Элина Чернева
Работает человеком, преподаёт английский и делает стихи. Автор сборника поэтических миниатюр «Вдох».
Создатель выставки стихов «Выдох рядом» (стихотворение как звук, образ, видеоряд, продолжение личности автора, отражение в других людях).
Соавтор саунд-поэтического альбома «Демонстрация запястий» (2023). В 2021 году вошла в лонг-лист премии «Лицей», в 2022 году из него вышла. В 2024 году инкогнито принимала участие в Школе поэтов г. Сочи.
Публикации: журнал «Дон» (2024), «Восьмой литературный семинар молодых авторов» (2023), «Кольцо А» (№ 152, 2022), «Литературная газета» (Клуб 12 стульев, 2022), «Независимая газета» (Экслибрис, 2016), заметки в смартфоне.
Организатор самой себя, режиссёр поэтического клипа «Медицинская маска». Ходит по стеклу, воспитывает сильную независимую собаку по кличке Верлибр.
Если друг оказался вдруг
Если друг оказался вдруг,
Если парень в горах не ах,
Для себя проложи маршрут
В незнакомых ему местах.
Там и ливни пойдут стеной,
И лавины – одна за одной.
В сиянье прекрасны и камень, и лёд, и скала.
От всполохов станешь немного слеп
И, поедая небесный хлеб,
Страхуешься, чтобы молитва не подвела.
Здесь мир на ладони счастлив и нем,
И сам понемногу становишься тем
Другим, у кого вершины ещё впереди.
Ты шкаф пришёл и починил
А жизнь свою чинила я сама
И двигала ворчливый холодильник
Жонглируя кроватью и плитой
Пока я ищу тебя
Пока я ищу тебя,
Этой зимой
В том или этом.
Мой телефон выпрыгивает в сугроб,
Маршрутка прям перед носом захлопывает себя,
Горло пересыхает, и я рассыпаюсь в кашель.
В ответ подают бутылку воды,
Подбрасывают на джипе, чьи окна показывают гало
И вызванивают у сумерек мой телефон.
Люди-снежинки,
Случайные и неизбежные.
Однажды
Однажды
На олимпиаде по физике
За круглым столом мы сидели с мальчишками,
Перебрасываясь идеями для задач,
Пикируясь остротами
Давясь смешками.
Я всегда ощущала себя
Вовсе не девочкой,
Мышастым невзрачным облачком,
Но сегодня было не до себя.
А когда все встали из-за стола,
С него покатился обгрызенный ластик
С нацарапанным «ЭЛЯ»
Кривым мальчишеским почерком.
Только что
Только что
Было утро, и был вечер,
И ничего не происходило —
И вот
Я занимаюсь танцами.
Это так
Удивительно:
Незнакомый мужчина
Разного возраста и характера,
То ли мальчик, то ли старик, то ли сгущённый
воздух,
Берёт меня в руки
И не роняет —
И опять! – не роняет —
И снова! – меня не роняет.
Сколько раз
Нужно выйти целой и невредимой
Из танца,
Чтобы во мне зародилось
Горчичное зёрнышко веры?
После танцев руки пахнут мужским одеколоном
После танцев руки пахнут мужским одеколоном,
После гитары – металлом.
После работы руки пахнут мелом,
После тебя руки ничем не пахнут,
И ничем не отмыть
Эту пустоту.
Люди не меняются
Люди не меняются,
Люди тебяются,
Никогоются
И богаются.
Нацепила сумерки на скорую руку
Нацепила сумерки на скорую руку
Курьер Счастья никак не мог войти
Из-за нового кода
На подъездной двери.
Отдал мне коробку
С наляпанными ухмылками.
Поднялась, показываю собаке:
Коробочка в коробке,
Коробейка в коробочке,
Коробеечка в коробейке,
В коробеечке – пустота.
Собака прокусила тогда пустоту,
А там – косточка.
Я тоже взяла пустоту
И с другой стороны
Ножничками чикнула аккуратно,
А там – я, собака и эта квартира.
Только ухмылки
Разлетелись по комнатным проводам,
Покачиваются на них, чирикают,
Знать ничего не хотят.
Мне нравился парень из марципана
Мне нравился парень из марципана,
Он был весь такой марципановый – просто страсть!
Впрочем, во всём остальном
Он был просто парень.
