Помнит. Вот только жаль, что именно это.
— Значит, не он? Тогда кто? — Я выдвигаю стул и усаживаюсь за стол, снимаю упаковку с контейнеров.
— Забудь. Это все мелочи, — отмахивается девушка.
Я перевожу на нее взгляд, и мне на голову будто ведро ледяной воды выливают. У меня перехватывает дыхание, когда когда Мартышка подъезжает ко мне вплотную: бледная, напуганная, с дрожащими губами.
— Олеся, что с тобой? — сдавленно спрашиваю, поддаюсь вперед, ближе к ней.
Девушка порывисто обнимает меня, так крепко, что мне становится безумно страшно. Я обнимаю ее за плечи, сжимая в руках, и тут же чувствую, как мою шею обжигают горячие слезы.
— Я боюсь, Андрей, — жарко шепчет она. — Боюсь обмануться. Я так долго ждала этого, а вдруг все это иллюзия? Вдруг обман?
Мартышка утыкается носом мне в шею, плачет. Господи! Это так… Ее слезы терзают мое сердце. Оно пропускает удар всякий раз, как Олеся всхлипывает.
— Олесь! — глажу ее по волосам, вдыхаю ее так и не забытый аромат цитрусов и моря. Моя эта девочка, всегда была моей и ею останется. Больше я ее не отпущу.
— Олеся, — мягко отстраняю ее от себя, обхватываю ее заплаканное лицо ладонями, провожу по щекам большими пальцами, стирая влагу, — давай знаешь что сделаем?! — не спускаю с нее глаз.
— Что?
— Мы поедем к моему другу в больницу и там тебе сделают снимок. Вот тогда и будем разговаривать. А сейчас у нас с тобой могут быть только предположения. И только. Олеся накрывает мои руки своими холодными дрожащими пальцами, сжимает.
— Да. Я поеду. Не хочу затягивать, — соглашается девушка, но в ее глазах все же есть сомнение.
— Ты чего-то боишься? — задаю ей вопрос прямо.
— Да, Андрей. Боюсь. Боюсь, что мне вынесут приговор, — шепотом отвечает Мартышка.
— Дурочка ты, Лесь. Твой приговор уже исполнен, второго не будет. Так что все, что с тобой могло произойти плохого, уже произошло, — шутливо произношу и щелкаю ее по кончику покрасневшего носа.
— И что же это? — озадаченно спрашивает.
— В твой жизни снова появился я, Мартышка. Так что давай собирайся, а я пока наберу Степану. Надеюсь, сегодня его смена, — уже бурчу себе под нос, — и его не придется дергать.
— Смотри сюда, ты это видишь? — Степан указывает мне место на позвоночнике Олеси. — Если вдруг что-то пойдет не так, она вряд ли сможет в дальнейшем сидеть. Не удивительно, что ей не стали трогать его.
Степан перекатывается к другой части стола, где расположен экран с еще не напечатанными снимками.
— Твою мать, Степа, разве такое возможно? Ты меня сейчас хочешь убедить в том, что если будет поврежден ствол, то запускается необратимый процесс? — мне эти слова произносить страшно, не то что оставлять подобные мысли в голову.
— Именно, Андрей, — сухо, без эмоций, констатируя только факты, произносит мужчина. — Ее падение спровоцировало толчок этого осколка. И если раньше все было стабильно, то теперь это напоминает “мартышку с гранатой”. В любой момент при неудачном стечении обстоятельств — я имею ввиду, это физическая нагрузка, либо повторное падение — могут спровоцировать проникновение осколка вглубь, и все, пиши пропало, — пожимает плечами друг.
— И что ты предлагаешь делать? — нависаю над столом, вглядываясь в неприметный чуть осветленный участок на черно белом снимке.
— Надо подумать, Андрей, — потирает пальцами подбородок Степан. — Не повезло девочке.
— Без философии Степ, — обрываю друга, но сказанные им слова уже проникли в мозг и аккурат осели в сердце, сжав его так сильно, что заболело за ребрами.
Глава 22
Без лишних слов, медленно разворачиваюсь и направляюсь к выходу и уже возле двери кидаю через плечо: за описанием заеду завтра.
— Андрей, мы едем не туда, — наблюдаю за Мартышкой боковым зрением.
Ее выражение лица такое забавное: она хмуриться, эмоции и ее мимика выдают активную деятельность ума. Вспоминает дорогу и видимо прикидывает маршруты по которым мы можем доехать до нее.
— Хочу пригласить тебя в гости. Отказы не принимаются, — развязно ухмыляюсь, пряча за этим тоном беспокойство.
Я так и не решился рассказать все то, о чем мы говорили со Степаном. У Олеси так светятся глаза, что у меня не хватает смелости потушить их сияние.
— Так нечестно, — поджимает губы девушка, и складывает на груди руки.
— Возможно, но при других обстоятельствах мне бы не удалось тебя к себе затащить… — я делаю много значительную паузу, чтобы Мартышка сама могла додумать, то что я недосказал.
— Андрей, ты хамло, — смотрит на меня раскрывшимися глазами Мартышка.
— А ты разве не знала? — опускаю ладонь ей на колено сжимаю.
Олеся закатывает глаза, прикусывает нижнюю губу, откидывается на спинку сиденья.
— Мартышка, — зову взволнованно, и разжимаю пальцы, но неожиданно мою руку сверху накрывает ладонь Олеси. Она переплетает свои пальцы с моими и не дает убрать руку.
— Все хорошо, — хрипло шепчет. — Ты просто не представляешь, как это здорово чувствовать. Пусть остается так.
