– Привет, – вздохнул тот.
– Салют.
– Не хочешь сходить куда-нибудь?
Он это серьёзно? Почему все парни такие несообразительные?! Майкл должен был понять, что я не горю желанием с ним болтать, после шестого пропущенного звонка и переполненной голосовой почтой.
– Э-э, нет, не могу. Я наказана и не могу выйти за порог этого дома, – соврала я, пряча глаза от парня.
В горле запершило и стало сухо.
Наверное, мама подслушивала наш с ним разговор, потому что, когда я солгала Майклу, та прибежала и встала около меня. Её улыбка внушает доверие и заставляет жить.
– Привет, Майкл! – пропела ласково мама.
– Добрый день, миссис Хилл, – кашлянул приятель, – можно похитить вашу дочь?
Пожалуйста, мама! Скажи «нет»!
– Конечно! Ты как раз вовремя. Свежий воздух ей не повредит, – мама глянула на меня и приобняла за плечи. Вокруг одни предатели.
Она пригласила парня в дом, а меня отправила приводить себя в порядок. Пришлось принять душ и выбрать наряд. Хотя, я просто напялила на себя джинсы, чёрный свитер и серое, как мое состояние, пальто. Волосы собраны в растрёпанный хвост, но мне просто все равно на внешний вид: я даже не нанесла макияж.
Майкл сидит на диване в гостиной и мило беседует с мамой. Вот только о чем? Я подошла к дверному проему и прислонилась к стенке, чтобы меня не заметили. Интересно…
– Вы с Амандой друзья? – спрашивает мама у Майка.
– Да, вроде того.
– Она мне ничего не рассказывает, поэтому я мало знаю о её личной жизни.
О Боже!
– Эм, мы с Амандой просто дружим… – ответил парень. По его голосу стало ясно, что он смущён.
Так, если я сейчас же не войду в гостиную, мама завалит его вопросами. Я резко распахнула дверь, но не вошла в комнату. Все уставились на меня, а после Стивенс вскочил с мебели и быстро прошёл ко мне.
– Ладно, до свидания, миссис Хилл, – улыбнулся парень моей маме, а она в свою очередь ему.
– О, прошу, зови меня Лилиан!
Мы покинули дом и направились в сторону парка, который находится неподалёку от моей улицы. Небо усыпано хмурыми облаками. В городе все словно вымерли: ни машин, ни людей, никого вообще. Мы с приятелем перешли пустую трассу и подошли к голому безлюдному парку. Обнаженному, потому что на деревьях не было листьев, только пару оранжевых сухих листочков, что сумели пережить зиму, и то, только в «убитом» виде. Дорога в виде мозаики мокрая от того, что вчера шёл ливень, который был очень кстати для моего душевного состояния. Майкл хотел сесть на скамейку, но все они были влажными, либо грязными. Пройдя в глубь парка, мы дошли до ржавых качелей, которые почти остались без краски. Как мило. Ветер легонько раскачивал одну карусель и внушал нам страх и скорую смерть. Однако мне страшно не было. Я прошла к сырой качели и села на неё, несмотря на промозглость. Майкл по этому поводу со мной спорить не стал, осознавая, что только разозлит меня. Парень стоит и просто поглядывает, как я раскачиваю ржавые качели. Тишина.
– Может, поговорим? – прищурился тот, когда из-за облаков выглянуло слабое солнце.
Протяжённый вздох, а затем выдох.
– О чём именно?
– Ты стала зажатой, в чем дело? – Майкл заерзал на одной ноге, а потом встал в удобную для себя позу, опираясь другой, левой, ногой об сырую почву.
Нет, нет, нет, хочу домой!
– Все хорошо, разве не видно? – фыркаю я.
– Будешь говорить загадками или как?
– Просто мир – дерьмо, и я – дерьмо, – поспешно дала ответ я. И меня вновь заело.
– Нет, Аманда. Мир – недопитый бурбон в бокале Дьявола, – убежденно произнёс Майк.
В его голосе послышался грустный смешок. Он обожал говорить своими цитатами. Сколько себя помню, Стивенс вечно придумывает афоризмы, высказывания. Это его фишка.
Я перестала раскачивать ржавую железяку и просто глядела в небо. Солнце опять скрылось за пеленой серых облаков, которые насылали угрюмое настроение. Как обидно, что все плохое случается с хорошими людьми. Хотя, что я несу?! Я нехороший человек. Ненавижу себя и свои действия. Хочу прикрыть веки и заплакать. Заплакать так, чтобы люди почувствовали дрожь на сердце.
– Что случилось? – продолжает настаивать Майкл, – в пятницу ты сбежала, оставив меня в кафе одного, как последнего лоха. Я жду ответа.
Как же мне хочется закричать от боли, терзающей меня. Кричать о том, как меня тошнит от самой себя. Я потеряла единственного, кто внушал в меня веру. Хочу хоть краем глаз увидеть его и крепко-крепко обнять. Эта боль сравнится с тысячью ножевых ранений, сотней пуль в сердце. В моей душе погибают цветы, которые ты посадил. За что ты так со мной, Сэм? Я чувствую, что прямо сейчас, что прямо здесь, начнётся истерика. Комок уже подобрался к горлу и готов меня душить. Если бы я знала, что он уйдёт, то и вовсе бы с ним не знакомилась. Я хотела бесконечную любовь, а получила бесконечную боль. Любовь и огонь – одно и тоже – также манит и обжигает.
– Все в порядке, – солгала я.