А мне хотелось быть марципановой,
Хоть на крошку.
Поэтому я прикасалась к нему
• краешком взгляда
• теплотой мысли
• нечаянностью плеча.
Но он не хотел делиться своей марципановостью
С бергамотовой девочкой.
Тогда я подошла со спины,
Откусила кусочек его лопатки
И стала сама марципановой.
Победитель поэтического слэма – 2024
Мария Дубиковская
Родилась и живёт в Новосибирске. Филолог и психолог по образованию, специалист по креативной рекламе по профессии. Пишет в различных направлениях: лирика, юмор, детские стихи, авторская песня, переводы детских и взрослых стихов. Публикуется в детских и взрослых изданиях, в детских и взрослых сборниках и альманахах. Победитель Международного литературного конкурса «Золотое перо Руси» в номинации «Детская поэзия», победитель Турнира поэтов Международного литературного фестиваля им. М. Волошина, лауреат Новосибирского городского литературного конкурса им. Павла Васильева в номинации «Поэзия», призёр различных литературных конкурсов. Член Союза писателей России, член редакционного совета культурного центра «Дом Цветаевой», автор сборника юмористической поэзии «Оччень женское».
Светлое начало
Какой бы хмурью жизнь ни накачала —
Во мне клокочет светлое начало.
Пустое, инфантильное начало —
Сиять во что попало чем попало.
Порой, беря пример с поэтов умных,
Пускаю в стих туман, сгущаю сумрак,
Но – что возьмёшь с натуры примитивной? —
Опять финал вылазит позитивный.
Мне скучен быт, но хочется событий.
Я уважаю ваш порыв и нытинг,
И спич, горящий горечью и грустью,
И даже баррикадинг с голой грудью,
При этом я (по слабости извилин)
Не вдохновляюсь сыростью могильной,
И верю в бога – счастье ли, уродство? —
Который не страдает, а смеётся.
На дыры, по которым стоит плакать,
Спешу наставить радостных заплаток,
Переживать бесценность их и скудность
И кожей постигать любви лоскутность.
Наверное, дурацкие гормоны
Во мне играют тысячью гармоний
И не даёт избыток эндорфина
Клеймить врагов как следует, скотина!
Такое негражданское обличье
В наш век иметь ужасно неприлично.
И вот тайком тяну я морду к свету —
И чувствую вину свою за это.
Как жить, друзья? Убить в себе об стену
Хихикающих мыслей гуинпленум —
Без тлена, мрака, пафоса в активе?
…Финал банален, плосок, позитивен.
Температура
Грипп подарил неделю мёда и молока.
Девочки похудели к знаковым сорока.
Выросли из тусовок, вырастили герань.
Славно сопится совам в невыходную рань.
Только разлепит утро розовых глаз прищур —
Тянешь привычно внутрь совести чуткий щуп:
Линий искать обрывы, править путей прогиб…
Все дорогие – живы, розданы все долги,
Выглажены рубашки. В комнате – ни души. Хочешь —
дыши ромашкой, хочешь – роман пиши.
Стук по стеклу – синица: нежишься? Баловство!
…Можно ещё влюбиться, если найти – в кого.
Надо же, тридцать девять. Надо бы снизить жар,
Чаю с малиной сделать – и продолжать лежать.
Сколько ещё осталось? Дети приходят в три.
«Где вы берёте радость?» Черпаем изнутри.
Небо окно верстает, крася и голубя.
Девочки кем-то стали – или ушли в себя.
Взять записную книжку, твёрдо поставить цель…
Выдохни. Передышка: мёд, молоко, метель.
Разнологосица
Как хорошо нырять в слова, не зная броду,
Минуты не переводя на переводы,
И, стрекозвучия ловя чужих наречий,
Общаться, не переходя на человечий.
Не потревожь, не расколдуй – молчи и слушай,
Звездой раскинься и дрейфуй среди излучин,
Покуда музыку не вздыбят смыслов глыбы —
Мы не рабы – рабы не мы – мы рыбы, рыбы.
Разнопевуч, разногремуч дельфиний гомон.
Мы не одно и то же – слава Вавилону! —
Как разноцветны свисты, клёкоты, курлыки,
Как разнолики – то есть как равноязыки!
Закрой глаза, плыви-рояль в звучащей чаще,
Не понимай, не разделяй слова на части,
Ведь чем чуднее молоточки бьют по жилам,
Тем больше верится, что мы – непостижимы.
