– Конечно, – кивнула Татьяна, – поезжай.
Десятилетняя Лиля, дочь Стасова от первого брака, была спокойной и рассудительной девочкой, которая больше всего на свете любила читать, причем все без разбора, и почти никогда не плакала. Истерика длительностью в три часа (если, конечно, Маргарита по обыкновению ничего не преувеличивала) была настолько для нее нехарактерна, что было чего испугаться. Опыт следственной работы подсказывал Татьяне, что речь может идти о самом неприятном: девочку напугал сексуальный маньяк, но она стесняется рассказывать об этом взрослым. Такое встречается гораздо чаще, чем многие думают, и при неправильном поведении окружающих приводит подчас к страшным последствиям в виде искалеченной психики и изломанной в будущем личной жизни. Сам Стасов такое тоже видел, Татьяна знала, что года полтора назад он вместе с Настей Каменской занимался раскрытием убийства известной кинозвезды Алины Вазнис, вся жизнь которой пошла под откос именно из-за такого вот урода, растлевающего маленьких девочек, которые не могут поделиться со взрослыми своими страхами.
Проводив мужа, она легла в постель с книжкой, но мысли с книжного текста все время съезжали на служебные дела, хотя с ними, строго говоря, было покончено. На работу больше ходить не надо, и можно расслабиться. И тем не менее в голову постоянно лезли какие-то соображения по поводу убийства колдуньи Инессы.
Стасов вернулся около двух часов ночи, расстроенный и злой.
– Ты почему не спишь? – спросил он, увидев, что Татьяна по-прежнему лежит с книгой в руках.
– Тебя жду. Ну, что там с Лилей?
– Да бред какой-то! – в сердцах выпалил он, стягивая через голову свитер вместе с майкой. – Вбила себе в голову, что после рождения нашего с тобой малыша я перестану ее любить. И откуда в ее головке появляются такие глупости? Ведь разумная же девочка, так много читала и нас с тобой все хотела побыстрее поженить, помнишь?
– Конечно, – улыбнулась Татьяна, – она себя вела покруче профессиональной свахи, все уши нам прожужжала о том, что взрослые люди должны жить в браке.
– Вот-вот, а теперь переживает, что я буду любить нового ребенка, а про нее забуду. Уж я ей и объяснял, и уговаривал, и обещания давал. Плакать перестала, но, кажется, все равно не поверила мне и не успокоилась. И Ритка тоже масла в огонь подливает, совсем мозгов у нее нет.
Стасов забрался в постель, натянул одеяло и прикрыл глаза.
– Все, Танюша, гаси свет, давай спать. Завтра разберемся.
Через несколько минут послышалось его ровное дыхание, засыпал Владислав быстро даже при волнениях и тревогах. А Татьяна еще долго ворочалась, инстинктивно прикладывая руки к животу и думая о том, не повредит ли маленькому, если она не будет все время сидеть дома. Уже засыпая, она все-таки решила, что не повредит. Говорят, ходьба в умеренном темпе полезна для беременных.
Утром, едва за уходящим на работу Стасовым закрылась дверь, Ирочка заявила:
– Таня, я все приготовила, и обед, и ужин. Ты без меня справишься?
– Справлюсь, невелика премудрость, – засмеялась Татьяна. – А ты куда-то собираешься?
– Да, – коротко ответила Ирина, скидывая халатик и распечатывая пакет с новыми колготками.
– Надолго?
– На весь день. Вернусь поздно вечером. Тань, посмотри, эти колготки не слишком темные для белого костюма?
Татьяна внимательно осмотрела стройные ножки своей родственницы, обтянутые тонкой тканью.
– По-моему, нормально. Ну-ка приложи юбку.
Ира достала из шкафа длинную элегантную юбку из тонкой белоснежной лайки и приложила к себе.
– Пойдет, – кивнула Татьяна. – И с кем ты собираешься провести день? С новым кавалером?
– Ну, он не такой уж новый, мы знакомы уже неделю.
– Да, это солидный срок, – покачала головой Татьяна. – И как он тебе до сих пор не надоел?
– Сама не знаю, – шутливо вздохнула Ира. – Как ты думаешь, к белому костюму пойдет вот этот зеленый шарфик? Или лучше вот этот, ярко-розовый?
– Ирка, не морочь мне голову, надевай любой.
Пока Ира металась по квартире, собираясь на свидание, Татьяна тихонько сидела за кухонным столом, чтобы не мешать столь ответственному процессу. Родственница упорхнула, на прощание чмокнув ее в щеку и дав последние указания по части обеда и ужина, и Татьяна тоже стала потихоньку собираться. Она до конца не понимала, что гонит ее из дома, но постоянно ощущала неловкость из-за плохо проведенного следствия по делу об убийстве Инны Пашковой. И с этим надо было что-то делать. Правда, она не знала точно, что именно.
Выйдя из дома, она с удовольствием прогулялась неторопливым шагом до метро, хотя было довольно далеко. Вечная проблема новостроек – отдаленность от транспорта. Но сегодня это Татьяну не раздражало, она радовалась солнцу, теплому весеннему дню и тому, что Ирочка наконец нашла себе кавалера и у нее стала налаживаться личная жизнь. Из-за того, что молодая женщина целиком посвятила себя домашнему хозяйству родственников, не имея в чужом городе ни поклонников, ни подруг, Татьяна чувствовала себя неуютно и неловко.
