– Конечно, – коротко повторила она. – Пусть заходит.
Пока она разговаривала, Уланов расслабился. Он до такой степени не чувствовал опасности, что даже не прислушивался к тому, что она говорила по телефону. Может быть, он и вправду не имеет к убийству никакого отношения? Уж очень он благодушен. Настю не обманул его холодный сухой тон, это была обычная манера вести себя, присущая людям высокомерным, которые априори считают окружающих значительно глупее себя. Это высокомерие не было проявлением враждебности, Уланов действительно не чувствовал опасности, не нервничал и не напрягался. Кажется, она напрасно тратит время с ним. Впрочем, есть ведь поручение следователя, и надо узнать поименно всех тех, с кого Андреев вымогал деньги, чтобы очертить круг подозреваемых.
Лесников появился спустя несколько секунд после того, как она положила трубку. Уланов со спокойной улыбкой оглянулся на вошедшего.
Я увидел его и остолбенел. Хорошо, что я в этот момент сидел на стуле, а не стоял. Наверняка упал бы. Что здесь делает этот тип? Наверное, его тоже вызвали на допрос. У меня пытаются выведать имя моей несуществующей будущей жены, и вполне логично, что так же пристально изучают личную жизнь Вики. Вот и до ее хахаля добрались.
Это была первая моя мысль, когда я увидел в дверном проеме стройную фигуру этот лощеного красавчика. Но вторая мысль совершенно завела меня в тупик.
Я ничего не понимал. Почему он протягивает Каменской какие-то бумаги? Она открыла сейф, достала папку, полистала ее, положила на стол, прижимая ноготь к строчке, вписала в принесенный документ шестизначное число. Потом снова полистала папку, вписала еще одну цифру. Красавчик поблагодарил и вышел из комнаты. Неужели я ошибался и Викин любовник вовсе не провинциальный искатель богатеньких столичных штучек, а работник МУРа? Впрочем, кто сказал, что в МУРе не работают провинциалы, желающие получше устроиться?
Это объяснение меня не удовлетворило. Я хотел ясности. Неужели Вика могла иметь любовника-милиционера и связаться с наемным убийцей? Это же верх неосторожности. Она никогда бы так не поступила. А если милиционер-любовник в курсе? Значит, он не милиционер, а оборотень, безнравственное существо, которое не имеет права здесь работать. Господи, да мне-то какое дело? Пусть живут как хотят и сами борются со своими врагами. И все-таки я не удержался.
– Кто это? – спросил я у Каменской. – Наш сотрудник. А что, вы его знаете?
– Нет. То есть… Мне кажется, у него роман с моей женой. С бывшей женой, – тут же поправился я.
– Этого не может быть, – спокойно сказала она. – У него прекрасная семья, и он очень привязан к своей жене. Вы ошибаетесь, Александр Юрьевич.
– Да нет, – усмехнулся я, – на этот раз не ошибаюсь. Я совершенно точно знаю, что он завел шашни с Викторией.
Я говорил какие-то глупости, даже не слыша самого себя, потому что судорожно пытался сопоставить одно с другим. Он женат? Тогда зачем ему Викина квартира и Викины деньги? Что он будет с ними делать? Покупать модную одежду? Он не сможет объяснить жене ее происхождение, а значит, не сможет носить. Автомобиль он тоже не купит, потому что об этом сразу же станет известно налоговой инспекции и ему придется объяснять, откуда у него такие деньги. И отношения с Викой моментально выплывут наружу. Скорее всего он собирается разводиться и увольняться из милиции. Тогда это хоть как-то можно объяснить.
– Игорь встречался с Викторией Андреевной один-единственный раз, – сказала Каменская. – Он опрашивал ее, выясняя подробности о вас лично и о вашей работе, а также об Андрееве и Бондаренко. Разве она вам не рассказывала?
– Нет, – растерянно ответил я. – Когда это было?
– Сейчас скажу точно.
Она снова открыла сейф, достала другую папку и вытащила из нее листок. Назвала дату и место встречи. То самое место, где мы с Викой так любили пить кофе и где я впервые увидел ее с любовником. Якобы с любовником. Что ж, значит, настоящего любовника я еще не видел. Любопытно было бы взглянуть, ради чьих роскошных гениталий принесены такие жертвы.
– Александр Юрьевич, вернемся к нашим делам. Мне нужен точный перечень тех людей, за передачи с участием которых Андреев брал деньги.
Я оторопел. Откуда она узнала? Глупо делать вид, что не понимаешь, о чем она говорит. Раз говорит, значит, уже знает.
– Это трудно, – уклончиво ответил я. – Виктор никогда этого не говорил нам. Просто один раз в месяц раскладывал деньги по конвертам и раздавал нам. Мы не спрашивали его, чьи это деньги, потому что он все равно не сказал бы.
По ее лицу я видел, что она мне не верит. Ну и пусть не верит. Она все равно не докажет, что я лгу. Конечно, я знал, за кого конкретно получены деньги. Но признаться в этом было для меня равносильно признанию в прямом соучастии. Почему-то мне казалось, что выглядеть неосведомленным в данном случае лучше.