Ветка
Ветка, на которой сидела, казалась крепкой – и вдруг сломалась.
Затыкаю дыры, бинтую раны, приукрашиваю реальность.
Я без этой ветки не то чтобы как без рук —
потеряла голос, компас, тысячу нужных букв;
залипаю между, хватаю воздух, не знаю, на чем держусь;
вью гнездо из вины и палок, из эфира узлы вяжу.
Эта ветка казалась такой неудобной, такой дубовой, такой корявой —
не желала гнуться, цвести, ветвиться – торчала до боли
прямо,
но была так незыблема, что казалось, можно её терзать,
щекотать, дразнить, расшатывать, мозг клевать —
ничего, казалось, ветке вовек не будет.
Только вышло, что изнутри сама себя ветка рубит.
Эта ветка была, а теперь этой ветки нет.
И я то ли лечу, то ли падаю, то ли вишу за окном и вижу себя в окне.
а теперь уже что, улыбайся да щебечи
а теперь уже что, улыбайся да щебечи,
что сама виновата, сама не любила танцы,
что сама всегда выбирала таких мужчин,
которые говорили: «Время!», а не «Останься».
из чего ты сложилась, ты, сегодняшняя, одна?
та, что плакать не может, но так несравненно бьётся
током, уходит в тень, посылает на —
и искрит, замыкает, психует, смешит, смеётся, —
из чего ты сложилась? известно, из нелюбви,
из высокой башни, фантазий, обид, отказов
принимать соловья и розу и – селяви —
интереса сравнивать принцев и свинопасов;
из привычки не верить – от этого так врастать,
чуть поверив, выращивать до вселенной, что тказываться
от голоса, радужного хвоста,
и ходить по ножам, чтоб потом возвращаться в пену —
всем вернувшимся сёстрам, хвостатым и без, вослед,
и сливаться с ничем, самозванством своим не мучась,
и учиться у древней влаги темнеть, взрослеть,
обретать свою плавность, прозрачность, изменчивость, цвет,
текучесть,
а потом по новой – выплёскивать соль в слова,
биться током, скабрезничать, нежничать, ставить кляксы —
потому что имеешь право – всегда права! —
принимать хоть какую форму – и форме сопротивляться.
От четверга до понедельника
От четверга до понедельника —
Клубок запутавшихся ниток.
Вот жизнь моя на холодильнике
Висит, прижатая магнитом.
Вот на полях чернеет галочкой,
Вот ждёт последнего трамвая,
Вот пирожком лежит на полочке,
От скуки окаменевая.
Вибрируй, звук медовый, сотовый,
Преобразись, пейзаж неброский:
Грядёт с дарами чудесатыми
Январь – волшебник-кашпировский.
В окне иглой из алюминия
Заштопана дыра в полнеба.
И от нуля до обнуления —
Как в магазин сходить за хлебом.
Неуют
Неуют у меня, неуют,
Неумыты по дому снуют,
Непричёсы галдят в голове,
Да шорьки распырялись в наве.
Неуют одолел, окаян,
Неосиленных дел окиян —
Недоструганность строк и полен,
Недоглаженность рук и колен.
Не потьма, не зима, не тюрьма —
Только твердь, круговерть, кутерьма,
Что ни близь, то немедленно врозь,
Что ни кривь, то решительно вкось.
Неуют у меня, неуклад,
Нипричёмы в сторонке жужжат,
И нельзя прислониться плечом —
Ни к чему, ни о чём, нипочём.
Сезонное
– Скажи мне что-нибудь хорошее! —
Глаза туманятся, не высохнут —
О том, что белые горошины
Ещё нескоро небо высыплет,
О книгах свежеотпечатанных,
В которых – новое и давнее,
О том, что клёны замечательны
В своём неспешном опадании.
О том, как ночью пели ставеньки,
Когда как вдарило, как дунуло!
О том, что ты – больной и старенький,
А я ещё такая юная…
Скажи, что если будем сказкою,
То ты – солдатик тот, из олова;
Что мне к лицу сегодня красное
И что ещё милей – без оного.
Что стало тяжко править лирою,
Держась в одном пространстве-стремени —
Скажи как есть, не рефлексируя,
Как о сезонном обострении.
