Пахло смолой, в летнем тёплом воздухе кружили искрящиеся на солнце стаи опилок. Работа продвигалась, из-под пилы выходили ровные чурбаны. Правда, Буратино из них пока не получался, но Анатолий не ставил перед собой такой задачи. Он пилил, изредка скашивая глаз на старый колун, из многочисленных чурок предстояло изваять поленья. Работа спорилась, а время сыпалось вместе с опилками.
В рабочий полдень распиловка закончилась. Ровно в двенадцать уставший, но счастливый Анатолий отложил пилу и присел отдохнуть. Почти в то же время, словно знала, в калитку забежала Елена, бросила на траву сумки и схватила ведро. Далее последовали пять минут искристого смеха и фырканье Анатолия, обливаемого водой.
– Толик, Толечка, я тебя так люблю!
– Леночка, я просто счастлив!
Анатолий не врал и не кривил душой, он действительно пребывал в состоянии лёгкой эйфории. Даже в мыслях он не уставал повторять имя любимой. Они радовались своему нежданному счастью, словно расшалившиеся щенки, как дети, искренне и без оглядки. Лишь изредка по лбу Анатолия пробегали морщинки и появлялась хмурая тень.
Леночка как заправская хозяйка быстро разложила на кухне продукты, о чём-то пошепталась с бабой Алей и приступила к приготовлению обеда. Замелькали проворные женские руки. Через час с небольшим сели обедать. К столу, накрытому во дворе, позвали и Дермидонтовну.
Елена оказалась неплохим кулинаром, Анатолий давно так вкусно не ел. После обеда завязалась непринуждённая беседа. Баба Аля поведала знакомую историю о разлетевшихся из родного гнезда отпрысках, погибшем в войну муже и тяжкой доле российского пенсионера. Анатолий промолчал о своей работе, должно быть из скромности, а Елена, напротив, болтала без умолку.
Наступил вечер, и теперь у плиты хлопотала баба Аля, Леночка с Анатолием сидели за столом, взявшись за руки, и молчали об одном и том же. Ужинали опять все вместе, румяными пирожками с садовой земляникой и малиной, пили душистый чай с листом смородины. Солнце, заканчивающее дневную работу, съезжало к закату.
Ночь подкралась незаметно, словно диверсант, и дневное светило скрылось с глаз, сверкающим хороводом разбрелись по небу звёзды, словно баба на сносях, выперлась круглая луна.
Лунный свет посеребрил лица Елены и Анатолия, которые спали, крепко прижавшись друг к другу. Звёзды светят издалека, но что они знают о любви? А что знаем о ней мы?
Любовь – интимное и глубокое чувство, устремлённость на другую личность, человеческую общность или идею. В древней мифологии и поэзии – космическая сила, подобная силе тяготения и т. д. Так говорит Советский энциклопедический словарь за 1983 год.
А может быть…
Любовь – это аист, над вашей крышей
Совьёт гнездо и детей принесёт.
Любовь – это голос, который услышит
Другой, тот, что верит, и любит, и ждёт.
Любовь – это лист, на ветру задрожавший,
Голубь белый с подбитым крылом.
Любовь – это ветер, силу набравший,
А также кот за чёрным углом.
Любовь – это ненависть, это утрата.
Любовь – это мука, трезвый расчёт.
Любовь – это сил последних растрата,
А в общем, любовь – это как повезёт.
Город спит. Ночные улицы пустынны, за редким исключением. По исключениям проносятся запоздавшие и загулявшие машины, бредут, запинаясь о свои ноги, редкие пьяные пешеходы. Город спит, но не спят патрульные машины ДПС, не спят парные патрули ППС, они несут службу. Ну и пускай несут, главное, чтобы далеко не уносили. Не спят дежурные части в районных отделах, но не только они. На трудовом посту бригады скорой помощи и прочие экстренные службы.
Не ложилась спать и другая сторона медали. Не спят те, кто время от времени делает в людях огнестрельные дырки и резаные раны. Не спят бригады братков, продолжая сверхурочно выколачивать доходы, не спят и те из них, что прогуливают нечестно заработанное в ресторанах и кабаках.
Давно видят сны трезвенники и праведники, да ещё те, кого не сильно мучает совесть. Спят Анатолий с Еленой, спит бабка, отдыхают соседи. Город спит, но придёт завтра – и он вернётся к жизни. Монстр проснётся и развернётся в полную силу, высасывая жизнь из своих обитателей. Но пока он спит, и многие видят сны.
Где-то далеко в столице, которая живёт своей, совершенно другой жизнью, спит Утюг. Но он обязательно проснётся ровно в пять тридцать утра (если до этого не убьют), сделает зарядку, примет душ, наскоро позавтракает и пойдёт на работу, которая уже давно стала для него вторым домом. Не спит Роман, он идёт по следу, разматывая сложный клубок, за окном рейсового автобуса проплывает ночь.
Спит накачанный лекарствами Гвоздь, поминутно вздрагивая и дёргая загипсованной рукой. Грудь и голова которого не избежали той же участи. Ему повезло, он будет жить, будет спать и просыпаться.
Дремлет вполглаза столица нашей многострадальной Родины – город-герой Москва. Спят спальные районы, но её жизнь не замирает ни на минуту, она словно пульс страны.
