– Как семью разрушить, ты о чем? – в ужасе лепечу я.
– Именно это и случится, если ты мне не поможешь, – злобно отвечает он. – Семья развалится. Будешь спокойно смотреть, как твой брат идет ко дну? И мы будем изображать после этого счастливое семейство?
Джейк отстраняется, и у меня перехватывает дыхание. Голова кружится, на глаза наворачиваются слезы. Конечно, Себ говорил, что любовь бывает жесткой. Но я-то не такая! Мне не устоять перед агрессивным натиском Джейка.
Вдруг вспоминается мамин голос: «Просто не потеряй наш магазин, Фикси. И не дай семье распасться». А я кивнула на стол с изогнутыми ножками и ответила: «Когда ты вернешься, мы отпразднуем твой приезд за этим же самым столом. Магазин будет в полном порядке. И мы останемся счастливой семьей. Обещаю».
Меня захлестывает отчаяние. Я проиграла по всем фронтам. Морэг вот-вот уволится. Доходы нестабильны. А теперь еще и Джейк. Он настроит Николь против меня. Мама вернется к двум враждующим лагерям, и это разобьет ей сердце.
Не могу я быть жесткой. Это не для меня.
В конце концов, чего хочет Джейк? Только чтобы я попросила помощи у Себа. Не такое уж большое дело.
– Хорошо, – бормочу я наконец.
– Ты это сделаешь? – Джейк оживает.
Вместо ответа я достаю телефон и пишу Себу эсэмэску:
Можно к тебе прийти? В обед?
Ответ приходит почти тотчас:
Конечно!
– Мы с ним встречаемся в обеденный перерыв, – сообщаю я, убирая телефон.
– Да! – Джейк энергично взмахивает кулаком. – Фикси, ты супер!
– Я ничего не обещаю! – Это надо прояснить сразу. – Все, что я могу сделать, – это попросить.
– Он тебе поможет, – заявляет Джейк, к которому на глазах возвращается привычная бравада. – Точно!
По пути на работу я все время перечитываю эсэмэску Себа. Всего одно слово – но как много за ним стоит! Он взволнован. Восклицательный знак поставил, хотя мог бы и обойтись. Он явно не сердится. Или все-таки?..
Пытаюсь представить себе, как он произносит «конечно!», грозно насупившись. Не получается. Наверное, он и правда хочет меня увидеть. Надеюсь. Конечно, мы поговорим о вчерашнем, и я извинюсь за то, что влезла в комнату его брата. Это щекотливый момент, но мы справимся.
Справимся ведь?
Наконец я убираю телефон. Лучше на этом не зацикливаться, и так голова кругом. Я вхожу в магазин и сразу вижу Морэг в дальнем конце зала. Она объясняет что-то Стейси. Слов не разобрать, но она указывает на стенд. Как я люблю ее! Собирается увольняться – и все-таки тратит время на такие вещи. Она все еще заботится о «Фаррз».
Сигнал о сообщении. Я хватаю телефон: Себ? Но это от мамы.
Я скучаю по тебе, Фикси. Сегодня мне лучше. Надеюсь, все хорошо. Целую, мама.
Я смотрю на Морэг, показывающую на кастрюлю, потом перечитываю сообщение: «Надеюсь, все хорошо».
Я тоже надеюсь. Правда.
Морэг заканчивает свои объяснения и подходит ко мне.
– Морэг, можно с тобой поговорить?
Я увожу ее в подсобку. Мысли путаются. С чего начать, что сказать? Главное – дотянуться до нее. Я должна все исправить.
– Морэг, – начинаю я, когда мы запираемся и садимся за стол с чашками чая. – Все немного разладилось с тех пор, как мама уехала в Испанию.
– Да, дорогая, – с искренней грустью откликается Морэг. – Так и есть.
– Но я хочу это изменить. Отменим йогу, вернем прежние товары, восстановим Пирожковый клуб…
– Хорошо, – говорит Морэг. – Это нужно сделать.
– Я сделаю все по-прежнему. И нам нужен какой-то толчок под Рождество. Нам надо расшевелиться. И мы можем это сделать.
– Да, – отзывается Морэг. – Думаю, ты можешь.
Ты. Не «мы».
Может, в глубине души она уже от нас ушла?
Наступает пауза. Я глотаю чай. Не представляю, что еще сказать. Морэг такая рассудительная. Вон какой у нее практичный маникюр. Она знает клиентуру. Знает торговлю, цены. Ей следовало бы сидеть со мной за столом, принимая решения. Не Николь, не Джейку, не дядюшке Неду.
– Морэг, если мы все-таки убедим тебя остаться, – слышу я собственный голос, – я хотела бы видеть тебя директором.
Слова вырываются сами собой, я даже не успеваю их обдумать. Но я сразу понимаю: так и надо. Без Морэг магазин был бы другим. Она заслужила почетное место.
– Директором? – Морэг в оторопи.
– Мы недооценивали тебя, – говорю я, – и я прошу прощения за это. Морэг, пожалуйста, оставайся.
– Так это подкуп! – восклицает Морэг.
– Ничуть, – яростно мотаю я головой. – Не в том смысле. Это признание. Признание всего, что ты для нас сделала.
– Директор, – медленно выговаривает Морэг, словно привыкая к этому слову. Потом подозрительно смотрит на меня. – А твоя мама в курсе? Я ведь не член семьи, а у нее с этим строго.
