно: последствие это драки у Финнегана или нет.
– Не твоя вина, что Клифф съездил тебе в ухо, – сказала я. – А это не человек, а груша весом двести фунтов. Ты и в самом деле думал, что я буду стоять и ждать, когда он вдарит тебе еще раз?
Он смотрел на меня.
– Ответ «нет, не думал», потому что «нет, не буду». Кроме того, Финнеган собирался найти любой предлог, чтобы рано или поздно избавиться от меня. Я рада, что погорела на чем-то значительном.
– Я бы справился с Клиффом, – сказал Майлз. – Из меня не единожды выбивали дерьмо. А тебе нужна была эта работа.
Я хотела поспорить с ним, но иногда он был невыносимо прав. Меня не просто уволили; меня уволили за организацию драки. Теперь я даже не смогу попросить у Финнегана рекомендацию. Я быстро осмотрелась, чтобы удостовериться, что нас никто не подслушивает, но мама ушла в магазин с Чарли, а папа заснул на тахте с «Нэшионэл Джиографик». Я вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.
– Уже очень поздно, – сказала я, а затем жалко улыбнулась. – Но у меня теперь будет больше времени, чтобы понять, что проделывает МакКой, верно?
Я шутила, но Майлз хмурился:
– Ты все еще хочешь проникнуть к нему в дом?
– Я должна понять, что происходит. Нас не поймают, все пройдет замечательно. – Я не сомневалась, что так оно и будет, если Майлз все еще готов быть с нами. Я ждала, но он становился все угрюмее, пока не сдвинул очки на лоб, чтобы потереть глаза.
– Ты знаешь, я помню, как приподнимал тебя, – наконец сказал он.
– Что?
– Ну, когда мы имели дело с лобстерами. Я помню, как приподнял тебя. Ты была тяжелая.
– Э… спасибо.
Он помотал головой:
– Когда ты хочешь провернуть все это?
– В день перед вручением весенних спортивных наград.
– Это скоро.
– Да. Такер узнал у главного секретаря, что Мак Кой сильно задержится в тот день – ему придется готовиться, значит, дома его не будет. Я сказала маме, что меня позвали в школу помочь клубу убрать зал – я бы и так улизнула, но родители не сводят с меня глаз.
Майлз резко выдохнул через нос.
– О'кей, – сказал он. – Мне заехать за тобой?
– Такер сказал, что может это сделать, а с тобой мы встретимся уже там. Ведь ты все равно живешь рядом.
– Хорошо. – Он на секунду замешкался, затем повернулся, чтобы уйти.
– Подожди! – Я схватила его за рукав. – Ты сердишься?
Майлз слегка повернулся ко мне.
– Я много чего, – отрывисто ответил он. – Не знаю.
– Ты мог бы… мог бы побыть здесь еще немного? Тебе же не нужно сейчас домой.
– Не нужно… – начал он. А потом «Фиренза» моей мамы свернула на нашу улицу и въехала на подъездную дорожку, заблокировав грузовик Майлза. Чарли прыгала на пассажирском сиденье. Мама вылезла из машины и потребовала помочь ей отнести покупки в дом.
– Ну, – сказал он, и клянусь, в его голосе слышалось облегчение, – похоже, я действительно могу ненадолго остаться.
Сорок восьмая глава
В день перед вручением весенних спортивных наград Такер заехал за мной как раз в то время, когда тени деревьев начали удлиняться. Я подбежала к его внедорожнику так быстро, как только могла, проигнорировав обзор по периметру, чтобы мама не сумела разглядеть, кто за рулем. Над нашими головами парил феникс Ганнибалз-Рест. Я не стала говорить об этом Такеру.
– Мне ничего не нужно брать с собой, верно? – спросила я, проверяя себя. Кеды. Джинсы. Майка в полоску.
– Нет. Рихтер сказал, что знает, как быстро туда забраться. – Такер выехал с подъездной дорожки и взял курс на Лейквью.
– Почему ты до сих пор называешь его Рихтером? Раньше звал Майлзом.
Такер пожал плечами.
– Думаю, привычка. Не знаю, смогу ли когда-нибудь называть его по-другому.
Мы доехали до Лейквью за десять минут. Такер проехал улицу Майлза, а затем еще две – до глухого тупика, куда приходили умирать радуги и единороги. Грузовик Майлза уже стоял у края дороги. Такер припарковался за ним и показал на дом, стоявший немного впереди:
– Вот он.
Когда-то это, вероятно, было хорошее место, но теперь дом весь зарос неухоженным плющом. Задумывался дом красно-белым, но белый облупился и пожелтел, а красный выгорел до бледно-розового.
Мы вышли из машины и увидели Майлза.
– Пока я здесь, он дома не появлялся, – сказал он.
– Сколько у нас времени, как вы считаете? – спросила я.
– Час. – Иван и Ян пообещали задержать Мак Коя в школе по крайней мере до четырех. Этого хватит за глаза.