– Послушайте меня, пожалуйста, – сказала она. – Недавно ко мне приходила ваша жена, Виктория Андреевна. Она очень обеспокоена. Ей кажется, что против вас в прессе начата кампания, и организовали ее те, кто платил деньги за показ передачи в эфире. Виктория Андреевна хочет найти этих людей и предложить им отступные. Иными словами, она хочет вернуть им деньги, чтобы они оставили вас в покое и не ломали вашу карьеру тележурналиста. Вы, Александр Юрьевич, должны отдавать себе отчет в том, что если она сумеет это сделать, то останется, образно говоря, голая и босая и без крыши над головой. Намерения у нее твердые, настроена она весьма решительно и готова продать все, вплоть до квартиры, чтобы рассчитаться с ними. Я же, со своей стороны, уверена, что эти люди причастны к убийству ваших коллег. И я их найду. Просто если вы мне поможете, я это сделаю достаточно быстро, если же вы будете по-прежнему хранить молчание, нам придется отрабатывать всех гостей вашей передачи подряд, и это займет очень много времени. А пока мы будем мучиться с этим немереным списком, Виктория Андреевна найдет их и расплатится с ними. Вы ушли от нее, создав новую семью, а она осталась ни с чем исключительно из желания вас спасти. Я все сказала, господин Уланов. А теперь я хочу выслушать вас.
– Это ложь!
Я выпалил первое, что попалось мне на язык. На самом деле я сказал то, что думал, другое дело, что, может быть, не надо было этого говорить. Но я не справился с собой. Слишком быстро все происходит, я не успеваю перестроиться с одной правды на другую и от этого теряю способность соображать.
– Что – ложь? – вежливо осведомилась Каменская. – Вы полагаете, что я вас обманываю?
– Нет, это Вика вас обманула. Ничего этого не может быть.
– Зачем же она это сделала? Зачем ей было приходить сюда и обманывать меня? Я жду ваших разъяснений, Александр Юрьевич.
В самом деле, зачем? Я ничего не понимаю. Все, что еще полчаса назад казалось мне понятным и точно установленным, перевернулось с ног на голову. Или с головы на ноги?
– Вы говорите, она готова отдать все деньги и даже продать квартиру?
– Да, так сказала Виктория Андреевна.
– Но почему? Зачем ей меня спасать, если я с ней развелся? По-моему, это глупо.
Я демонстративно пожал плечами, подчеркивая полную абсурдность Викиного поведения.
– Она любит вас. Ей было непросто в этом признаться, но она понимала, что, если не объяснит мотивов своих поступков, я тоже ей не поверю, как не верите вы. Она очень вас любит, и ей небезразлично, что будет с вашей жизнью дальше.
– Она так сказала? – тупо переспросил я.
– Да, она так сказала. Так как, Александр Юрьевич, вы готовы оставить без гроша женщину, которую вы бросили и которая вас любит? Или в вас все-таки еще осталось что-то мужское?
И внезапно я поверил ей, этой невзрачной женщине, сидящей напротив меня за столом с сигаретой в руках. Она смотрела прямо мне в лицо своими светлыми глазами, и я ничего не мог с собой поделать. Я ей верил. Но я сопротивлялся этому изо всех сил.
– Вика обманула вас, – сказал я. – У нее есть любовник, и она искренне рада, что я развелся с ней.
– У нее нет любовника, – тихо сказала она, не отводя от моего лица взгляд светлых глаз и почти не шевеля губами. – Мы, Александр Юрьевич, хоть и плохие, но все-таки профессионалы, и за вашей женой мы наблюдали, поскольку не исключали ее причастности к махинациям с вымогательством денег. И я могу сказать вам совершенно точно, что никакого другого мужчины, кроме вас, в ее жизни нет.
– Этого не может быть, – прошептал я.
– Почему? Почему вы так уверены, что Виктория Андреевна вам изменяла? Вам кто-то сказал об этом?
Кто-то сказал? Да, мне сказали. Все сказали. Но я молчал, потому что, во-первых, хотел остаться в живых, а во-вторых, не хотел отправлять Вику за решетку. И что же получается?
…Это случилось в тот день, когда я впервые побывал на Петровке сразу после убийства Вити и Оксаны. Меня тогда долго допрашивали, и на улицу я вышел совершенно вымотанный. Не успел я пройти и двух шагов по тротуару, как на меня налетел приятного вида молодой человек.
– Александр Юрьевич! Хорошо, что я успел вас поймать. Надо же, еще минута – и разминулись бы.
Я с недоумением смотрел на него, пытаясь вспомнить, кто он такой и знакомы ли мы вообще. Он представился, назвал звание и фамилию. Капитан такой-то из РУВД Северо-Восточного округа. Фамилия у меня тут же выветрилась из головы.
– Я узнал, что вы сегодня будете на Петровке, – быстро заговорил капитан, – и специально приехал, чтобы с вами побеседовать. Но раз вы уже закончили… Не возвращаться же. Давайте поговорим прямо здесь. Не возражаете?
Я не возражал. Я смертельно устал и перенервничал, и мне хотелось как можно быстрее вернуться домой.
– Дело в том, что мы проводили операцию по поимке киллера, на совести которого много убитых людей. Мы знали, что он чрезвычайно осторожен и вооружен, поэтому, прежде чем приступать к захвату, некоторое времени следили за ним. К сожалению, не все получается так, как нам хочется, и при захвате он погиб. Взять его живым не удалось. Но при нем оказался список некоторых имен, мы полагаем, что это список его заказов на ближайшее время.