Москва – что в имени тебе своём? Два часа после полуночи, спят улицы, дома и квартиры, но жизнь не замирает. Жизнь – явление непроходящее, она как бы вечна.
Анатолий засыпал, переключившись на мелкие проблемы. Он думал, что неплохо бы подновить забор, доски совсем сгнили, да и калитка висит на одной петле. Дрова осталось сложить в поленницу, но эту работу Дермидонтовна согласилась взять на себя. Вполне логично, дрова-то её, а Анатолий платит за постой на месяц вперёд.
Ночь, тёмное время суток, но порой тёмные дела творят и среди бела дня. Кроме того, земля-то круглая, и если на одной её половине ночь, то на другой должен быть день. Закон единства и борьбы противоположностей. Кто-то спит, кто-то бодрствует, и лишь смерть не спит никогда.
Глава 7
Выстрел, второй, третий. Анатолий вскочил, снова выстрел. «Влип», – мелькнула мысль и отошла на второй план, уступая место инстинктам. Елена проснулась. Анатолий стоял возле окна, спрятавшись за занавеской, в трусах и «Узи» в руке.
Он напрягся, не ожидая от ночной стрельбы ничего хорошего, но остался спокоен. В голове Анатолия беспорядочной чередой замелькали вопросы. Кто? Зачем?.. Если за ним, почему столько шума?
Он вслушался, стреляли где-то недалеко, из ружья. Проснувшаяся Дермидонтовна, шаркая ногами, подошла к двери, постучала и вошла, Анатолий едва успел спрятать ствол.
– Сосед через два дома, как напьётся, вечно стреляить, спасу нет. Вы спите, у него патронов немного, скоро перестанет.
Провинциальная непосредственность, был бы город побольше – может, и милиция давно приехала, а окраина как деревня, тишь да гладь.
Через несколько минут стрелять действительно перестали, Елена заснула, отвернувшись к стене, а Анатолий ещё долго не мог сомкнуть глаз, размышляя о превратностях судьбы, сложности жизни и нынешнем положении.
С утра моросил дождь, сырой воздух норовил пробраться под одеяло. Анатолий зябко поёжился и в два босых шага подошёл к окну, выглянул на улицу, передёрнул плечами и закрыл створки на шпингалет.
Вставать не хотелось, продукты были, а дел не было. Конечно, можно было помочь Дермидонтовне по хозяйству, что-нибудь починить, но не в такую погоду.
Под мягкий бархатистый шум дождя хорошо лежать в кровати и видеть сны. Можно смотреть в окно на падающие капли и думать о чём-то грустном. Впрочем, о грустном не обязательно, но, как правило, моросящий дождь навевает лирический настрой и мало способствует безудержному смеху.
Анатолий наслаждался спокойствием и ленью, витавшими во влажном воздухе. Леночка готовила завтрак и напевала. День обещал быть по-патриархальному тихим и неторопливым.
Внезапно дождь за окном усилился, перерастая в ливень, гулкие капли застучали по крыше. Всё громче и громче били барабаны дождя, загрохотал гром и сверкнула молния. Лена взвизгнула и доверчиво прижалась к Анатолию.
– Я боюсь.
– Не бойся, я с тобой.
И было в его словах столько нежности и любви, что Леночка моментально успокоилась. Она слушала, как капли ударяют в окно и поют о любви.
Всполохи оранжевых молний разрезали мокрое небо надвое. Тугие, жёсткие струи дождя забарабанили по крыше, покрытой ржавыми жестяными листами. В углу комнаты на потолке расплывалось тёмное пятно, явно от сырости. Анатолий поставил в уме ещё одну галочку предстоящих дел.
Стихия разгулялась не на шутку. Казалось, ветер и дождь навсегда поселились в трубе старого деревянного дома. Ливень мял и гнул растущие в саду деревья и, словно тысячи дятлов, долбил сгнившие брёвна.
Потоки воды неслись с прохудившегося неба ещё с полчаса. Гроза прекратилась почти так же внезапно, как и началась. Умывшееся небо сверкало голубым сапфиром, и нарисовавшееся во всей красе яркое летнее солнце ласкало теплом землю.
Леночка пригрелась возле тёплого бока Анатолия и… заснула. Влюблённый в неё Анатолий, как настоящий мужчина, охраняя ее сон, поплевал в потолок для приличия, закрыл глаза и провалился в мягкие объятия Морфея. И спали они вдвоём на одной узкой кровати, и снились им сны… про любовь.
Елена представляла себя принцессой в белом сказочном платье, на балу, в окружении многочисленных кавалеров, но видела она только одного – своего принца. «Толик», – повторяла она во сне имя любимого.
Леночка видела сон и счастливо улыбалась. Ей было хорошо и спокойно, она любила! Её любили! Женские грёзы. Возбуждение нарастало. Чувственные волны перекатывались по всему телу. Елена танцевала, словно летела над волнами, прижавшись к партнёру всей душой.
Анатолий тоже видел сон. Ему снилась она. Что-то гораздо большее, чем простое влечение, переполняло Анатолия, как бокал с шампанским, пьянило и звало за собой. Случилось чудо – их сны внезапно совпали, и он кружился вместе с Еленой в бешеном вихре танца.