— Надя, — сказал он, — я сделаю всё, чтобы вы были счастливы. Спасибо, что вернулась.
Надежда кивнула, её голос был едва слышным.
— Это ради детей, Иосиф, — сказала она.
Сергей обнял Светлану, потом Василия, чувствуя, как их тепло возвращает ему жизнь.
Сегодня же, он был один. Надежда с детьми была у родителей, и он получил очередной доклад от охраны, доставленный поздно вечером: Надежда в безопасности, но её состояние ухудшается. Она запирается в комнате, отказывается говорить с родителями, почти не ест. Светлана плачет, спрашивая, почему «дяди» следят за ней, почему она не может гулять без них. Василий молчит, но злиться, сегодня он ударил сотрудника охраны, когда тот проверял его комнату. Надежда пыталась спрятать перочинный нож, но его изъяли.
Сергей сжал медальон Екатерины, его сердце болело от вины перед Надей. Но еще больше он боялся, что история повториться, и она убьет себя. Он думал о том, как спасти её: может, снять часть охраны, чтобы она дышала свободнее, но оставить агентов на расстоянии? Может, привезти её к себе, говорить с ней каждый день, вернуть её веру? Но он боялся, что любой его шаг может толкнуть её к краю. Он взял телефон, набрал номер помощника.
— Организуй машину, — сказал он. — Завтра я еду к Надежде и детям. Подготовь всё, чтобы я мог остаться с ними. Охрана остаётся, но пусть держатся подальше — не в комнатах, а у дома. Я должен быть с семьёй. И… найди врача, лучшего, но не говори Надежде. Я сам поговорю с ней.
Он положил трубку, его рука сжала медальон. Он поклялся себе, что он спасет семью, спасет Надю, даже если эта битва будет очень тяжелая. Но его главные битвы были еще впереди.
Глава 31
Москва, февраль 1933 года
Сергей стоял у окна кремлёвского кабинета, глядя на заснеженный двор, где редкие прохожие кутались в пальто. Утренний телеграфный листок лежал на столе, его заголовок был как удар в солнечное сплетение: 30 января 1933 года Адольф Гитлер стал канцлером Германии. Его речи о реванше за Версаль и «жизненном пространстве» для немцев указывали на войну, которая могла начаться раньше, чем страна будет готова в нее вступить. Сергей понимал, что армия устарела, танков и самолетов еще не хватает, солдаты и командиры не подготовлены должны образом, а валютный кризис усугубляет положение.
Он знал, что Гитлер победит на парламентских выборах, но сейчас, когда это свершилось, ему стало не по себе. Он должен будет повернуть историю так, что лучше подготовится к войне, а лучше, сделать что-то настолько немыслимое, чтобы она не произошла вовсе. Время еще было. Сейчас только 33-й год, надо думать и делать, но что?! Он осекся, когда в дверь постучали. Он знал, что пришел Ягода с докладом.
Генрих Ягода вошёл в кабинет. Он держал несколько папок, перевязанных верёвками, их края топорщились от бумаг.
— Иосиф Виссарионович, — начал Ягода, ходят слухи, что приход Гитлера к власти ускорил планы врагов. Мы и так замечали большую активность со стороны немецких шпионов, еще при прошлом правительстве. Наши люди в Берлине докладывают: в Германии создают новые разведывательные группы, нацеленные на нас. Мы нашли их следы в наркоматах торговли, финансов, тяжёлой промышленности и транспорта. Они воруют чертежи предприятий, планы заводов, данные об экспорте.
Вчера мы перехватили письмо из наркомата транспорта: там были маршруты военных поставок, отправленные в Берлин через курьера. Ещё одно — из наркомата финансов: зашифрованное письмо о переводе 40 тысяч марок через подставной счёт в Амстердаме, связанный с немецкой фирмой.
Это целая сеть: выявлены агенты в портах Одессы и Новороссийска, посредники в Москве, их связи в германских посольствах разных стран. Мы нашли тайник в Туле, где были спрятана документы о сталелитейных заводах, подготовленные для немецкого резидента, который выдавал себя за датского коммерсанта. В Ленинграде поймали курьера с планами новых кораблей, он работал на Германию через дипломатов.
Ещё одна группа шпионов, замечена в Москве: чиновник наркомата торговли встречался с немцем в гостинице, передал доклад об экспорте за 3 тысячи марок.
Если начнём аресты иностранных шпионов, то Германия поднимет шум. Но мы можем арестовать наших граждан, сотрудничающих с ними.
Мы можем усилить контроль: перехват писем, проверки счетов, слежка за всеми, кто работает с секретными данными. Но времени мало. Что прикажешь?
Сергей взял папки. Страницы были заполнены отчётами: там были имена, шифровки, банковские счета, номера поддельных паспортов. Он читал все это и напрягся. Сколько же шпионов находится в стране и как давно они получают сведения? Что они готовят?
Западные страны вовсю готовятся нам противостоять, думал он. Надо выловить всех шпионов и сделать так, чтобы больше никто не мог нам вредить, иначе, война неизбежна, а Запад, будет знать все наши планы и расположение всех тайных объектов. Нет, такого допустить нельзя. Тем более, как не умасливай, от своих планов против нас они не откажутся. Сергей решил рискнуть и сыграть ва-банк.
