Я проследил за ее взглядом и на противоположной стороне улицы увидел женщину. Та шла быстро, глядя под ноги, скрестив руки на груди и сгорбившись, словно от сильного удара.
— Держитесь рядом, — тихо сказал я. — Наверное, она помогала евреям, поэтому ее и обрили.
— Может быть, — кивнула Шарлотта.
Все время, пока мы продолжали наш путь по улицам, она не выпускала мою руку.
Нескладный и понурый мужчина с особым тщанием подметал крыльцо, и когда мы поравнялись с ним, Шарлотта спросила:
— Pardon, monsieur, savez-vous où est la bibliothèque missionnaire?[35]
Он повернул голову на голос, но посмотрел куда-то поверх плеча моей спутницы, и я понял, что мужчина слепой. Они обменялись несколькими фразами. Как только он закончил объяснять, как пройти в библиотеку, Шарлотта поблагодарила его и обратилась ко мне:
— Он сказал, что Дом миссионеров находится на рю Мунэн, около термальных бань. Библиотека должна быть внутри здания. — Она улыбнулась. — Он слышал, что здание большое и белое и называется «Бетани», но лично ему библиотека никогда не понадобилась.
— Могу себе представить, — хмыкнул я.
Следуя указаниям слепца, мы с легкостью нашли Дом миссионеров. Как только мы вошли в сводчатую дверь, нас приветствовала женщина. Пошептавшись с Шарлоттой, она повела нас через все здание в библиотеку.
В помещении стояла благоговейная тишина, характерная для святилищ. Воздух был пропитан запахом старой бумаги, из высоких арочных окон струился свет. Мы прошли еще немного, и Шарлотта наконец выпустила мою руку. Полки, словно ребра, тянулись вдоль всего длинного узкого зала.
Проводившая нас женщина позвала кого-то. Ответа не последовало, и она, сказав что-то Шарлотте приглушенным голосом, удалилась прочь.
— Она предложила нам подождать тут, пока она ищет библиотекаря. — Шарлотта отошла и принялась рассматривать полки, заполненные книгами.
Я последовал ее примеру и двинулся вдоль стеллажей. Единственное название, которое я смог прочитать, было напечатано золотыми буквами на толстом кожаном потрескавшемся корешке на полке у меня над головой: «La Bible».[36]
Взяв увесистый том в руки, я обнаружил среди страниц тонкую деревянную пластинку. Я обхватил рукой корешок, осторожно раскрыл книгу, перелистнул тончайшие страницы — и мне открылся спрятанный в середине рисунок: портрет, выполненный в темных приглушенных тонах.
Не повышая голоса, я позвал Шарлотту. Через мгновение она присоединилась ко мне. Без слов я протянул ей Библию.
Когда она подходила, брови ее вопросительно поднялись, но стоило ей увидеть мою находку, как глаза у нее округлились. Я услышал подавленный вдох.
— Рис… — с трепетом прошептала она. — Я думаю… Я думаю, что это Рембрандт.
— Голландский художник?
Ее пальцы зависли над портретом, но не касались его.
— Живописец, гравер, рисовальщик. Само воплощение великого художника. — Она оглядела нагруженные книгами полки вокруг. — Какие еще сокровища тут спрятаны?
— Bonjour…[37] — чуть слышно обратился к нам издалека женский голос.
Моя спутница вздрогнула. Я аккуратно закрыл Библию и поставил на место.
Шарлотта повела меня между рядами стеллажей, а из-за дальних рядов нам навстречу выступила та, что нас окликнула, — просто одетая девушка с приятным лицом, черты которого подчеркивал темный шарф, обернутый вокруг головы.
— Puis-je vous aider?[38]
Шарлотта ответила ей:
— Demain, dès l’aube, a l’heure où blanchit la campagne, je partirai.[39]
Девушка отшатнулась, будто от удара, потом посмотрела на меня, и ее глаза расширились. Было видно, каких усилий ей стоило вновь заговорить.
— Vois-tu, je sals que tu m’attends. J’irai par la forêt, j’irai par la montagne. Je ne puis demeurer loin de toi plus longtemps…[40] — Голос ее дрогнул.
Шарлотта расслабилась, и я понял, что моя спутница услышала именно то, о чем предупреждал Бенуа. Она начала было отвечать, но библиотекарша удержала ее за руку, призывая замолчать, и обернулась, указывая на пустой дверной проем.
— Вам нельзя тут находиться, — прошептала девушка по-английски, но с сильным акцентом.
— Я…
— Я знаю, кто вы. Вам нельзя тут находиться. За нами следят.
— Кто? — Шарлотта стрельнула глазами в меня.
Девушка покачала головой, заламывая руки.
— Вы узнали меня, — сказал я.
— Оуэн вас очень любит. Но его здесь нет.
— Когда вы его видели в последний раз?
Она пожала плечами и, шагнув к полкам, принялась поправлять книги.
— В прошлом месяце. Он связывается с нами лишь время от времени, и мы не всегда знаем, когда ему вновь понадобится убежище.
— Кто это «мы»? — спросила Шарлотта.
Раздался стук, и дверь со скрипом открылась. За ней показался мужчина средних лет в церковном облачении.
— Нанетт?
Когда он заговорил, Шарлотта присмотрелась к ним обоим.
Девушка сглотнула, у нее перехватило горло; раздавшийся голос зазвучал хрипло.
