самое первое воспоминание заставило меня подскочить и попытаться потрогать себя за лопатки. Но вместо этого в разные стороны растопырились два громадных крыла, одно из которых сшибло какие-то склянки на тумбочке. Хорошо, что они не разбились.
– Эй-эй, – воскликнул Джек. – Ты полегче маши!
Крылья! У меня есть крылья!!!
Мне не померещилось, не показалось и не приснилось. Я действительно… камаэль?
Вопросов оказалось так много, что я даже не смогла вычленить какой-то один – все смешалось в какую-то кашу. Что было? Что вообще произошло?
В лазарет в сопровождении лекаря Кастора вошли ректор Туре, Эрмалион и профессор Люминари. Мы с Джеком переглянулись – внушительная делегация. Интересно, к кому. Хотя что-то подсказывает, что не к рыжему барду.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался ректор Туре, приблизившись, и присев на самый край кровати.
Все они с интересом смотрели на мои крылья, которые пока слушаться не хотели никак – торчали в разные стороны, и я с трудом умудрялась не дергать ими. Но это, пожалуй, единственный дискомфорт, кроме голода.
– Нормально, – ответила я. – Только есть хочется.
Лекарь Кастор радостно всплеснул руками.
– О, это прекрасно! Аппетит признак выздоровления!
Я с его энтузиазмом согласилась. И было бы неплохо, если бы кто-то из делегации принес ту самую булочку, которая сейчас так одуряюще пахнет.
– На кухне пекут? – поинтересовалась я.
Пришедшие разом переглянулись.
– А вы откуда знаете? – поинтересовался осторожно ректор.
Я изумилась, садясь повыше.
– Так пахнет же на весь лазарет.
Они снова переглянулись.
– Вы чувствуете запах? – уточнил ректор.
– А вы нет?
Он потер подбородок, его седые волосы сверкнули в лучах солнца, которое бросает теплые лучи через окно.
– Вообще-то, нет, – сообщил он. – Видимо, это еще один аспект вашей магии.
Моей магии.
Наконец-то. Я полноценный маг и только что сам ректор Туре это признал. Оставалось только выяснить, зачем они всей толпой пришли ко мне.
Эрмалион стоял позади всех и смотрел на меня неотрывно своими светлыми глазами. Сейчас он одет в какие-то парадные латы что ли – белые, с тканевыми вставками и серебряными нашивками. Волосы красиво падают до пояса, у меня так никогда не лежали, лоб все так же перехвачен обручем, с синим камнем в середине.
– Значит, я камаэль? – нарушив всеобщее молчание, спросила я.
Ректор Туре казался обескураженнее всех, видимо, он совсем не ожидал, что в его академии появится такое пернатое чудо.
– Очевидно, что так, – согласился он. – И это несказанная удача для всей Бикелови. Камаэли, как вы знаете, мисс Янг, большая редкость в Орокане. Их основная территория проживания – Виридия. А это за океаном. Я долго думал, как вообще случилось, что вы попали к нам, причем таким безумным, можно сказать, образом.
– Можно я продолжу? – попросил профессор Люминари, выходя вперед и шелестя своими белыми одеждами.
Ректор оглянулся на него.
– Да, да, конечно, – и добавил уже мне: – Профессор Люминари проделал огромную работу, чтобы выяснить, как это все произошло. Он…
– Ректор Туре, позвольте мне, – напомнил профессор.
– Да-да, извините.
Люминари осмотрел меня беглым взглядом, на губах появилась улыбка, и я сразу вспомнила, как его обожают девушки, и как он осторожен с ними.
– Работу пришлось проделать действительно немаленькую, – начал он. – Я очень долго изучал пробы вашей ауры. Эти светящиеся частицы не давали покоя. Сперва было предположение, что вы просто светлый маг, но как уже говорил, у светлых магов аура обычно более определенная, как у меня, например. В конце концов, мы с магическим советом решили привлечь коллег из другой академии.
– Ого, – впечатлилась я, вдруг ощутив себя какой-то очень уж важной. – Серьёзно?
Лайт Люминари кивнул.
– Да, – сказал он. – Ваши пробы были высланы в Ардэн, в Виридию. Поскольку пробы ауры – элемент очень хрупкий, и любое воздействие магических полей может повредить их структуру, то отправка порталом исключалась. Пришлось по старинке садиться на дирижабль и лететь через океан. К счастью, дирижабли ходят на гномьем пару, а его магические свойства очень ускоряют любой транспорт. Так что обернулся быстро.
– Даже не буду спрашивать, откуда берется этот гномий пар, – усмехнулась я.
Профессор улыбнулся.
– Вообще-то из жерл из золотых гейзеров, – сообщил он. – Так вот. В Ардэне провели довольно глубокую экспертизу с привлечением телепортёра…
– А какое отношение имеет телепортер к ауре? – не поняла я.
– Поверьте, мисс Янг, телепортёр знает толк в частицах, – уверил профессор Люминари, и все остальные дружно закивали. – Было высказано предположение, что вы можете быть камаэлем. Замурованным так сказать, в самой себе. Оттуда и светящиеся частицы.
– Я видела серебряную пыль на крыльях, когда они появились, – вспомнила я момент в лесу возле красного агносиса.
Лайт Люминари кивнул.