— Генрих, — сказал Сергей. — Нацисты хотят знать всё о нас, чтобы ударить по нам первыми. Мы не дадим им этого. Усиль контроль: перехватывай письма, следи за каждым, кто работает с планами, проверяй счета, обыскивай тайники. Проведи аресты. Иностранцев мы подержим у себя. Пусть обращаются к нам через посольства и дают объяснения свой деятельности. Потом обменяем их на наших людей, которых они задерживают у себя.
Ягода кивнул.
— Будет сделано, — сказал он. — Они под нашем контролем, осталось только взять их тепленькими.
Днем, Сергей собрал своих соратников, чтобы обсудить тревожащие его проблемы. Сегодня с ним были Микоян, Орджоникидзе и Ворошилов.
— Товарищи, — начал он, — На выборах в Германии победил Гитлер. Этот человек еще в прошлом десятилетии излагал свои планы относительно наших земель. Нам нужно относится к таким мыслям с полной серьезностью. Когда кто-то говорит, что хочет забрать вашу землю, надо воспринимать это так, как будто он действительно хочет это сделать. Их шпионы рыщут у нас в стране. Началось это еще при прошлом правительстве, но сейчас, я уверен, они только увеличат свою активность. И мы должны быть готовы к любому развитию событий. Какие ваши предложения?
Ворошилов, как нарком обороны, взял слово первым.
— Иосиф Виссарионович, — сказал он, — армия в плохом состоянии. У нас 550 танков, но треть не на ходу. Пехота недоукомплектована, лётчики толком не обучены. Нам нужно больше техники, больше обученных солдат и командиров. Дай мне средства, я начну перевооружение. Нам нужно время и нужны деньги.
Следующим заговорил Микоян.
— Иосиф, — сказал он, — валютный кризис тормозит развитие страны и реформирование армии, но есть выход. Я поговорил с турками — они купят нашу нефть и лес, сразу, не в долг, но просят скидки. Персия готова брать нашу технику хоть сейчас, в Китае я тоже нашел нужные контакты. У нас много ресурсов, в которых заинтересованы другие страны. Пока одни зациклились на Западе, мы можем потерять потенциальных партнеров. Мы не одни на свете, если не получим покупателей сейчас, то потом они уйдут к другим.
Орджоникидзе взял слово последним.
— Иосиф, — сказал он, — Немцы не одни, кто точит на нас зуб. Мы пошли против всего капиталистического мира. Я считаю, что нам надо продолжить налаживать сотрудничество с левыми партиями других стран. После отстранения Зиновьева от дел, мы почти перестали уделять должное внимание Коминтерну. Я думаю, мы должны возобновить активное общение и сотрудничество с коммунистами Европы и не только. Можно сотрудничать даже с социал-демократами и другими левыми, лишь бы иметь поддержку.
Запад должен видеть, что мы не одни выступаем против них. Запад тоже не однороден, но на ненависти к нам, они объединятся. Поэтому, нам нужно иметь больше союзников. На их поддержку нужны средства, которые они не могут найти в своих странах. Мы должны их профинансировать. Поэтому, мы не можем сейчас бросить все силы и средства только на армию. Никакая армия не сможет противостоять всему капиталистическому мира одна, если у нас не будет союзников.
Ворошилов нахмурился, его голос стал жёстче.
— Орджоникидзе говорит красиво, но это требует много времени и неизвестно, сработает ли, — сказал он. — Непонятно, как эти союзники поведут себя в действительно критической ситуации. Я помню поведение немецких левых во время Первой мировой. Они поддержали эту Империалистическую войну. Нет гарантий, что все эти партии не поступят так снова. Коминтерн тоже хорош, пока нет войны. Все эти сладкие речи звучат, пока звенит монета. А враги не ждут.
Иосиф, нам нужны танки, самолёты, винтовки и обученные люди уже сегодня. Мы не можем подкармливать другие страны, не имея хорошей защиты от врага. Иначе враг придет и заберет у нас все. Дай мне заводы, финансирование, людей, или мы проиграем ещё до боя.
Микоян покачал головой.
— Ворошилов прав, но без денег нет и оружия, — сказал он. — Я найду еще рынки сбыта, если надо, но ОГПУ должно перекрыть шпионские каналы. Я не знаю кому доверять, информация постоянно просачивается. Дай мне людей и разрешение, Иосиф, я тут же начну переговоры.
Сергей выслушал их, его пальцы сжали карандаш. Они видели в нём лидера, но он чувствовал себя человеком, который тянет на себе непосильный груз.
— Товарищи, — сказал он, — мы готовимся к войне. Увеличим экспорт, найдём рынки, начнем выделять деньги.
Клим, напиши по пунктам план перевооружения, чего нужно, в каком количестве и в какие сроки.
Анастас, ищи рынки в Турции, Персии, Китае и еще где сможешь.
Серго, подготовь предложения, в каких странах реально найти надежных союзников и какое нужно финансирование. Переговори об этом с Молотовым.
Соратники кивнули и начали выходить из кабинет. Сергей думал, он знал, что времени остается все меньше.
Сергей получил письмо от Надежды, доставленное агентом ОГПУ. Её почерк был неровным, а слова резкими: «Иосиф, я не живу, я существую. Твои агенты везде, они роются в моих книгах, перетряхивают их. Света боится их, Вася их ненавидит. Мои родители не могут свободно дышать в этом доме. Ты украл нашу свободу, сделал нас пленниками». Он сжал письмо, чувствуя, как вина сдавливает грудь. Но он не знал, что еще может сделать. Она не умерла как это было в истории. Но она продолжала находится в депрессии и нервном истощении. Теперь она была под присмотром постоянно.