Скажи, что я тебя измучала!
Что надоело быть игрушкою!
Что ты меня ревнуешь к Тютчеву
И придушить готов за Пушкина!
…Пришла негаданно-непрошенно,
Стою с распущенными косами…
Скажи мне что-нибудь хорошее —
Бесстыжей ветренице-осени.
С морем легче, но море не лечит
С морем легче, но море не лечит.
Море лижет уставшие плечи,
Пишет галечным брайлем со дна:
Ариадна, ундина, одна.
Собирая бессвязное в целость,
В твердокаменности легкотелость
Пробуждает настолько,
Насколь
Отфильтруешь от горечи – соль.
С морем проще, но это не точно.
Море камень за пазухой точит,
На руках неверморья качая,
Горизонт истончая.
Колыбельной его круговерти
Отдавайся, но помни о тверди:
Доберись до неё, дотянись,
Не теряй земноводную нить.
Подари мне, солёная сонность,
Невесомость беды, невесомость
Неизбежного, бренного брега,
Небездомность побега.
В конце зимы в шкафу я нахожу
В конце зимы в шкафу я нахожу
Все свитера, в которых не хожу:
Их мягкий нрав и тёплые цвета
Мне говорят, что жизнь пошла не та,
Что жизнь моя без радости – пошла
И что зима почти уже прошла,
Взгляни, твердят они, на пух и мех,
На то, как горд своим паденьем снег,
На то, как лёд в своём лежаньи твёрд,
Как лист покладист и прилежен ворд,
Как птичий глаз внимателен в окне,
Как мир устойчив вопреки весне.
И верю я, и начинаю жить —
Не просто так, чтоб зиму пережить,
А чтобы что-то зимнее успеть —
И в лес сходить, и пряники испечь,
Испить имбирный чай, глинтвейн и грог,
С размаху лечь в приветливый сугроб,
С горы скатиться с визгом, как малыш,
И предвкушать уже скольженье лыж,
Уже одним коньком стоять на льду…
Но услыхать «Дорогу, я иду!» —
И встать хотя бы в круге золотом
У фонаря, ловя снежинку ртом,
И, жаркий шарф до носа натянув,
Хвалить себя – ну вот, смогла же, ну!
И не держать уже на зиму зла,
И галочку поставить: я – жила.
У человека должно быть
У человека должно быть
Много дешёвых платьев
Много дурацких платьев
И одно дорогое
У человека должно быть
Много весёлых женщин
Много прикольных женщин
И одна на божничку
У человека должно быть
Много любимых песен
Много неловких песен
И какой-нибудь Шнитке
У человека должно быть
Много работ нетрудных
Много работ по кайфу
И одна ради денег
У человека должно быть
Много прожженных жизней
Много случайных жизней
И одна для потомков
У человека должно быть
Много нелепых версий
Много пилотных версий
И одна чистовая
А человек не должен
А человек не должен
А человек не должен
Только если захочет
Выпад
вот человек из жизни выпал —
не плохо и не хорошо:
стакан воды как будто выпил,
как выпал снег – и снег сошёл,
как отработал смену дворник —
незамечаем, вечен, строг,
как выпал новый год на вторник,
как аспирину вышел срок,
как вышел ёжик из тумана,
как сходят спутники с орбит.
и только след из-под стакана
саднит.
Легкостих
Я решила жить без тяжести —
И без тяжести живу.
Что во сне хорошим кажется —
В то и верю наяву.
Потому с собой из прошлого
Не беру пудовый груз.
Здравствуй, пригоршня с морошкою!
До свиданья, черный груздь!
Не мадонною с кошёлками —
Бабья ересь, лук-салат —
Быть могу и гладко-шёлков ой,
Если рядом шелкопряд…
Вместо странного-туманного —
Ярче страсть, ясней слова!
Коль зажечь сумеешь заново —
Можешь свечи задувать!
Мне плечо твоё без надобы —
Мне достаточно руки.
До седьмого цвета радуги
Прыгнем за руку, легки —
И увидим, как с утра блестит
Атлас леса, рек атлас…
Дай мне, Боже, легкорадостей,
Легкостиший, легколаск.