– Ты уверен, что сможешь забраться в дом? – спросил Такер.
Майлз издал небольшой смешок:
– Бомон, имей хоть немного веры. Я же забрался к тебе, забыл?
Такер закатил глаза:
– Вот и прекрасно. Давай двигай.
Оба они пошли по дорожке. Но тут в поле моего зрения попало что-то ярко-красное за водительским сиденьем такерского внедорожника. Я оглянулась, гадая, не галлюцинация ли это, а потом сообразила – мне знаком этот оттенок красного.
– Стойте!
Мальчики остановились, а я пошла обратно к машине и распахнула заднюю дверцу. Между сиденьями свернулась клубочком Чарли, да так плотно, что я проглядела ее. Она смотрела на меня, ее глаза были большими и испуганными. В кулачке зажат черный король, блестящий от слюны и весь в отметинах от зубов.
– Чарли!
– Прости! – заныла она. – Я думала, вы едете в школу, и мне захотелось посмотреть на нее! Вы никогда не берете меня с собой!
Я потянула себя за волосы.
– Серьезно? Э… Сейчас я не могу отвезти тебя домой.
– Давайте я пойду с вами! – Она попыталась выпрыгнуть из машины. Я засунула ее обратно. Мне не хотелось, чтобы она шастала по дерьмовой части Лейквью-Трейл.
– Где мы? – вопросила она.
– Оставайся здесь. Ты меня слышишь? Не выходи из машины. – Я попыталась пригвоздить ее к месту моим самым выразительным взглядом.
– Никуда. Не. Уходи. С. Этого. Места. Поняла?
Она кивнула, но все еще пыталась разглядеть, что там снаружи. У меня было такое чувство, будто она не поняла ни слова из сказанного мной.
– Что там у вас? – позвал Майлз.
Я погрозила Чарли пальцем и захлопнула дверцу. Она снова уселась на сиденье и скрестила руки на груди, надутая.
– Чарли забралась в машину – решила проветриться. А я этого не заметила. Теперь пусть сидит тише мыши, пока мы здесь.
Майлз и Такер посмотрели друг на друга, но промолчали.
Мы подошли к входной двери дома МакКоя. Я сделала обзор по периметру, специально обратив внимание на внедорожник, дабы удостовериться, что Чарли не вылезла из него. Майлз прошел прямо к козырьку крыльца. Пошарил по нему рукой и достал ключ.
– Откуда ты знал, что он там? – спросил Такер. Майлз пожал плечами:
– Он их наверняка везде распихивает. – Потом отодвинул ногой коврик у двери, и под ним обнаружился еще один ключ. – Видишь? – Он вернул коврик на место, отпер дверь и открыл ее.
Внутри запах затхлости пропитывал все как плохой одеколон. Такер чихнул.
Майлз закрыл за нами дверь.
– Все выглядит так… нормально, – сказал Такер.
Мы прошли мимо лестницы и вошли в столовую, уставленную шкафами.
– Для человека за восемьдесят и на пенсии, – возразила я. Антикварная мебель была понатыкана вплотную друг к дружке – кое-что сломано, кое-что в приличном состоянии. Мне показалось, я усмотрела противогаз времен Второй мировой войны, пристроенный между сломанными весами и консервной жестянкой, но я поспешила схватить Майлза за руку и убедила себя, что мне привиделось.
Мы прошли весь первый этаж дома – от столовой, мимо узкой грязной кухни и до гостиной, устланной ворсистым ковром отвратительной оранжевой расцветки. В жизни не видела ничего подобного. Долю секунды я боролась с искушением оставить МакКою записку, где выразила бы мое глубокое и искреннее изумление перед тем, что он способен выдержать такой ковер в своем доме, для чего необходимо великое мужество.
Мы не увидели ничего необычного, за исключением противогаза и нескольких магнитиков в форме свастик, прикрепленных к холодильнику.
– Я ничего такого не заметила, – сказала я.
– Я тоже, – пожал плечами Такер. – Но есть еще и верхний этаж.
Я повернулась к лестнице и засекла знакомый красный цвет.
– Чарли! – зашипела я, бросаясь за ней. Я же знала, что нельзя ей доверять, что она не будет сидеть в автомобиле. В этом она слишком походила на меня. Она замерла на середине лестницы, оглядываясь назад.
– Я велела тебе оставаться в машине! – шикнула я.
– Но я хочу помочь! – крикнула она, топнув ногой.
– Сейчас же спускайся!
– Нет!
– Карл Великий!
– Ты совсем как мама! – Она понеслась по лестнице наверх. Я – за ней. Майлз и Такер сразу за мной. Я пошире открыла плечом дверь, через которую уже просочилась Чарли.
И застыла на месте.
– Посмотрите на все эти платья! – тихо пропела Чарли.
Комната оказалась настоящим музеем. Платья – бальные, домашние, коктейльные, официальные и даже свадебные были надеты на манекены со светлыми париками. Позади них на стенах висело великое множество фотографий – все одной девушки: Скарлет.