Священник вошел в комнату.
— Вы — отец Оуэна?
— Да. Я ищу его. Если вы что-нибудь слышали о нем или знаете, где он может быть, вы мне очень поможете.
— Они с Северин были здесь недель пять назад. Мы…
Нанетт вскрикнула, когда Шарлотта вдруг потянулась и сдернула с ее головы шарф. Волосы, как и у той женщины на улице, были грубо сострижены почти налысо. Закрыв глаза, девушка упала на колени перед священником.
Лицо его побледнело, рука, протянутая к ее голове, задрожала. Он не дотрагивался до волос, только шевелил пальцами.
— Боже, Нанетт. Что ты наделала?
— Господи… — произнесла Шарлотта. — Вы не евреям сочувствуете, вы сочувствуете нацистам.
Девушка посмотрела на священника. По ее щеке скатилась слеза. Она затараторила что-то по-французски, но я перебил ее:
— Вы выдали моего сына?
Она вздрогнула и повернулась ко мне, не поднимая глаз:
— Мне пришлось.
Шарлотта выхватила пистолет и направила его на девушку. Та опустила голову и вся сжалась. Священник, заслоняя ее, встал рядом на колени. Он не дал мне задать вопрос и сам озвучил его треснувшим голосом:
— Почему?
Ее объяснения хлынули слезливым потоком, и лицо священника принимало все более растерянное выражение. Он шумно сглотнул и на этот раз положил руку на голову Нанетт со словами:
— Ты глупое, неразумное дитя.
— Куда мог Оуэн отправиться отсюда? Смотрите на меня! — потребовал я и подождал, пока она поднимет зареванное лицо. — Вы ведь знаете адрес следующей остановки в его подпольной сети?
За Нанетт ответил священник:
— На берегу Роны рядом с деревней Бальм-ле-Гротт есть пещеры.
Я развернулся и покинул здание, выйдя на дневной свет. Согнувшись пополам и упершись руками в колени, я пытался продохнуть. Легкое прикосновение к спине заставило меня вздрогнуть. Когда я выпрямился, Шарлотта убрала руку.
— Почему она выдала Оуэна? — спросил я.
Моя спутница вздохнула:
— Они угрожали священнику и библиотеке. Ей сказали, что вытащат его и все книги на улицу и подожгут.
Душу мне вовсе не грело то, что Нанетт пожертвовала моим сыном в обмен на жизнь другого человека.
— Если она говорит правду, нам надо побыстрей уезжать. Нельзя тут задерживаться. Не теперь, когда… — Я осекся.
— Понимаю. — Она взяла меня под руку. — Не хотелось бы попасться ни партизанам, ни милиции. Ни те, ни другие не задают вопросов. Они допрашивают.
Пока мы шли по узким улочкам, Шарлотта пыталась идти как можно быстрей, но я, сжав пальцы спутницы, заставил ее замедлить шаг:
— Если мы побежим, то привлечем к себе внимание.
Она кивнула, глядя прямо перед собой, натянутая как струна. Мы наугад выбирали, куда сворачивать, останавливаясь только для того, чтобы убедиться, что не зашли в переулок, который заканчивается тупиком. При каждом повороте я украдкой оглядывался.
— Шарлотта, насколько быстро вы сумеете завести скорую?
— Закрутить крышку распределителя я смогу очень быстро.
— Тогда нам лучше разделиться, чтобы у вас было время.
— За нами следят? — Она споткнулась, но назад не посмотрела.
— Так и есть. Он вроде один, других я не заметил. Но это ничего не значит.
— Партизаны решат, что мы приходили к Нанетт по заданию немцев, а милиция — что мы входим в сеть вашего сына.
— Для нас опасно и то, и другое.
— Найдете дорогу к скорой?
Я посмотрел на запад. Между невысоких домов четко просматривался закат солнца.
— Найду. Давайте быстрее. Когда дойдем до следующего поворота, заворачивайте и возвращайтесь к грузовику. Я немного пройду вперед, а потом отправлюсь туда же. — Мы повернули за угол и ускорили темп. Следующая улица, ведущая на север, была узкой, и она пересекала другую, параллельную той, на которой мы стояли. Я оглянулся. Тип, который следил за нами от самого Дома миссионеров, еще не появился из-за угла. — Давайте!
Шарлотта оторвалась от меня и побежала по боковой улочке. Я продолжил идти вперед, обернувшись только после того, как отошел от поворота на приличное расстояние. Мужчина, уже не прячась, упорно шел за мной.
Мы давно миновали центр города, и вскоре я оказался на окраине Виши, недалеко от того места, где Шарлотта оставила грузовик. Я решил действовать: добежал до ближайшего переулка, завернул за угол и, прижавшись спиной к каменной стене, расстегнул рубашку, чтобы легче было достать из потайной кобуры пистолет. Тяжесть его я ощущал у себя на боку.
Когда мужчина дошел до угла, я ринулся в атаку. Я был на голову выше, так что ухватить преследователя за шею и воспользоваться инерцией его тела, чтобы развернуть и ударить о стену, не составило особого труда. Он пошатнулся, но оттолкнулся от стены и попытался ткнуть меня локтем. Однако я успел отступить и использовать свое преимущество: вытянул длинные руки и нанес ему удар по ушам, подобный удару молота по наковальне.