«В зале самообслуживания большого московского супермаркета раздался истошный вопль, и двое охранников вприпрыжку понеслись к месту событий. Возле кассы кипела битва – худенькая, но отважная продавщица яростно дубасила покупателя пакетом с морожеными креветками. Джентльмен, красный от смущения, уныло отмахивался от девицы и неубедительно оправдывался:
– Да забыл я про них, положил в сумку и забыл, понятно? – Он вытащил из кармана сотенную и швырнул в лицо продавщице.
Десятка два покупателей вокруг стонали от восторга, смакуя редкостное зрелище. Охранники наконец пробились сквозь толпу и, придерживая вора за руки, повели в служебный кабинет.
Девица осталась возмущенно кудахтать и размахивать руками перед подружками.
В кабинете вора ждал управляющий. Строго глядя перед собой, он выложил на стол две бумажки по сто долларов и одобрительно кивнул:
– Удовлетворительно. Но в следующий раз пусть придет женщина или мужчина с женщиной – вы один чересчур солидно смотритесь. Вас жалко, а нам надо, чтобы вас презирали.
– Хорошо, я скажу Николаю Ефимовичу. Кстати, я в зале сто рублей оставил – прикажете получить?
Управляющий снова открыл бумажник и вручил актеру сотенную:
– До встречи через месяц. Вас проводят к служебному выходу.
Николай Ефимович разрабатывает свою золотую жилу третий год, но, по понятным причинам, ему приходится обходиться без открытой рекламы. Сотрудники его фирмы – три штатных актера – еженедельно обходят московские супермаркеты, предлагая свои восхитительные услуги – спектакль с разоблачением вора.
Стандартная акция в супермаркете стоит недорого – $300–500, но фирма также способна предложить целые постановки для любой организации. Например, недавно в одном солидном казино была „разоблачена“ целая группа „мошенников“, которых затем медленно и торжественно сдали на руки „сотрудникам правоохранительных органов“. Жулики натурально рыдали и умоляли пощадить, но администрация была строга и безжалостна. После такого шоу, согласитесь, мало найдется желающих попробовать одурачить казино по-настоящему.
Несмотря на обстоятельный подход и подробные сценарии, случаются накладки и у Николая. Чаще всего так бывает, когда руководство магазинов забывает поставить в известность персонал о предстоящем Празднике поимки вора. Однажды в такой ситуации охранники решили вопрос самостоятельно и очень жестко – сломали актеру пальцы на обеих руках, а затем отвезли в его же квартиру, где изъяли контрибуцию в виде аппаратуры и всех наличных денег.
Больше всех взбесился тогда даже не Николай Ефимович, а его клиент – владелец магазина. Он уволил охранников, предварительно отметелив участников акции возмездия в своем служебном кабинете.
Впрочем, беситься-то он бесился, а счет за лечение актера и временную потерю трудоспособности, присланный Николаем, оплачивать не стал – не было такого форс-мажора в договоре. Типичная акула капитализма, одним словом.
Тем не менее актеры за место держатся – они получают половину от договорных сумм, так что в месяц меньше $3000 у них не бывает. Николай получает остальное и тоже не жалуется – не то что раньше.
Раньше он работал „лабазником“ – карманным вором в магазинах самообслуживания. Усаживаясь за руль новенькой „тойоты“, Николай говорит, что заработанного тогда не всегда хватало даже на бензин, зато риска было с избытком. Сегодня все наоборот, хотя работа та же самая.
Впрочем, такими парадоксами нынче никого уже не удивишь, интересно другое – он в трудовой книжке свою нынешнюю специальность правильно обозначил?
Там должно быть написано – честный вор».
Закончив, я взглянул на часы – было еще около трех часов дня, и я подумал, что успею заехать в родную редакцию – там следовало довести до ума текст про перекраску оружия частных охранников и засылать его в номер, пока Софья не передумала. Помнится, она дала добро на публикацию с таким демонстративно недовольным видом, чтобы я наверняка осознал – за эту любезность мне предстоит не раз и не два ответить любезностью похлеще снятого с полосы материала про памятник дореволюционному металлисту.
Я оделся, второй раз за сегодняшний день, и тут одновременно загудел мой мобильный телефон и позвонили в дверь. Я открыл Антону, у которого как у старшеклассника сегодня было аж семь уроков, и, приветствуя его, еще пытался слушать возбужденный голос Марты:
– Ну что, гиббон ученый, насшибала я тебе денег, – бодро начала она телефонный разговор. – Тебе лично корячится семьдесят тысяч долларов, если все будет сделано, как хочет Мария Камминг.
– Кто хочет? – не расслышал я.
– Баба штатовская, – заорала Марта. – Кстати, она тебе должна понравиться.
– Почему? Слушай, я плохо расслышал – сколько денег они платят?
– Ты все нормально слышал, не тушуйся. Мише – сто, а тебе – семьдесят тысяч долларов. Только не за то, что ты думаешь. Давай уже, тащись в редакцию – расскажу, – подытожила Марта и отключила трубку, услышав мое «хорошо».
