— Как там старый Мэлэчи Ленехэн, все еще присматривает за своими розами? — спросил Джо. — Я познакомился с ним во время войны, когда проводил отдых у Айона. Мы с Айоном тогда были оба контужены. Он, наверное, говорил вам об этом?
— О ваших прыжках из горящего самолета? Да. Рассказывал так, словно прыгал из окна первого этажа в огород. У него тогда, кажется, сидел в руке осколок снаряда? И прыгали ночью? И с вами был еще кто-то третий, верно?
— Бен Паркер, — сказал Джо.
— Вы с ним встречались?
— Иногда…
— Айон говорил мне, что он служит инспектором в Скотленд-Ярде. Якобы… — она заколебалась. — Вы спрашивали о старом Мэлэчи. Да, он такой же, как всегда… Я его люблю, и мне кажется, что и он меня когда-нибудь полюбит…
Внезапно она резко затормозила.
— О Боже! Хорошо, что вы мне напомнили!
Развернулась на месте, задев передними колесами бордюр, и помчалась обратно в Мэлисборо.
— Что случилось? — спросил Алекс.
— Табак! — Она затормозила перед ближайшим магазинчиком. — Прошу вас, пойдемте со мной и помогите мне выбрать табак для него. Меня не было две недели. Не люблю приезжать с пустыми руками.
Они вошли. Джо попросил упаковать большую голубую пачку «Медиум Плейере», а от себя купил хорошую прямую трубку.
— Подождите меня у машины, — сказала Сара и быстро пошла вверх по улице. Он смотрел на ее миниатюрную фигурку, удалявшуюся пружинистым шагом, размышляя, действительно ли она переехала бы ту девчушку. Знал, что сам он свернул бы даже на самой большой скорости, если бы только успел. Ведь всегда существует шанс спастись. А ребенок, сбитый мчащимся автомобилем, не может… Увидел Сару. Она вышла из магазина с двумя одинаковыми завернутыми в бумагу пакетами.
— Это для девушек. Для Кэйт и Норы. Для Кэйт светло-голубой ситец, она молодая с золотистыми волосами. А для Норы — серый с белыми цветами. И на ярд больше, потому что в последнее время Нора ужасно потолстела. Это наша кухарка, а Кэйт — горничная.
Они двинулись снова.
— Вы действительно переехали бы ту девчушку, если бы вам не удалось затормозить? — спросил он.
— Да. При такой скорости «ягуар» не устоял бы на резком повороте. Не было места. Свалившись в ров, за которым в двадцати пяти ярдах растут деревья, мы врезались бы в одно из них. И тогда наиболее вероятно погибли бы оба. Почему я должна ценить жизнь чужого ребенка выше, чем вашу и мою? Но я сделала все что могла, чтобы этого не случилось.
— Но ведь вы ехали слишком быстро.
— Несчастный случай был бы вызван не превышением скорости, а отсутствием присмотра за ребенком.
Алекс не ответил. Какое-то время они ехали молча.
— Хотя вы и осуждаете меня, все-таки в глубине души знаете, что я права. Садясь за руль этой машины, я взяла на себя ответственность за сохранность наших жизней в той же степени, что и мать, родившая ребенка, оберегая его. У меня был только один выход: сделать все, чтобы спасти ребенка, не угробив вас и себя. Но не будем говорить об этом… — Она неожиданно рассмеялась. — Между мужчинами и женщинами существует одна фундаментальная разница: мы никогда не анализируем того, что не произошло. Приехали!
Машина замедлила скорость и свернула на узкую асфальтовую дорогу, ведущую к расположенной на берегу моря большой роще. Шоссе уходило здесь на север, огибая усадьбу широкой дугой. Дом был обращен фасадом к парку, а тыльной стороной к обрывистому берегу, от которого его отделяла широкая площадка, окруженная каменной балюстрадой. Автомобиль въехал в открытые ворота, при этом Алекс заметил небольшую палатку, поставленную под развесистым дубом. Они оказались на широкой аллее. Сара нажала на клаксон и, не снимая с него ладони, подъехала к самому дому.
— Всегда так делаю! — воскликнула она. Глаза ее светились радостным блеском. Они остановились перед низкой террасой, на которую выбежала женщина в белом платье, а за ней — высокий светловолосый мужчина в белом пиджаке. Джо узнал в нем Айона Драммонда. Сара без слов открыла дверцу, вбежала на террасу и повисла на шее мужа.
IVДжо Алекс обнаруживает убийцу
Первое, что вспомнилось Алексу, когда он вышел из автомобиля и начал подниматься по широким ступеням на террасу, была четкая и яркая картина того дня, когда он с забинтованной головой и рукой на перевязи вышел поздним вечером из зеленого военного автомобиля вместе с Драммондом и Паркером и остановился перед домом. Только по узеньким лучикам света, пробивавшимся через щели в плотных шторах, можно было тогда определить, что в доме есть жильцы. Пятнадцать лет назад… Точнее шестнадцать. Шел дождь, резкий и косой, на море разыгрался шторм. Не только этот дом, но и вся Англия погрузились в темноту. Над островами бушевала гроза войны, и каждую ночь эскадры с черными крестами вылетали с континента со своим смертоносным грузом.
Сейчас же светило солнце, а война отодвинулась так далеко, что казалась всего лишь воспоминанием из старого кинофильма. Стали уже чем-то нереальным и она, и ее жертвы. Дом с тех пор не изменился. Зато изменился Айон Драммонд. Это был уже не тот стройный молоденький офицерик. Он стал штатским в полном смысле этого слова. Высокий, румяный, светловолосый и слегка пополневший, облаченный в белый пиджак стоял он сейчас, прижимая к себе стройную, смуглую женщину, которая что-то шептала ему, не обращая внимания на присутствующих. Добродушный, милый англичанин лет сорока, довольный жизнью, уверенный в себе, честный малый, идущий без колебаний по однажды избранной дороге. Только высокий лоб и несколько рассеянный взгляд вдаль мудрых глаз выдавали в нем человека незаурядного.