– Ты не похожа на человека, у которого все в порядке, – обернулся ко мне спиной он и прошёл ко второй качели. Майкл вытер деревянное сиденье и плюхнулся на него, после чего послышался противный скрежет, – ты с кем-то поругалась?
Он словно прочёл это в моих бездонных глазах.
– Да.
– Со своим бойфрендом?
– Он больше не мой бойфренд, – сглатывая комок в горле, произношу я.
Говорю одно, но думаю совсем другое.
– Все так плохо?
– Все ужасно! Он увидел нас в кафешке и подумал, что у нас с тобой свидание. Меня это убивает, Майкл! Ненавижу тот чертов день, ненавижу! – не выдержала я и накричала.
Наверное, после такой вспышки парень уйдёт, также, как и Сэм, но он продолжает сидеть на ржавой железке и грустно смотреть на меня.
– Ты не объяснила ему, что это недоразумение? – нахмурился Майкла, слегка побледнев.
Бросаю на него испепеляющий взгляд.
– Издеваешься? Конечно я попыталась ему все объяснить, но он заупрямился!
Через минутку Стивенс говорит:
– Знаешь, он тебя не заслуживает, – спокойно произнёс он и оторвал взгляд с моего лица. Его ноги начали отталкиваться от земли и раскачивать качели.
– Ты его не знаешь, Майкл, и не можешь объективно судить. Я понимаю Сэма, – пожала плечами я, – я бы тоже невесть что подумала, увидев его с другой девушкой.
– Может и так, но это мое мнение.
Тишина. Сейчас каждый думает о своём. Лично я думаю о Гилморе и о том, как же было бы классно оказаться здесь с ним. Поговорить с ним, объясниться и забыть те слова, которые она выпалил. Как было бы воздушно, если бы Сэм обнял меня, а затем нежно поцеловал. Но этому не бывать…
– Майкл, веришь ли ты в любовь? – наивно спросила я.
Дурацкий вопрос, но назревший глубоко в душе.
На лице молодого брюнета появилась ухмылка. Его русые брови нахмурились, и он покачал головой.
– Любовь – обман, что проверяет нас на прочность. Надеюсь, я ответил на твой вопрос, – твёрдо заверил он, продолжив: – Любовь самое бессмысленное занятие на земле. Тупо. Не амбициозно. И сопливо. Я отношусь к числу тем, кто увлекается тригонометрическими задачами, а не способами вычисления чувств на ромашке.
Вау. В чём-то Майк был прав. И это я прекрасно понимала. Моя голова наклонилась, а глаза устремились куда-то вперёд. Прищуриваюсь. Замечаю вдалеке мужскую фигуру, которая стоит ко мне спиной. Я прищурилась ещё пуще. Сердце начало биться быстрее, и я чувствовала, как становлюсь живее. Боже, Боже! Это был Сэм! Господи, это точно он!
Я вскакиваю с качели и делаю стремительных два шага вперёд.
– Ты видел его?! Видел?! – обращаюсь я к Майклу, продолжая смотреть на силуэт в чёрной куртке.
Сердце говорит бежать к нему, а голова кричит, чтобы я стояла и даже не смела сделать и шагу вперёд.
– Ты о ком? Кого видел? – не понял тот.
– Это Сэм! – я снова сделала шаг и улыбнулась детской улыбкой восторга.
Боже, я наконец смогла его увидеть. Два дня были вечностью.
– Где? – Майкл подходит ко мне.
Я повернулась к парню лицом, не стирая кривую улыбку и весело хлопнула его по плечу. Тот смотрит на меня, как на сумасшедшую. Хоть это было правдой…
Затем я разворачиваюсь на девяносто градусов и смотрю вперёд, где должен стоять молодой человек, но там уже никого не было. Снова окутала пустота, будто из меня выкачали все жизненные силы. Мне померещилось… Либо он уже успел удрать. И на что я надеялась? Глупая, глупая!
– Аманда, – позвал меня Майкл, и я обернулась, – где ты его видела?
– Мне, наверное, показалось, забей… – с разочарованием высказала я.
Сколько досады в моем голосе. Меня разбили, как вазу, которая спокойно стояла на столе. Почему же мне так больно? От чего?
«Привет, Дневник. Не буду мучить тебя разговорами о своём внешнем и внутреннем мире, просто скажу, что я являюсь ходячим трупом. С каждой секундой я становлюсь только слабее. Сон помогает мне жить, ведь во сне ко мне приходит Сэм. Там мы с ним лежим на нашей крыше и смотрим друг в другу глаза. Он держит мою руку, и я становлюсь счастливой. А потом, я просыпаюсь… Два дня без него стали для меня настоящим испытанием, которое я боюсь провалить. В пятницу, когда мы с ним поругались, я вскрыла вены, но увы не скончалась. Я струсила и не смогла сделать этого… Любовь делает нас слабыми. Не хочу испытывать это чувство. В интернете я нашла сайт про анонимных шизофреников и хочу туда сходить. Возможно, когда родители узнают о моем неуравновешенном состоянии, то отдадут меня в эту секту. Секту, смешно звучит. Таблетки помогают лишь на время, а так я периодически вижу галлюцинации в виде серой массы с большими клыками и с красными глазами, пауков, которые имеют змеиный язык, голоса, которые спорят насчёт политики, о которой я вообще не имею понятия. Кратко выражаясь, схожу с ума дважды. Я постепенно умираю».
* * *
На урок английского я пришла с большим опозданием. Отёки под глаза говорили: «Отвалите от меня», и кажется, люди это знали. Им повезло.