– По поводу киллера – ты уверен?
– Начальник охраны нашел в глухом углу этого поместья лаз, ведущий наружу. Был подготовлен еще осенью и замаскирован! Это путь отхода, никаких сомнений. А для удара сейчас – самое время. Последний шанс. Тапаев вот-вот исчезнет. И до него потом уже не дотянуться. Они пошли ва-банк. Этот юбилей для них – последняя возможность. Он не нужен им живой. Он нужен им мертвый. А киллер уже здесь, это точно. Там, у лаза, следы. Понимаешь?
– Проверял, свободен ли путь отхода?
– Да. Хотя у меня еще есть такая мысль – что это не киллер прогуливается, а его сообщник. Может быть, киллер придет оттуда, извне, из-за забора. А сообщник будет здесь его ждать. В лесу есть какая-то проселочная дорога. Я послал туда человека, чтобы он прокатился туда-сюда, посмотрел. Может быть, там тоже есть какие-то следы. Может, хоть какая-то зацепка?
Костюков задумался, просчитывая варианты. Все-таки у него еще оставались сомнения.
– Хорошо, пусть лаз и пусть следы рядом с тем лазом, – сказал он после паузы. – А ты не допускаешь мысли, что кто-то случайно вышел туда, просто прогуливаясь?
– Прогуливался, проваливаясь в снег по пояс?
– Там так глубоко?
– Да! Там нет дорожек, снег не расчищен… Такое глухое место, что появиться там можно только специально. И вот он пришел туда специально, промахнувшись мимо лаза всего метров на десять, потом дошел до лаза – а дальше вдоль забора не пошел, сразу повернул к жилью. Знаешь, почему дальше не пошел? Он нашел то, что искал. То есть – лаз! И еще по поводу случайности тех следов. Он ведь никому не рассказал о своей находке. Промолчал. Никто про лаз не сказал ни слова.
– Вот черт! – покачал головой Костюков. – Ты кого-нибудь подозреваешь?
– Я подозреваю всех.
– Я серьезно.
– А я разве несерьезно? Присутствующих на территории поместья можно четко разделить на три группы. Первая – это тапаевские родственники…
Костюков только хмыкнул недоверчиво.
– Между прочим, – сказал Китайгородцев, – у нашего с тобой общего знакомого, любителя сибиряков, которого звать Юрой, два паспорта. Один – его личный, второй якобы достался ему случайно. Только вот на этом «случайном» паспорте фотография такая, что при некоторой доле невнимательности человека на фотографии можно принять за Юру. А у любителя сибиряков, между прочим, куча долгов, и он, как мне сказали, никак не может их отработать. А еще совсем недавно Юра носил оружие, но никак не хочет в этом признаваться…
– Ну, допустим.
– Вторая группа – это те, кто рядом с клиентом. Его охрана. К ним уже когда-то подбирались – да того же Богданова пытались вербовать. Его я, кстати, подозреваю меньше всего. Потому что он в тот раз пришел к Тапаеву и во всем признался. Если бы он таил дурные мысли, – не сказал бы ничего, конечно. Выполнил бы заказ – и скрылся. А вот остальные охранники – в них я не уверен… Нет гарантии, что им не делали подобных предложений. А раз молчат – тут что хочешь можно предполагать. И, наконец, третья группа. Тут – сборная солянка, но всех этих людей объединяет то, что они не являются ни родственниками юбиляра, ни обслуживающим персоналом из местных – как те же охранники, например. Все без исключения они – люди пришлые и случайные, в общем-то, для Тапаева. И вот они-то и вызывают у меня самые большие подозрения. Виталий Степанович, врач-нарколог… Он, кстати, прогуливался по территории ночью, и на него напала собака. Хотел бы я знать, где именно пролегал его маршрут. Еще один человек из этой группы – Виктор, Анин друг. Честно говоря, ничего пока о нем не могу сказать. Но присмотреться к нему следует. И, наконец, Рита…
– Ты сошел с ума! – засмеялся Костюков, явно не ожидавший, что подозрительность Китайгородцева распространится даже на его собственную подопечную.
– Согласен, что на киллера она не тянет, – признал Анатолий. – Но она появилась в окружении клиента совсем недавно. Это тоже подозрительно, согласись.
«Э-э, вот так дела! – удивился Анатолий, заходя в кабинет. – За последние полчаса с клиентом что-то произошло. Осунулся, посерел и вообще выглядит неважно…»
– Как вы себя чувствуете, Генрих Эдуардович?
– Нормально.
«И коньячок вот на столе. Это у него вместо успокоительного, похоже. А как у него со здоровьем, кстати?»
– Если у вас вдруг возникнут проблемы с сердцем, – сказал Китайгородцев, – или давление поднимется, вы сразу меня ставьте в известность, пожалуйста.
– Ты разве доктор?
– У меня – медицинская подготовка, Генрих Эдуардович. И в походной аптечке есть все самое необходимое.
– Запасливый, – усмехнулся Тапаев.
– Генрих Эдуардович, я к вам вот по какому поводу зашел. Я отправляю в Москву запрос на всех, кто присутствует на вашей территории. Но у меня нет фамилии друга вашей дочери.
– Пастухов.
– А отчество?
– Не могу же я знать отчество каждого сопляка!
– У вас с ним неприязненные отношения?
– У меня с ним вообще никаких отношений.
