– Вы из рода Анатеро, – произнесла я, едва старуха, достав две железные кружки, плеснула неразбавленный спирт и мне и себе и привычным жестом двинула кружку так, чтобы та остановилась прямо передо мной.
Некогда «леди» кивнула, единым махом опустошила свою кружку, вновь налила себе доверху и села рядом со мной. А я вдруг подумала о том, употребляет ли она хоть что-то, кроме этого спирта? В смысле, она вообще ест или только пьет?
– Тяжело, ты знаешь, – она посмотрела в окно, на занимающийся рассвет, – тяжело… Невыносимо. Больно.
Еще один глоток пойла, от одного запаха которого у меня уже кружилась голова, и ожесточенное:
– По молодости мечтаешь о свободе. Сбежать бы с этого проклятого Илонеса, от правил, возведенных в догмы, вечных табу, вечных запретов, вечного «нельзя», а потом оглядываешься на прожитую жизнь и понимаешь – здесь тебя любили. Здесь ты могла бы любить. Здесь…
Она замолчала, остервенело сжимая кружку жилистыми руками, и добавила:
– Нет, не думай, что вся жизнь прошла зря. У меня шестеро сыновей, мужиков было… да все, кого захочу, только родная кровь, родина… Тяжело. И опять же, кто их всех похоронит, кроме меня…
– В смысле? – не поняла я.
Старуха перевела взгляд с окна на меня, усмехнулась:
– А, ты не местная, прости, забыла. На Илонесе хоронить убитых могут лишь родственники.
Я невольно взяла кружку, сделала глоток, закашлялась. Меня ответственно побили по спине, до синяка явно, после чего снисходительно поинтересовались:
– А ты тут с чего?
– Гхм, – мне бы запить сейчас хоть чем-то, но просить воду было как-то неловко, – наемница. У Виантери.
– А-а, – протянула старуха, – Старый прощелыга решил обезопаситься и нанял больше мяса. Умен.
Не выдержав, я сходила к видневшемуся холодильному агрегату, открыла, поискала воду, нашла и, вернувшись с бутылкой обратно, для начала запила адское пойло старой пиратки и уже после перешла к разговору:
– Думаете, это ему поможет?
Старуха махом выпила вторую кружку. Посидела, безразлично глядя в окно, налила себе снова и равнодушно произнесла:
– Судя по тому, что ты здесь, – да.
Оригинальный ответ.
Я отхлебнула еще воды и спросила:
– Вы знаете, что здесь произошло?
Взгляд старухи мгновенно переместился на меня, синие глаза заледенели, и несколько охрипшим голосом она произнесла:
– А ты?
– Частично, – предельно честно ответила я. – Смутно, частично и с пониманием, что ранее подобного не происходило никогда.
Усмехнувшись, пиратка кивнула и сказала:
– Молодец, ухватила суть сразу. Давно в деле?
– Почти шесть лет уже. – И я снова взялась за воду.
Правда, голова умудрилась закружиться уже после одного глотка старухиного спирта, и чувствовала я себя не лучшим образом.
– Понятно, – пиратка кивнула. – Знаешь, а я все в толк не возьму – что здесь случилось? Все, что удалось выяснить, – кто-то открыл ворота всех трех уровней защиты. И на этом всё. Кто, зачем, как? Ради чего? Почему погибли все? Я хороню, хороню, хороню, собираю даже детей по частям и все понять не могу – какого дерсенга?
Что ж, я выложила все что знала:
– Насколько я понимаю, на Илонесе существует вторая разумная раса – sunttenebrae.
Старуха всмотрелась в меня с нескрываемым подозрением, но усмехнулась, кивнула и подтвердила:
– Демоны тени, да. Невидимки. Ночной кошмар. Темные. Подземные. Много вариантов, а суть одна – они так себя не ведут.
Я кивнула, подтверждая, что уже знаю и это, и продолжила:
– Точнее, ни вам, ни вашим родственникам не было известно о том, что они «могут» так себя вести. Они или… какая-то неуправляемая часть их.
Пиратка, собирающаяся сделать глоток спирта, застыла с кружкой, поднесенной к губам. Я же вернулась к известной мне информации:
– Полагаю, все, что вам известно о второй расе Илонеса, – это то, что время от времени им требуются женщины, так?
Старуха медленно кивнула.
– Насколько я понимаю, вторая раса скрытно существует и в рамках вашей, более того – иногда они покидают Илонес и служат в наемных военных подразделениях других государств. Вполне возможно, они возвращаются, но могу также допустить вариант, что нет. Но… – я на секунду замялась, – ваши слова о том, что хоронить убитых могут только родственники, говорит о сильной моральной, традиционной, эмоциональной привязанности к Илонесу.
Она вновь кивнула, ожидая продолжения.
Я продолжила:
– Четыре часа назад я допрашивала парня по имени Соен Дисан.
Вскинутая бровь и явное непонимание, о чем речь. Пришлось пояснить:
– Это он открыл все уровни защиты, впустив убийц на территорию замка.
Ее глаза заледенели, губы сжались, жестокость проступила в чертах лица.
– Сожалею, – была вынуждена признаться я, – боюсь, все, что вам осталось, – избить его. И то его до вас уже искалечили изрядно.
