– Ладненько, – сказал Принц. – Поехали.
Когда он заиграл, Артур наклонился вперед, беззвучно подпевая. Его глаза блестели от удовольствия.
В Каслмейне жил колонист молодой,
Задира каких поискать,
Семья его честной была и простой,
Джек Дулан его было звать.
Один у родителей он был такой.
Отец им гордился, им тешилась мать,
Их гордостью был колонист молодой.
Это была любимая песня моего отца, и когда к нам приходили гости, он после нескольких чарок обычно вставал на скамью и запевал ее, а дойдя до припева, всегда кричал: «Вставайте, парни! Эту песню надо петь стоя!» Когда Принц затянул припев, я взял костыли, приставленные к стене, поднялся на ноги и быстро сказал Артуру:
– Встаньте!
– Встану, парень, ей-богу встану! – ответил тот.
Поднявшись, он с грохотом поставил жестяную кружку на стол, поднял усатое лицо и проревел припев голосом, который мог бы принадлежать могучему великану. А я пел вместе с ним высоким, ясным голосом, и Питер, Тед и лесорубы тоже встали и запели. Мы все пели стоя, и мужчины со стуком поставили кружки на стол, как сделал Артур, а миссис Уилсон прижала руки к груди и в восхищении прошептала:
– Боже мой!
Давайте, друзья, вместе в горы уйдем,
Разбойничать станем и вместе умрем,
Галопом поскачем, по долам побредем,
Презренные цепи неволи порвем.
– Вот это, я понимаю, песня! – хрипло сказал Артур, снова усаживаясь и протягивая кружку за следующей порцией пива. – Она всегда поддержит человека, когда работе конца не видно.
Песня пробудила в Питере желание тоже произнести что-нибудь проникновенное. Он был слишком занят выпивкой, чтобы тратить время на шотландскую песню, но он знал две строчки из стихотворения Адама Линдсея Гордона и всегда повторял их с почти благоговейным трепетом.
Они пришли ему на ум и сейчас, пока он наливал пиво в кружку, и он замер с бутылкой и кружкой в руках, уставился в противоположную стену и низким, торжественным голосом продекламировал:
Между небом и водой Клоун поравнялся с ней,
И, столкнувшись, загремели наши стремена.
Закончив, он некоторое время продолжал смотреть в стену.
Артур наморщил лоб и окинул его оценивающим взглядом.
– Он все еще скачет верхом на Клоуне, – заключил он и вернулся к своей кружке.
Всякий раз, как Питер приходил в себя после краткого поэтического отступления, он чувствовал необходимость пояснить цитату.
– Вы ведь знаете, что это означает? Не все понимают. Клоун хорошо берет препятствия. Он разгоняется и едва ли не летит над ямой с водой, понятно? Другая лошадь прыгнула раньше, а Клоун сразу за ней и в прыжке догнал ее. Вот что значит «между небом и водой». Приземляются они одновременно. Другая лошадь перепрыгивает яму с трудом и почти падает, тут и сталкиваются их стремена. Клоун, видно, хорошо натренирован, с крепкими костями и длинными ногами… Хотел бы я познакомиться с парнем, который это сочинил.
Он проглотил свое пиво и причмокнул губами, глядя на дно пустой кружки в руке.
Принц так раззадорился, что его уже было не остановить. Он спел «Кольцо на полу бара», «Товарный вагон впереди» и «Что ты мне купишь, папа?».
После каждой песни на глаза миссис Уилсон наворачивались слезы.
– До чего же красивые песни, правда? – всхлипывала она. – А еще ты какие-нибудь знаешь?
– Конечно, миссис Уилсон, я знаю еще много. – Принц скромно склонил голову. – Как только где услышу новую песню, сразу ее запоминаю.
– А «Роковую свадьбу» знаешь? – спросила она, с надеждой подавшись вперед.
– Нет, вот эту не знаю, миссис Уилсон. Но обязательно выучу, когда раздобуду. Я знаю «Скажут ли мне ангелы, с нами поиграй?». Хотите ее послушать?