Она доехала до станции «Лубянка» и пошла по Мясницкой в сторону Садового кольца. Вот и дом, где жила, вела прием клиентов и была убита колдунья Инесса, она же Инна Пашкова. На двери металлическая панель с кнопками, когда-то в прошлом бывшая домофоном, но давно уже сломанная. Татьяна толком не знала, зачем пришла сюда. Войдя в подъезд, она стала бессмысленно разглядывать почтовые ящики и наткнулась глазами на прилепленное скотчем к стене объявление, написанное от руки: «Кто потерял ключи, обратитесь в кв. 14».
«Вот в эту квартиру я и пойду, – подумала она. – Если человек не просто поднял валяющиеся на полу ключи, не бросил их тут же, возле почтовых ящиков, а забрал домой и потрудился повесить объявление, чтобы они не пропали окончательно, то с этим человеком можно иметь дело. Он не настолько равнодушен к окружающим, как большинство из нас, городских жителей, а стало быть, есть надежда, что он хоть что-то знает о своих соседях».
Дверь квартиры 14 открыла пожилая женщина с добрым круглым лицом. До Татьяны долетали звонкие детские голоса – очевидно, хозяйка была бабушкой, с которой оставляли маленьких внуков.
– Вам кого? – подозрительно нахмурясь, спросила женщина.
– Я насчет ключей.
– Наконец-то! А то лежат они у меня, лежат, и никто их не спрашивает. Вот они.
Женщина заулыбалась и протянула Татьяне два ключа на колечке с брелоком.
– Ваши?
– Извините, – сказала Татьяна, забирая ключи, – я не совсем точно выразилась. Меня действительно интересуют эти ключи, но они не мои.
– Так! – Женщина вмиг посуровела. – Ну-ка дайте-ка их сюда. Давайте, давайте, нечего на меня смотреть. Ходят тут всякие, а потом у людей квартиры обчищают. Такая приличная женщина с виду, а туда же. И как только не стыдно! Отдайте ключи немедленно, а то в милицию заявлю.
– Не надо, я сама из милиции. Вот мое удостоверение. Я занимаюсь убийством вашей соседки.
– Ох!
Женщина испуганно отступила назад в прихожую и приложила ладонь ко рту.
– Ох, простите, ради бога, простите! Что же это я, старая, говорю. Вы не обиделись?
– Нет, что вы. Если бы все были такими бдительными, как вы, у нас хлопот было бы меньше. Как вас зовут?
– Полина Петровна.
– А меня – Татьяна Григорьевна. Полина Петровна, мы можем немножко поговорить? – Конечно, конечно, проходите, пожалуйста. А что, убийство так и не раскрыли до сих пор?
– К сожалению, нет.
Вслед за хозяйкой Татьяна прошла в просторную комнату. Квартира у Полины Петровны была в точности такая же, как у Инессы, однокомнатная, но очень большая. Двое ребятишек лет пяти носились вокруг стоящего в центре круглого стола с визгом и воплями. Сначала Татьяне показалось, что у нее галлюцинации, но потом она сообразила, что малыши – двойняшки, к тому же совершенно одинаково одетые.
– Витя, Вова, а ну-ка быстренько на кухню, там молоко и печенье приготовлено. И не визжать. Нам с тетей поговорить надо, – скомандовала Полина Петровна.
Мальчики тут же послушно умолкли и исчезли из поля зрения.
– Ловко вы с ними управляетесь, – заметила Татьяна. – Редко бывает, когда внуки с первого слова слушаются бабушек.
– Так это уж правнуки, – Полина Петровна улыбнулась счастливой улыбкой. – Потому и слушаются, что я в свое время на внуках натренировалась. Внуки-то меня, как и всех бабушек, не слушались, балованные росли, но я все свои ошибки учла. И с правнуками у меня разговор уже совсем другой получился. Вообще-то они хорошие, они и родителей слушаются, не только меня. Знаете пословицу: первый ребенок – последняя кукла, а первый внук – первый ребенок. Вот и со мной так же. Пока детей растила – ничему не научилась, молодая была, глупая. Только когда внуки появились, начала их воспитывать, но, сами понимаете, неправильно. С первого-то раза ничего не получается правильно. А когда правнуки родились, вот тут у меня уже и опыт был, и ума прибавилось. Вы присаживайтесь, вам, наверное, тяжело стоять. Сколько месяцев у вас?
– Скоро семь.
– И чего ж вы все работаете, – завздыхала хозяйка, – не жалеете себя. Ладно бы еще работа была приятная да легкая, а то ведь с убийцами и ворами дело имеете. Не страшно?
– Нет, – честно призналась Татьяна. – Но противно. Тут вы правы. Для будущих мам такая работа не полезна. Но ничего не попишешь. Полина Петровна, вы знали Инну?
– Так кто ж ее не знал? Весь дом знал. Как же, колдунья, к ней народ толпами ходил.
– А вы сами ходили?
– Нет, спаси господь! – Полина Петровна взмахнула руками, словно открещиваясь от нечистой силы.
– Почему? В колдовство не верите?
– Не верю, – твердо ответила хозяйка. – Я, Татьяна Григорьевна, выросла в семье убежденных коммунистов, в церковь никогда не ходила и в бога не верила. А раз Бога нет, то и дьявола, по моим понятиям, тоже нет. Не верю я в эти сказки. В коммунизм верила свято, а в колдовство – нет. А сами вы неужто верите?