– И все-таки…
– Тебе это так интересно?
– Сейчас все имеет значение, Генрих Эдуардович.
– Есть люди, от которых свою дочь надо держать на расстоянии.
«Ага… Клиент позволил Виктору появиться в своем доме только потому, что очень скоро увезет дочь далеко и от этого дома, и от нелюбимого им Виктора…»
– Вам доводилось с ним общаться?
– Мне не о чем с ним говорить.
Тапаев налил себе еще коньяку и выпил. Жесты резкие. Нервничает. Китайгородцев это про себя отметил.
– И еще я хотел вас спросить. Юрий Сергеевич Шалыгин, ваш сводный брат… У него действительно серьезные проблемы?
– Ну какие у него проблемы? – еще больше
нахмурился и без того невеселый бизнесмен.
– Бизнес пошел наперекосяк, он задолжал кому-то, – напомнил Анатолий.
– Так это он задолжал, к нему и все вопросы, – сказал, как отмахнулся, Тапаев.
Похоже, что все именно так и было, как представлялось Китайгородцеву. Клиент или не хотел, или не мог помочь своему родственнику. Предоставил тому самостоятельно выкарабкиваться из случившихся передряг. И даже разговаривать на эту тему не хочет…
– Генрих Эдуардович! А Юрий когда-нибудь говорил вам об оружии? Вы видели у него в руках пистолет?
– Нет.
– Может быть, он раздобыл пистолет в целях самообороны… Все-таки он кому-то там задолжал, ему почти наверняка угрожали… Ведь угрожали?
– Что-то он такое говорил.
– Об угрозах? Или об оружии?
– Об угрозах.
– А о пистолете?
– Нет, про оружие речи не было. Если хочешь, я могу спросить у него про пистолет.
– Вот этого не надо, – попросил Анатолий. – Вы пока, пожалуйста, делайте вид, что ничего не происходит.
– «Пока» – это до каких пор?
– До прибытия из Москвы моих ребят. Пока не подойдет подмога, в общем.
Из окна тапаевской приемной Китайгородцев видел, как ведомый Аней снегоход подкатил к гостевому дому. Анин спутник поцеловал ее на прощание и скрылся в доме. Снегоход заскользил меж деревьев, нырнул за угол и затих. Через минуту на лестнице, ведущей на второй этаж, раздались шаги. Девушка поднималась к себе в комнату. Когда Анатолий выглянул в коридор, там уже никого не было. Только было слышно, как закрылась дверь. Он подошел к ее комнате, постучал. Тишина. Он постучал еще.
– Кто?
– Аня, это Анатолий.
Пауза. Он даже подумал, что она не откроет. Но щелкнул замок, дверь приоткрылась. Китайгородцеву показалось, что Аня встревожена.
– Все нормально, – на всякий случай произнес телохранитель. – Вы позволите мне войти?
И – снова пауза. Как будто его визит был совсем некстати…
– Я только что приехала, – сказала Аня, будто извиняясь.
– Катали Виктора?
Метнула быстрый взгляд – и тут же снова опустила глаза. Не ответила… А утром она выглядела повеселее. Когда он сказал ей о том, что приехал ее друг. Может быть, они поссорились? Но Виктор ведь поцеловал ее, прежде чем расстаться?
– Я зашел к вам только для того, – кашлянул Анатолий, – чтобы предупредить: пока что вас в этом доме не могут посетить ни Виктор, ни Рита.
– Почему?
– Не знаю, – флегматично пожал плечами Китайгородцев. – Это распоряжение вашего отца.
Его ложь оказалась для Ани вполне приемлемым объяснением. Тапаев, судя по всему, уже не раз озвучивал свои распоряжения, не утруждая себя обоснованием предпринимаемых им шагов. Он распоряжается – все безоговорочно выполняют. Аня вот, например, даже не удивилась.
– Хорошо, – сказала она, глядя в пол. – Я вас поняла.
Подразумевалось, что она восприняла информацию и теперь хотела бы побыть одна. Но телохранитель не торопился уйти.
– Рита скучает, – сообщил он тоном чело века, который не прочь немного поболтать, поскольку у него море свободного времени. – Вы уж не забывайте вашу подругу, пожалуйста.
И опять Аня сказала:
– Хорошо.
– Только я теперь боюсь за Виктора, – засмеялся Китайгородцев.
При упоминании о Викторе она насторожилась. Анатолий демонстративно этого не заметил.
– Это я вспомнил ту историю, – продолжил он, – когда вы с Ритой на курорте иностранца напоили.
Девушка несмело улыбнулась в ответ.
– Вы, наверное, это придумали, Аня?
– Почему же я?
– Рита не смогла бы. Я ее хорошо знаю.
– Я уже не помню, если честно…
Ее явно тяготило присутствие постороннего.
– Я просто логически рассуждаю, – давил Анатолий. – Вы – более активная. Лидер. И с Ритой именно вы первая заговорили там, на курорте, а не она с вами…
– Вот и неправда. Она ко мне обратилась.
– Неужели?
– Можете у нее спросить.
– Она – хорошая подруга?
– Да.
– Что больше любит делать, если не секрет – : рассказывать что-либо или слушать других?
– Слушать.
– Вас она расспрашивала о чем-нибудь?
– О чем?
– О вашей семье… О вашем отце…
Это было важно. Очень важно.