Я смотрю на человека
Я смотрю на человека
Человек хорош однако
Он хорош в трусах и в каске
В сыктывкаре и монако
В человеке всё прекрасно
Что б ни выросло снаружи
Всё что в брюках и под юбкой
А уж если глянуть глубже
Там внутри такая бездна
Там внутри такая мука
Я смотрю на человека
Человек силён подлюка
Человек велик в натуре
Он шопен и достоевский
Он вахтёр ивансемёныч
Он тётьзина из собеса
У него такие крылья
У него рога такие
Он томим духовной жаждой
Он мятежный просит бури
У него в мешке бутылка
У него в руках синица
Ум остреет сквозь опилки
Дурь шампански пузырится
Человек хорош зараза
Он играет перебором
У него четыре глаза
Он умеет двигать горы
Он дитям придумал памперс
А жене посудомойку
Сам в космической ракете
Улетел в командировку
Он хорош отдельно взятый
И хорош бывает в паре
До тех пор пока не начал
Он сливаться с коллективом
А как только он по трое
А когда он в малых группах
А когда он член союза
А когда со всем народом
Я смотрю на человека
Он сливается в орнамент
Человек меня не видит
Человек меня не знает
Человек давай покурим
Человек пойдём на танцы
У тебя такие крылья
У меня такая юбка
Дом ли родимый
Дом ли родимый
времянка пристанище
Жаль отпускать тебя жаль
Может останешься
Может останешься
Нет уезжай уезжай
К скучно-разлучному
близимся близимся
Взгляды нежны и влажны
Может обнимемся
Может обнимемся
Где-нибудь после войны.
Пенелопа
Сижу у моря Пенелопой,
Своей джейлопесовской попой
Песок продавливая. Топай,
Зевака праздный! Ночь нежна.
А ты не пашешь и не сеешь,
Аля-улиссишь, одиссеишь,
Тусишь, толстеешь и лысеешь
И забываешь, что женат.
Бликуют волны деловито,
Кипит компот в кастрюле быта,
Оставив несколько попыток
Переливать мечту в ничто,
Свожу баланс рогам-копытам:
Луны разбитое корыто,
И белой нитью шито-крыто
Ничейной ночи решето.
Пока весна впадает в Лету,
Свернув в рулон руно рунета,
На самом краешке у света
Ты спишь. Но крутится волчок.
И трутся спинами медведи,
И трутся около соседи,
Червяк любви давно объеден,
Но я ловлюсь и на крючок…
И вот – не сеяна, не жата,
Сижу, замужеством зажата,
А время-вагоновожатый
Ехидно смотрит сверху вниз.
Что нам толпы столикой топот?
Останься пеной, Пенелопа.
…Как шум прибоя – вечный ропот:
Не уходи – уйди – вернись.
Парижский шансон
Однажды ты какой-то город
Себе приснишь —
И вот уже легко и гордо
Над ним паришь,
И вертишь две случайных фразы
На языке,
И обнаруживаешь сразу
Себя – в строке.
И замечаешь прямо с трапа
Программы гвоздь:
Торчит изысканным жирафом
Земная ось!
Но из-под юбки чудо-башни
Узришь едва ль,
Как интересно девки пляшут
На пляс Пигаль!
И ты идёшь туда по лужам,
Но с ветерком
Тебя всосёт в себя верблюжий
Монмартрский холм,
Чтоб там какой-нибудь умелец
Сумел успеть
Тебя на фоне пыльных мельниц
Запечатлеть.
На живописцев глядя стильных,
Впадаешь в раж —
Мечтаешь тоже взять Бастилью
На карандаш!
Нельзя не взять: цветут балконы,
В душе – июнь,
Прекраснозады аполлоны,
Куда ни плюнь.
На древнекаменных ступенях
Сидишь, устав,
Пытаясь вишни и сирени
Читать с листа.
Прочистив клюв, плеснув на крылья
Кокошанель,
Опять летишь – на запах гриля,
На рю Гренель,
Где беллетрист велит гарсону
Нести гляссе
И правит маркером лимонным
Своё эссе.
Там лук исходит тихим супом
На карамель,
Там будут звать тебя преступно
«мадмуазель».
А в звуке, что светло и ясно
Струит струна,
Там перекрещены пространства
И времена.
Потом каштаны гасят свечи,
Огни рябят,
Вписав себя в парижский вечер
(Его – в себя),
На ус наматываешь устриц,
На шею – шарф
И пьёшь бордо с улиткой улиц
На брудершафт.