Алекс поднялся на верхнюю ступеньку и остановился. Драммонд деликатно высвободился из объятий Сары и протянул ему руку.
— Ты не меняешься! — сказал он. — Я уже скоро буду толстым, сморщенным старцем, а ты, Джо, по-прежнему выглядишь, как подпоручик. Хорошо, что ты здесь! — Обернувшись, Айон воскликнул: — Извините, Люси! Познакомьтесь! Это наш знаменитый Джо Алекс, рассказами о котором я вам надоел с того самого момента, как вы пожелали слушать о войне! А это Люси Спарроу, жена моего приятеля и товарища по работе… И прекрасный хирург. Наверное, Сара рассказывала тебе о ней по дороге.
— Разумеется! — подтвердила Сара. — Посплетничали обо всех, включая и тебя. Мы ведь довольно интересная компания. Или нам только так кажется?
Джо пожал загорелую женскую руку с длинными, сильными пальцами. И только потом взглянул в лицо Люси.
Сара не ошиблась. Он увидел перед собой высокую, стройную молодую женщину с волосами настолько светлыми, что они казались почти белыми. Взгляд ее больших серых глаз, смотревших на Алекса, был умным и спокойным, но одновременно твердым. И еще он отражал нечто, что он назвал бы сдержанным достоинством. Глаза словно бы знали, что Люси Спарроу всю жизнь делает только то, что считает нужным и правильным, и не считали, что их необходимо прикрывать или отводить в сторону. Овальное лицо с несколько выступающими скулами было потрясающе красиво. Оно освещалось внутренним светом, таким же, как у задумавшихся женщин на полотнах голландских художников.
— Я очень рада знакомству с вами, — произнесла женщина мелодичным голосом и улыбнулась. При этом Алекс увидел два ряда неправдоподобно великолепных зубов и с трудом оторвал от них взгляд. — В рассказах Айона вы предстаете не то святым Георгием, не то Дон Кихотом нашей авиации. — В глазах ее вспыхнул серый веселый огонек. — Вы это подтверждаете?
— Разумеется, — Алекс склонил голову. — Чем лучше о нас говорят, тем лучше. — Только сейчас он смог окинуть ее взглядом всю. Она была одета в простое белое платье, а на стройных ногах носила сандалии с большими пряжками голубого цвета. Никаких цветков, никакого платочка, лишь маленькая рубиновая подвеска на тонкой цепочке поблескивала в разрезе платья на загорелой гладкой шее. Когда Люси повернулась, рубин выстрелил темно-красным лучом и погас.
— Ну, что я говорила? — сказала Сара, стоявшая рядом под руку с Драммондом. — Она неслыханно красива!
— Сара, умоляю тебя… — Легкий румянец появился на лице Люси Спарроу. — Умоляю тебя, дорогая…
— И подумать только, — рассмеялся Айон, — что взрослые люди позволяют этой женщине вырезать у себя кусочки единственного инструмента, данного им Богом для того, чтобы они могли о Нем думать. Идем наверх. Я покажу тебе твою комнату. Вещи оставь в автомобиле. Их заберет Кэйт, — он показал на молодую, круглолицую горничную, одетую в черное платье и беленький чепец, которая показалась в дверях и радостной улыбкой приветствовала Сару.
— Большое спасибо! — Алекс вернулся к машине и поставил на землю сначала чемоданы Сары, а затем и все свои пожитки. — Если можно, пусть Кэйт возьмет папку и пишущую машинку, а с чемоданами я сам справлюсь.
Но Айон уже подхватил чемодан и взял папку, поэтому Алексу досталась пишущая машинка и второй чемодан. Они начали подниматься вверх по ступенькам. Прежде чем войти в холл, Алекс обернулся.
— Кому принадлежит пишущая машинка? — спросила Люси, стоявшая на террасе рядом с Сарой. — Святому Георгию или Дон Кихоту?
— Дракону и Санчо Пансо.
Она покачала головой:
— Настоящая дама не разбирается в машинах. Она убеждена, что их выдумали мужчины, чтобы иметь достаточное количество гаек для откручивания и прикручивания в свободные воскресные дни. Я не разбираюсь ни в одной машине, даже пишущей.
— О Боже! — сказала Сара. — Придется мне поставить машину в гараж и больше не вспоминать о ней.
Она помахала рукой и захлопнула дверцу. Люси медленно спускалась по лестнице, направляясь к каменной балюстраде над обрывом.
— Идем, — сказал Айон, — если, разумеется, ты в состоянии оторвать взгляд от этой молодой дамы.
— В состоянии, — Алекс вошел в прихожую. Это была громадная светлая комната, сохранившаяся с тех времен, когда Саншайн Мэнор представлял собой наполовину укрепленную усадьбу и не подвергся еще перестройкам, которые в дальнейшем производили, следуя моде и меняющимся условиям жизни, его очередные владельцы. Прихожая пронзала дом навылет, разделяя его на две части, и заканчивалась большими застекленными и зарешеченными дверями, сквозь которые виднелись деревья главной аллеи парка. Посередине одной из стен располагался огромный камин, обложенный каменными плитами и украшенный родовым гербом Драммондов. Рядом с ним, справа, вела вверх лестница. Следуя за Айоном, Алекс силился вспомнить, куда она ведет. Мысленным взором видел он темные балки потолка и надпись на одной из них: «Чти Бога под этой крышей, и она никогда не рухнет тебе на голову. 1689»… или 1699? Они прошли поворот лестницы. Джо поднял голову.