Сжимает она ладошкой мою, молча предлагая оставить все как есть.
У меня от волнения аж в горле все пересохло. Мать твою! Вот этого я н ожидал. Совсем.
— Значит ты все же приняла правильное решение? — чтобы хоть как-то отвлечься задаю тупой вопрос, который она точно должна понять к чему относится.
— Угу, если ты имеешь ввиду Руслана, — кивнула девушка. — А ты знаешь, ко мне приходила твоя девушка. Кричала, кидалась драться. На нее мама даже заявления писать собралась.
— Какого черта? Ты серьезно? — не верю в услышанное.
— Угу. А еще Руслан звонит, угрожает мне расправой. Я поэтому и перебралась в квартиру, которая закреплена за нашей сборной, — Олеся замолкает, а меня всего рвет изнутри от несправедливости и от того, что я ее допустил. — А знаешь, я даже рада всему тому, что произошло, — неожиданно говорит она, открывает глаза и поворачивая голову впивается в меня взглядом.
— Мартышка. Не вынуждай меня… — отвечаю сдавленно.
— Я так рада, что мы встретились Андрей. Правда. Жизнь такая странная штука, не разгадать ее. Я думала, что никогда не смогу простить тебя, но оказалось, что это не так. И сейчас вместо обиды я чувствую к тебе благодарность, — Олеся говорит быстро без запинки, как будто боится забыть или не сказать что-то важное.
— Олесь…
— Не перебивай, — резко обрывает меня. — Я хочу сказать тебе что-то важное, чтобы ты знал. У нас с Русланом ничего не было. Да и вообще ты был в моей жизни первым и последним мужчиной. Больше никого.
После этих слов в машине повисает пауза.
Медленно поворачиваю голову к Олесе:
— Прости, — сдавленно отвечаю и притягиваю к себе ее ладонь, прижимаюсь губами.
— Тебе не за что извиняться, Андрей, — Олеся проводит пальцами свободной руки по моим волосам.
Я на миг отстраняюсь от нее. Паркую машину. Да, в неположеном месте, но сейчас мне на это плевать.
В глазах девушки мелькает паника, но, как только мой рот накрывает ее губы, она исчезает. Упоительный вкус, забытый за пять лет, обрушивается на меня как цунами. Я выпиваю его до дна, до черных точек в глазах. Мартышка запустив мне в волосы пальцы сцепляет их на затылке не отпускает. Прижимается.
Мы иссушаем друг друга неосознанно, пока воздух не начинает искриться вокруг нас. И только, когда совершенно не остается воздуха в легких, отстраняемся.
Тяжело дыша упираюсь в ее лоб своим. Смотрю на нее, так, как будто сожрать хочу (в каком-то смысле это правда):
— Я скучал, Олесь. Сильно. Всегда. Забыть не мог, — выдыхаю, наблюдаю за тем как ее зрачки увеличиваются, закрывая собой всю радужку.
— А я пыталась забыть, — в уголках глаз задрожали слезинки, — честно пыталась, но не смогла. И сейчас не могу тебя оттолкнуть. Дурочка, да?!
Мои губы растягиваются в улыбке.
Господи! Спасибо, что ты подарил нам еще один шанс быть вместе.
Я нежно очерчиваю пальцами контур ее лица и не тратя время на слова, просто целую так, чтобы она поняла, как ошибается.
— Теперь все будет иначе. Все изменится, — обещаю ей.
Я разворачиваюсь там, где позволяет разметка и еду в обратном направлении от своей квартиры.
— Ты сегодня не постоянен, — иронизирует Мартышка, прикладывая к горящим щекам ладошки.
— Я всегда был таким, Олесь. Ты просто забыла, — отвечаю ей в том же тоне.
Набираю телефон гостиничного двора. Администратор поднимает трубку почти сразу же.
— Гостиница “Медвежье озеро”. Слушаю вас?! — чуть заспанным голосом отвечает девушка.
— Оксана?! — не угадываю голос администратора.
— Да, все верно, — удивляется девушка.
— Это Андрей Куравлев…
— Ой, Андрей Валерьевич, извините, — тушуется администратор.
— Я через минут тридцать подъеду. Приготовь номер, с бассейном, — кидаю на Мартышку лукавый взгляд, а у той глаза расширяются от услышанного.
И я уже готов выслушать тираду о том, какой я наглый развратник, но прежде: я прикладываю палец к губам, прошу чуть-чуть помолчать ее:
— Да, Оксана, я буду не один. Вино? Шампанское? — шепотом спрашиваю у Олеся, а у той уже почти пар от возмущения чуть ли не идет из ушей. — Шампанское, Оксан, в номер принесите. Все, ага. Досвидание.
— Ну, ты и наглый, — пыхтит Олеся, — думаешь поцеловал и сразу того… в койку можно? Извращенец.
Картинно возмущается девушка. Вскидывая руки.
— Боже, Мартышка, и тебе не стыдно? Я об этом даже и не подумал, — отшучиваюсь, хотя именно об этом я и думаю с тех самых пор, как увидел ее в “Медвежьем озере”: сонную, с припухшими губами и в одном халатике под которым четко прорисовывалась ее грудь с выступающими вершинками-горошинами. Черт, я извращениц. Давлю педаль газа в пол. Нужно немного отвлечься. И сосредоточенность на скорости и дороге мне в помощь.
— Секс мне даже не предлагай. Понял? Маньяк! — слышу недовольное бормотание Мартышки с пассажирского сиденья.
Хм, — улыбаюсь. — Она неисправима.