«Семья – в первую очередь», – проносится у меня в голове. Какая, к черту, очередь! Нет, я не утверждаю, что папа был не прав, я такого никогда не скажу. Но саму семью я теперь представляю немного иначе. Семья – не только общие гены, это люди, с которыми нас связывают взаимное уважение, верность и дружеские отношения. Это те, кого ты любишь.
– Ты часть семьи «Фаррз», – говорю я, – вот что важно.
– Фикси, ты мне не ответила, – наседает Морэг. Вот почему она нам нужна: ее не проведешь. – Твоя мама знает об этом предложении?
– Я не спрашивала ее, но необходимости в этом нет. – Я твердо смотрю на Морэг. – Я знаю, что она согласится.
Никогда я не чувствовала себя такой воодушевленной. Я знаю, что поступаю правильно. Мама поручила мне беречь магазин – я это и делаю.
– Хорошо, я подумаю, – говорит Морэг, допив чай. – А пока лучше вернусь в зал.
И такая она спокойная, невозмутимая, внушительная, что я скрещиваю пальцы под столом: пускай останется, пускай не уходит!
Думаю, не уйдет.
Утром к нам забредает группа туристов из Японии: им нужны сувениры с английским флагом. Мы с Морэг и Стейси продаем им двенадцать кружек, шестнадцать наволочек и календарь, а Грег объясняется «по-японски» фразами, нахватанными из анимэ. Хотя, кажется, туристы не понимают ни слова.
– Что ты им сказал? – спрашиваю я, когда они уходят.
– Точно не знаю, – признается он. – «Убить», что ли.
– «Убить»? – Я смотрю на него, вытаращив глаза. – Ты им это по-японски сказал?
– Или не это, – призадумывается Грег. – Может, «отрубить голову».
– «Отрубить голову»? – с ужасом повторяю я. – Это так ты иностранных туристов поприветствовал?
– А они не поняли, – вмешивается Стейси. – Просто решили, что он идиот. Как там твой парень, Фикси? – спрашивает она без малейшего перехода и подмигивает.
– А… он… – Я захвачена врасплох. – Ну, так…
Стейси, зараза! Уклоняясь от ее любопытного взгляда, а заодно и от Грега, я смотрю на часы и тараторю:
– Отлично, мне уже пора! Да, у нас новое правило. – Я оглядываюсь, снимая с вешалки пальто. – Каждый, кто скажет покупателю «отрубить голову», будет уволен.
– Несправедливо, – бурчит Грег у меня за спиной. – А если это в ходе разговора?
– В ходе разговора? – дразнит его Стейси. – Ты совсем кукушкой поехал? Я никогда слов «отрубить голову» не произносила.
– Только что произнесла! – победно кричит Грег. – Все слышали!
Я прикусываю губу, чтобы не расхохотаться. Пусть они слегка с приветом, но я их люблю.
Мы с Себом не уславливались о точном времени, и, выйдя из магазина, я пишу ему:
Иду к тебе, хорошо?
Почти сразу приходит ответ:
Прекрасно.
Я набираю:
Отлично, до скорого
и раздумываю, прибавлять ли целую, как приходит еще одно сообщение. Снова от Себа. Прочитав его, я впадаю в ступор.
Почему ты хочешь встретиться?
Я останавливаюсь как вкопанная. Почему я хочу встретиться?
Почему?
Некоторое время я не знаю, что ответить. О чем он? Неужели непонятно, почему я этого хочу? Требования Джейка – дело десятое. Я хочу увидеть Себа. Обнять его. Сказать, как сожалею о том, что нарушила обещание не заходить в комнату его брата. Поведать, как пыталась последовать его совету, проявить твердость с Джейком, но у меня не хватило сил.
Я хочу его. Вот и все.
Я иду, пытаясь привести мысли в порядок, придумать ответ, но мне все хуже и хуже. «Почему ты хочешь встретиться?» Друзья так не спрашивают. И не спрашивают, когда хотят помириться. Значит, он не хочет поцеловать меня и все наладить?
Такая мысль меня буквально опустошает. Мне становится страшно, и я чувствую себя немного глупо. Вдруг я все поняла неправильно? И все навыдумывала?
А если он вообще все воспринял иначе?
И между нами все кончено?
От этой мысли становится невыносимо больно. Кончено. Так не может быть! Он нужен мне! Я закрываю глаза, пытаясь дышать ровно. Пускай это будет неправдой! Так нельзя, он не может хотеть разрыва! Но тогда для чего такой формальный, такой отстраненный вопрос?
Я снова перечитываю эсэмэс, и от каждого слова становится больно. Где близость? Где привязанность? Мы что, деловые партнеры?
В висках стучит кровь. Я разревусь, если не возьму себя в руки. Ну, нет, фигушки. Я – Ниндзя Фикси. Я крутая. Хочет по-деловому – получит по-деловому.
Я набираю новое сообщение, так резко ударяя по клавишам, что наверняка где-нибудь промахиваюсь. Плевать. Я должна дать выход своей боли.
Хочу обсудить один деловой вопрос.
Отправляю и жду не дыша. Не он один может отправлять обидные эсэмэс. Не он один может разговаривать отстраненно. Через мгновение телефон сигналит:
Прекрасно.
Я смотрю на это слово, и сердце обливается кровью. Зачем он так? Почему он поставил на наших отношениях крест? Ну, поругались вчера. Обычная ссора. Со всеми бывает. И он решил все оборвать из-за одной-единственной глупой ошибки?