Я невидящими глазами смотрел на Антона, который успел раздеться и теперь допрашивал меня на предмет наличия обеда, и думал о том, что Марта только что сказала мне какую-то чушь. Семьдесят тысяч долларов мне никто и никогда не заплатит. Потому что такие деньги всегда, без исключений, достаются только специально тренированным людям, обитающим в другом, параллельном мире, который с моим миром не пересекается ни в одной точке. Конечно, я об этом мире могу писать, могу о нем фантазировать и даже успешно продавать истории о нем, но я никогда, ни при каких обстоятельствах не могу в нем оказаться, поскольку это противоречит элементарным законам человеческой природы. Простому работяге вроде меня, чтобы оказаться в этом мире, не родившись в нем изначально, надо как минимум пристрелить кого-то из тамошних небожителей и таким образом занять его место. Но это мне не по силам, и, значит, мне, слабаку, там совсем не место. Не стоит и пытаться.
Я, действуя на автомате, показал Антону, где лежат ингредиенты для обеда, попросил его приготовить обед на двоих и вообще приглядывать за больным брательником, после чего отправился в редакцию, торопясь так, что всерьез подумывал, не взять ли мне такси.
Глава шестнадцатая
Поднимаясь по эскалатору, я уже заранее высматривал прогалины в плотной толпе пассажиров, чтобы в два прыжка обогнать неторопливую популяцию дневных пользователей метро и, выскочив из вестибюля станции, пересечь Невский проспект и уже через пару минут оказаться в редакции.
Но фокус не удался – у самых дверей станции меня жестом остановил невысокий, но круглый и пузатенький капитан милиции. Он вежливо приложил руку к козырьку фуражки и сказал:
– Кптн Гргргркин. Ваши документы.
Я мысленно чертыхнулся, но спорить не стал и начал лихорадочно рыться в карманах куртки, а потом и пиджака. В куртке ничего найти не удалось, а в пиджаке всегда лежала карточка аккредитации в городской парламент – она была очень хорошо сделана, с цветной фотографией и множеством грозных надписей вроде «Правительство Санкт-Петербурга», «Законодательное собрание Санкт-Петербурга», а также «Пресса». Эту карточку я и вручил капитану, спокойно наблюдавшему за моей суетой.
Карточку он изучил обстоятельно, со всех сторон, но потом, зажав ее в большой ладони, неодобрительно сказал:
– Паспорт почему не носим с собой? Это ж фигня, а не документ. Документ у нас в России один – паспорт.
Я посмотрел ему в лицо и начал медленно выдыхать через нос, мысленно отсчитывая цифры. На счете семь он вернул мне карточку и, снова вежливо приложив руку к козырьку фуражки, попрощался:
– Всего хорошего. Впредь, выходя из дома, не забывайте паспорт.
Я забрал карту аккредитации и молча понесся на выход. У меня, конечно, было несколько мыслей насчет этой идиотской проверки, но реализовывать их было просто некогда.
В свое время я специально изучал статистику ГУВД, чтобы понять, как много смысла в подобных акциях. Выяснилось, что смысла нет вообще – не попадаются в метро террористы, как их ни ищут.
Да и писали об этом мои коллеги тысячу раз. «Впрочем, есть ли вообще смысл хоть что-то писать в этом городе?» – злобно подумал я, встав на краю тротуара и глядя на бесконечную череду автомобилей, пересекающих переход на Невском возле площади Восстания. Пиши не пиши, они будут делать так, как им удобно. Или ничего не делать, потому что им так еще удобнее.
– Давно стоим? – спросил я у мужика с чемоданом, с вожделением поглядывающего на ту сторону проспекта, где располагался, помимо прочего, и Московский вокзал.
– Охренеть, сколько уже стоим! – сам изумился он, повернув ко мне озабоченное лицо. – Сломался небось светофор? – крикнул он в толпу и начал продвигаться к переходу, аккуратно, но твердо раздвигая собравшихся людей.
– Пошли уже! Сколько стоять-то можно! – раздались в толпе нервные выкрики, и вся эта масса людей, не меньше сотни человек, вдруг потекла по переходу, отжимая нервно сигналившие автомашины от пешеходной «зебры».
Я подумал, что здесь мои коллеги телевизионщики могли бы сделать классный сюжет, наглядно продемонстрировав всю тупость руководителей местного ГИБДД. Но ведь никто из телевизионщиков даже не почешется, пока не вернется господин главный редактор с планерки в Смольном, где ему объяснят, как надо правильно освещать открытие очередного навозоперерабатывающего совместного предприятия, которое будет выдавать на-гора миллион сушеных коровьих лепешек в год, обеспечивая все потребности региона в этом продукте. При чем тут безопасность горожан? Ведь про нее на планерке ничего сказано не будет. А своих мозгов у российских тележурналистов, как известно, нет, поэтому они их арендуют в федеральных, а чаще – в региональных администрациях, в ответ расплачиваясь печенью.
Очень кстати получилось, что все эти мысли я обдумывал, двигаясь строго в центре наглой толпы пешеходов, форсирующих на красный свет главный проспект культурной столицы Европы. Потому что в эту толпу на немалой скорости вдруг врезался здоровенный джип, выруливший со Старо-Невского проспекта.