– Вероятно, их плотность в тот момент достигла максимума, и вы воплотились. К слову, ректор Ардэна, когда узнал историю, которую я вам сейчас расскажу, очень заволновался. Он не объяснил, почему, но обещал скоро прибыть в Бикелови. Уж не знаю, из-за чего его глаза так заслезились. Честное слово, никогда не думал, что увижу ректора Ардэна в таком трепетном состоянии.
– Ему тоже интересны камаэли? – поинтересовалась я.
– Камаэли интересны всем, – согласился профессор. – Но, что-то мне подсказывает, здесь интерес куда глубже. Сколько говорите вам лет? Хм… Кажется, начинаю догадываться, почему ректор Люкс срочно заканчивает дела и рвется в Бикелови.
Интуиция подсказывала – меня ждет какой-то важный и хороший сюрприз. Но решила не форсировать события, нужно просто дождаться. Осталось совсем немного, я чувствую.
Я покосилась на свои пока еще непослушные крылья, научиться обращаться с которыми мне еще предстоит. Джек на соседней койке слушал молча и почему-то улыбался.
Осторожно, будто вижу их впервые, я потрогала собственное перо. Оно оказалось мягким и одновременно упругим. Такие крылья должны быть очень надежными в полете. Недаром меня привело в такой дикий восторг путешествие на грифоне.
– Ну, – проговорила я, выдыхая, – то, что я камаэль, мы уже поняли.
– Это еще не все, мисс Янг, – проговорил Люминари.
Мы все подняли на него взгляды. Похоже, остальные тоже были не в курсе, что за новости он прячет.
– Дело в том, что я проследил ваш магический след до самой Противовесной земли и на ней в том числе, – сообщил он. – Да, знаю, там магии почти нет. Но все же при определенных условиях можно кое-что отследить. Не без пыльцы с шерсти викаровых боноб, конечно. В общем, расследование мое дошло до места, где вы впервые попали на Противовесную землю.
Сердцебиение моё участилось, я беспокойно приподнялась на руках, в нервном нетерпении колыхнув крыльями и в очередной раз зацепив какие-то бутыли, которые лекарь Кастор с причитанием кинулся подхватывать.
Что он имеет в виду? Что значит «впервые попала на Противовесную землю»?!
Голос мой дрогнул.
– Я что, не оттуда? А откуда? Откуда я?
Вопросы выпорхнули из меня разом, я в растерянном нетерпении переводила взгляд с Люминари на ректора, потом на Эрмалиона, а затем обратно.
– Отсюда, – наконец, заключил профессор. – Вы отсюда, мисс Янг. С Равновесной земли, откуда вас отправила родная мать, чтобы спасти от неминуемой гибели.
Пульс еще больше ускорился, во рту пересохло. Мать? Она меня не бросила?
– Г-гибели? – выдавила я.
Лайт Люминари кивнул.
– Мне удалось много выяснить, – начал он. – Все происходило в битве при Варлоаре. На лекциях Равновесной истории вы все узнаете, хотя, что-то мне подсказывает, до них вы терпеть не станете. Так вот это были непростые времена, и мир боролся против серьезной угрозы. Ваша мать была на сносях, когда пропала вместе с вами. Когда вы родились, ей пришлось отправить вас через портал туда, где ваши магические следы попросту не найдут из-за того, что Противовесный мир почти лишен магии. К тому же, она наложила на вас заклинание блокировки дара до совершеннолетия. Именно оно создавало путаницу с аурой. Как видите, когда вам исполнилось восемнадцать, он стал проситься наружу.
Невыносимую боль в суставах и костях я прекрасно помнила. Видимо, только благодаря тому, что я переместилась в магический мир, моя истинная природа смогла найти выход, путь и немного форсированно с неуставным использованием красного агносиса.
Хорошо, что теперь это в прошлом. Но вопрос, волнующий меня до дрожи, совсем не о даре.
– Вы говорите так, – осторожно проговорила я, – будто моя мама жива.
Лицо профессора Люминари озарилось улыбкой, за которую половина адепток Бикелови готовы отдать свои пергаменты об экзаменах.
– Да, – сказал он.
Мир пошатнулся, меня будто колыхнуло изнутри. Чтобы не свалиться с койки, я вцепилась в ее края, вытаращившись на профессора.
– Она… знает об-бо мне? – заикаясь, спросила я.
– Теперь знает, – сказал профессор. – Все это время она укрывалась в обители жриц Бури на мраморных островах. Они дали ей приют, когда она, даже не надеясь, что выживет после того, как отправила вас через портал и, спасаясь от преследований, добралась до них. Жрицы писали, что она довольно долго была без сознания, а когда очнулась – не помнила, кто она есть.
Теперь меня уже откровенно трясло, и я даже не стеснялась, что по моим щекам градом льются слезы. Она меня не бросила. Она меня спасла. Она готова была умереть за меня.
Всё, что говорил мне опекун-алкоголик – всё неправда. Я не брошенка, не обуза, не выродок, как он иногда в особо запойные дни меня называл.
Всхлипывая, я вытерла лицо и сглотнула, решившись, наконец, задать самый страшный вопрос:
– И… что она сказала, когда узнала обо мне?
– Спросите ее сами, – произнес Люминари и вместе с Эрмалионом они разошлись в стороны.