Я пытаюсь взять себя в руки. Что? Наш магазин называется «Фаррз». Такое имя ему дал папа, Майкл Фарр, и никаких других названий не будет!
– Такое масло есть у нас на складе, – неожиданно говорит Грег. Он ставит бутылку на стол и окидывает парней цепким взглядом серых глаз. – Стоит пять девяносто девять. Это так, к слову.
– Ну да, – после паузы говорит Саймон. – Но это, конечно, совсем другой продукт. Не хочу показаться невежливым, но если у вас есть вкус, вы, разумеется, заметите разницу с дешевым сортом. Позволите?
Я отмечаю, как ловко он окучивает Грега. Он наливает порцию нашего масла за пять девяносто девять и окунает туда кусочки хлеба. Попробовав, я понимаю, в чем дело. Наше масло на вкус менее насыщенное.
Но надо знать своих покупателей. Понимать их возможности. Я как раз собираюсь втолковать Саймону, что наши клиенты – люди практичные и ни за что на свете не отвалят таких денег за масло, и тут дверь открывается, и заявляется Джейк.
Он впечатляет. Как всегда. У него отцовская твердая челюсть, и блеск в глазах тоже от папы, и он действительно хорошо одет. Стильный агент по недвижимости. Темно-синий пиджак, галстук, лакированные дорогие туфли. Запонки.
И при виде него у меня внутри, как обычно, что-то сжимается, словно надо мной хлопает крыльями стая воронья. Недостойная. Виноватая. Мелкая. Никчемная.
Ничего нового. Большой братец вечно вызывает у меня такие чувства, а как же иначе? Так и должно быть, если я верю, что на первом месте всегда семья. И я преданно следую этому кредо, как бы это ни бывало больно.
И больнее всего то, что Джейк успешен, а я неудачница. Он занялся импортом-экспортом, не получив в поддержку ни пенни. Он нажился на бесшовных трусиках, сбагрив их в магазин уцененных товаров. Это у него сверкающая машина, визитные карточки и деловое администрирование (ну, почти).
А я взяла заем у мамы («наше наследство», как выражается Джейк), попыталась заниматься кейтерингом и с треском провалилась. И до сих пор не вернула денег.
Меня не назовешь паршивой овцой. Это было бы гламурно и интригующе, но я просто тупая овца, которая до сих пор держит под кроватью зеленые фартуки с логотипом «Еда от Фарр» (все остальное я распродала, только от этих никак не избавлюсь). Оказываясь рядом с Джейком, я чувствую себя еще более глупой и тормознутой. Без шуток. Рта при нем не смею раскрыть, а если рискну, то заикаюсь.
У меня есть свои мнения, идеи. Действительно. Когда я сама – или с мамой – руковожу магазином, то могу отдавать указания. Я способна заявить о себе. Но при Джейке, а иногда и при Николь, я дважды подумаю, прежде чем открыть рот. Потому что в воздухе повиснет невысказанное: «Тебе откуда знать? Ты все дела провалила».
Единственный человек, кто держится так, словно ничего не случилось и я все еще что-то значу, – это мама. Не знаю, как бы я выдержала, если бы не она.
– Ребята! – приветствует Джейк своих гостей. – Вы уже здесь! Чао!
«Чао». Вот как он с ними общается. Мы воспитывались в одной семье, но мне в голову не придет загнуть такое.
– Джейк! – Клайв хлопает его по спине. – Дружище!
– И это ты называешь Ноттинг-Хиллом? – смеется Саймон, пожимая ему руку. – Это же хренов Эктон!
– Это лишь начало новой империи, – широко ухмыляется Джейк.
Он бросает в мою сторону быстрый взгляд, в котором явственно читается: «Надеюсь, ты меня не подставила».
Я отвечаю ему взглядом: «Что за «Ноттинг-Хилл: семейные деликатесы» такие?» Но теперь он меня в упор не видит.
Джейк частенько игнорирует меня при своих крутых дружках. Может, опасается, что я поймаю его на вранье. Я этого никогда не делаю: семья на первом месте! – но всегда подмечаю, когда он передергивает. Рассказывает, например, про свою «школу грамоты» – на самом деле это был компьютер. Или упоминает «уголок на природе». Понятия не имею, о чем он – наверное, о нужнике в мамином саду.
– Так вот они, эти знаменитые масла! – восклицает Джейк. – Фантастико!
– Видел бы ты плантации! – с энтузиазмом подхватывает Саймон. – Закачаешься!
– Охотно бы взглянул, – с издевкой говорит Джейк. – Обожаю эти края.
Не припомню, чтобы Джейк хоть когда-нибудь бывал в Италии, но говорить об этом явно не стоит.
– Ты в курсе, что бутылка стоит девяносто пять фунтов? – подвожу я разговор к делу. – Вряд ли наши клиенты могут позволить себе такое.
Он раздраженно морщится, и я понимаю причину. Наши реальные, экономные покупатели Джейка не волнуют. Ему подавай выдуманных клиентов-миллионеров.
– Но если вы намерены расширяться, то вот что вам нужно. – Клайв похлопывает по бутылке. – Вкус феноменальный, ведь Фикси подтвердит?
– Вкус отменный, – говорю я. – Изысканный. Просто я… вы понимаете. Примут ли это наши покупатели?
Конечно, голос у меня срывается. Я задаю вопросы вместо того, чтобы констатировать факты. Так на меня действует присутствие Джейка. И я себя ненавижу за это: кажется, будто я в себе не уверена. А я уверена!
– Научатся принимать, – обрывает меня Джейк. – Будем проводить дегустации, всякие такие штуки…
Он поворачивается к Клайву и Саймону.