– Но он жив, я надеюсь? – нехорошим тихим голосом переспросила она.
О, я понимала такую реакцию – месть, это зверь, что разрывает когтями душу и требует жертв. А я… я ей только что назвала имя жертвы.
– Мне очень жаль, – сказала совершенно искренне, – но поначалу его допрашивал наемник, умеющий бить с последствиями, а после, убив практически все сознание, допрашивала уже я, добравшись до его глубинного подсознательного «я», находящегося на уровне развития семилетнего ребенка.
Какое-то мгновение мне казалось, она сейчас достанет джишку привычным отработанным движением и просто отстрелит мне голову, но разум взял верх, и старуха хрипло приказала:
– Продолжай.
Это было бы самоубийственной глупостью с моей стороны, и я недвусмысленно намекнула на это, попросив:
– Уберите оружие.
Ее внутренняя борьба была более чем очевидна – для пиратов характерно сначала бить, потом спрашивать, и жизнь в подобных условиях приводит к основательной деформации личности, поэтому сейчас ей явно хотелось продолжить беседу в более комфортных для нее и наиболее безвыходных для меня условиях, но…
Секундная борьба, и джишка легла на стол.
– Достаточно? – поинтересовалась старуха.
– Не уверена, – улыбнулась ей, – я слишком хорошо знакома с Астероидным братством.
Старуха медленно извлекла еще две джишки, потом кинжал, четыре контактные бомбы, две ядовитые «звездочки» и набор ядов в активируемых прикосновением капсулах.
– Теперь достаточно? – насмешливо поинтересовалась пиратка.
– Это примерно треть из того, чем вы располагаете. – О да, я хорошо знала представителей Астероидного братства.
Она усмехнулась, не став скрывать очевидного.
Я же попыталась донести еще более очевидное до нее:
– Все, что у меня есть, – обрывочные сведения и слова, которые сложно трактовать однозначно, полученные при допросе Соена Дисана. Полной картины происходящего они не дают. Нам с вами делить нечего, как и вы, я хочу понять, что здесь произошло. Потому что, даже когда ярость затмевает ваш разум, вы сами признаете – «демоны полутени» так себя не ведут. Для них это не типично. А значит, причина гибели рода Анатеро не только в открытых воротах.
Синие глаза старухи, казалось, прожигали меня насквозь, и когда она смотрела так, становилось очевидно – прожитые годы никак не отразились ни на ее силе, ни на скорости ее реакций.
– Хорошо, – бесцветным мертвым голосом произнесла она, – тогда… кто?
Внезапно поняла, что, если произнесу имя девушки из рода Анатеро, меня убьют. Здесь и сейчас. Без жалости и сожалений. Возможно, сожаления придут позже, но что терять ей, старухе, потерявшей слишком многих и второй месяц хоронившей останки, которые приходится собирать по ошметкам.
– Кто был владельцем черной пантеры? – вопросом на вопрос ответила я.
Пиратка удивленно моргнула, потом задумалась, потом…
– Пошли искать, – сказала она.
И мы встали, прихватив по бутылке: она – неразбавленного спирта, я – воды.
– Ты бы выпила, – посоветовала старуха.
– Да ничего, у меня крепкие нервы.
Я была более чем уверена в том, что хладнокровие – это мое…
Ровно до тех пор, пока не увидела эту самую холодную кровь…
Поднявшись на третий этаж, мы открывали одну жилую комнату за другой, и повсюду была кровь, кровь, кровь… запах гниения, вонь разложения и кровь.
В какой-то момент, когда мы вышли из очередной спальни, пиратка молча протянула мне свою бутылку, я молча сделала несколько глотков. В голове зашумело, но тошнота отступила и… как-то легче стало переосмысливать масштабы трагедии.
– У меня нет слов, – возвращая ей бутылку, честно призналась я.
– Ничего, ты неплохо держишься, я вот месяц говорить не могла, – призналась она в ответ. – Пошли дальше.
Род Анатеро был многочисленным. Мы уже прошли более трех десятков спален, которые до той страшной ночи являлись жилыми… и в которых обрели вечный сон те, кто ранее просто спал.
А потом, просто как глоток свежего воздуха, – спальня, в которой не было крови и следов разрушения.
Мы со старухой переглянулись и решительно вошли.
Первым, что бросалось в глаза, был портрет удивительно красивой девушки в нежно-голубом платье. Синие глаза, драгоценности с сапфирами под цвет глаз, диадема, обнимающее тонкий стан платье и улыбка красавицы, которая уверена в своей красоте.
– Шельма! – прошипела пиратка.
– Это имя? – не поняла я.
– Это сущность, – она неодобрительно покачала головой и сообщила: – Брат говорил, что один из его сыновей взял в жены девку из северного народа, лет тридцать назад это было. Помню, позубоскалили с ним по поводу шельмы, да и забыли. Сын был четвертым, на наследство претендовать не мог, соответственно, женись на ком хошь. Женился вот на шельме.
Поглядев на портрет, я переспросила:
– Это его жена?
– Это их дочь. – Пиратка насмешливо глянула на меня, подошла к портрету, достала еще одну джишку, даже страшно подумать откуда, и, указав на глаза девушки, пояснила: – Цвет иной, видишь?