– Мы обязательно сделаем заказ, парни, вопрос только на сколько.
Меня охватывает паника. Мы не можем вот так с места в карьер делать заказы, особенно когда мамы рядом нет!
– Джейк, может, сначала обсудим? – отваживаюсь я.
– Нечего обсуждать, – огрызается он, и на лице у него написано: «Заткнись!»
О господи! Пускай воронье хлопает меня крыльями по лицу, надо держаться. Ради мамы.
– Я только… – Голос опять дрожит, и я откашливаюсь. – Наши покупатели приходят сюда за товарами по разумной цене. Роскошь им не нужна.
– Значит, будем их учить, – отрезает Джейк. – Образовывать. Приучать их рецепторы к более тонким вкусам.
Он хватает кусок хлеба, льет на него масло из бутылки за пять девяносто девять, и прежде чем кто-нибудь успевает сказать хоть слово, отправляет его в рот.
– Это же грандиозно, – мычит он с набитым ртом. – Совсем другой уровень! Такое богатство оттенков! Ты просто вкушаешь качество! Парни! Что я могу сказать! Мои поздравления! Я впечатлен.
Он протягивает руку, но ни Саймон, ни Клайв ее не жмут. Они так потрясены, что и шевельнуться не могут.
– Которое это было? – спрашивает Джейк, наконец дожевав. – Самое дорогое?
Тишина. Я не могу поднять глаза. Меня просто скручивает от стыда за Джейка.
Но чего у крутых ребят не отнять – манеры у них безупречные. Клайв, не поведя бровью, спасает ситуацию.
– Я не помню, которое это? – наморщив лоб, он глядит на Саймона.
– Я тоже не уверен, – подхватывает тот. – Соусницы переставляли, вот и…
– Это мы виноваты: слишком много принесли.
– Именно, – вторит Саймон. – Вкус уже смешивается.
Они так великодушны к ничего не подозревающему Джейку, что мне очень хочется сказать им: «Спасибо вам, крутые парни. Спасибо, что так добры к моему брату, до которого все еще не дошло».
Но я, конечно, молчу. Саймон и Клайв переглядываются и тактично решают замять ситуацию. Мы улыбаемся и мило болтаем, пока они пакуют свои причиндалы, и договариваемся держать связь.
Как только они отъезжают от магазина, мы с Джейком набираем побольше воздуха в грудь – и он успевает первым.
– Отлично, Фикси! – раздраженно восклицает он. – Ты их спугнула. Просто молодец!
– Джейк, мне очень жаль… – Какого черта я извиняюсь?! Что за дурацкая привычка? – Но… но я правда думаю…
– Да знаю я, что ты думаешь, – перебивает он. – Но это я разрабатываю стратегии для развития магазина. Чтобы он был больше. Лучше. Качественнее. Прибыльнее.
– Да, но девяносто пять фунтов за бутылку! – взываю я. – Ты шутишь?
– Почему? – огрызается он. – В «Харродз» же такое есть!
Даже не знаю, что ему на это ответить. «Харродз»?
Я замечаю, что Грег поглядывает в нашу сторону, и торопливо изображаю улыбку. Папа бы убил за семейные разборки посреди магазина.
– Джейки?
Я оборачиваюсь и вижу, что в магазин входит Лейла, подружка Джейка, в прелестном желтом платье с летящей юбкой и с солнечными очками на голове. Она похожа на Бемби. Узкие сандалии на ее длинных ногах постукивают, словно копытца, и она смотрит на мир из-под длинных ресниц, словно опасается: а вдруг ее кто-то подстрелит? Она такая милая, и мне совершенно не хочется препираться при ней с Джейком.
Не только потому, что она милая, но и потому, что семья превыше всего. Лейла – не член семьи. По крайней мере, пока. Они с Джейком познакомились в клубе, встречаются три года, и я ни разу не видела, чтобы они спорили. Лейла вообще не из любителей выяснять отношения, но ведь хоть раз она на Джейка срывалась? Если и да, то она никогда об этом не рассказывала. Больше того, однажды она заявила: «Джейк такая душечка!» Я чуть не упала. Это Джейк-то душечка?
– Привет, Лейла! – Я чмокаю ее в щечку. Она тоненькая и миниатюрная, как ребенок – и как она ухитряется таскать эти большие глянцевые сумки? – За покупками ходила?
– Надо же баловать женушку, – высокомерно говорит Джейк. – Для мамы мы тоже купили подарок.
Джейк всегда называет Лейлу женушкой, хотя они даже не помолвлены. Иногда я спрашиваю, приятно ли ей это, но Лейла, кажется, из тех, кому вообще все до лампочки. Однажды Джейк приехал в магазин на семейное совещание, и мы только через час спохватились, что он оставил Лейлу в машине – поручил отслеживать трафик на дорогах. Она и не думала злиться – уткнулась в мобильник и мурлыкала себе под нос. Когда мама завопила: «Джейк! Как ты мог оставить Лейлу вот так?», он пожал плечами и ответил: «Да она сама предложила».
Теперь Лейла помахивает передо мной пакетом от Кристиана Диора, и я ощущаю легкий укол. Мне такое для мамы не по карману. И все-таки… Товары из «Сэнкшьюри», которые я для нее покупаю в подарок, ей тоже нравятся. Сама мысль о маме меня успокаивает. Не надо ни о чем беспокоиться – мама со всем разберется. Потолкует с Джейком, как она умеет – твердо и спокойно. И не позволит ему закупать оливковое масло по сумасшедшим ценам.