– Ну конечно! – воскликнула миссис Уилсон. – Какое чудесное название! – Она повернулась к Питеру с Артуром, которые громко спорили, кто тянет сильнее – волы или лошади. – Да помолчите вы! – потребовала она. – Принц споет нам прекрасную песенку. Потом будете препираться. Начинай, Принц!
Питер опустил руку, которой он энергично размахивал в подтверждение своих доводов, и подчинился.
– Ладно, запевай, Принц! – Он откинулся на спинку стула, слегка покачивая головой. – Спускай тормоза, – пробормотал он.
Принц встал и объявил название песни: «Скажут ли мне ангелы, с нами поиграй?».
Он склонился над гармонью, которая жалобно взвыла в его руках, затем выпрямился, мотнул головой, откидывая волосы назад, и запел высоким голосом:
Как-то раз во двор, где резвилась детвора,
Девочка-калека на костылях пришла.
Вглядывалась жалобно в шумный детский рой,
Как же ей хотелось побежать самой.
Но как ни пыталась с ними поиграть,
Ей не удавалось никого догнать.
И кричали грубо те, кто впереди,
Ты же нам мешаешь, лучше уходи.
Как-то темной ночью к ней пришли гурьбой
Ангелы небесные, чтоб забрать с собой
В ту страну далекую, что лежит меж звезд,
А на губах у детки застыл немой вопрос.
Принц дрожащим голосом запел припев:
Мама, если попаду я однажды в рай,
Скажут ли мне ангелы, с нами поиграй?
Или крикнут тоже, сядь и посиди.
Ты ведь хромоножка, лучше уходи.
Мама, если попаду я однажды в рай,
Скажут ли мне ангелы, с нами поиграй?
Принц сел, уверенный, что вот-вот на него обрушится шквал аплодисментов, но тут Питер поднялся, чуть пошатываясь, выпрямился во весь рост и стукнул кулаком по столу. Его блестящая борода топорщилась на яростно выставленном вперед подбородке.
– Это, черт возьми, самая печальная песня, которую я когда-либо слышал, но нельзя было ее петь в присутствии этого мальчишки. – Он драматично указал на меня. – Эта песня не подходит для него. – Он повернулся и наклонился ко мне. – Не обращай внимания, Алан. – Тяжело опустившись, он подлил себе пива. – Между небом и водой Клоун поравнялся с ней, – пробормотал он.
Меня поразила его бурная реакция. Я никак не связал песню с собой. Меня тронули беды маленькой девочки, и я хотел бы повстречаться с ней и поиграть. Пока Принц пел, я воображал, как побью любого, кто заявит, что она им мешает. Я только удивлялся, почему она сама не может за себя постоять, и заключил, что она, вероятно, совсем еще маленькая. Но сравнивать себя с ней казалось мне глупостью.
Принц обиделся на Питера. Он-то готовился слушать похвалы, а тут Питер со своей критикой.
– А что не так с этой песней? – пожаловался он Артуру. – Хорошая песня. Алан ведь знает, что он калека, правильно? И мы это знаем.
Артур встал и, опершись на стол, доверительно сказал Принцу:
– Вот тут ты заблуждаешься, Принц. Он не знает, что он калека. – После каждого слова Артур выразительно поднимал палец. – И никогда этого не узнает, проживи он хоть сто лет.
Артур выпрямился, выставив подбородок и плотно сжав губы, и сурово посмотрел на Принца, как будто ожидая, что тот начнет с ним спорить, но Принц вдруг сник, и тон Артура смягчился.
– Я не говорю, что это плохая песня, – продолжал Артур, – но стоит ли объяснять ему, что творится в голове у дураков?
Принц согласился, что будет лучше, если я не стану обращать внимание на дураков.
– Ох, Боже мой! – воскликнула миссис Уилсон, прислушиваясь к ним. – Я всегда говорила: лучше не знать, в чем твоя беда. Больные раком и все такое… Ах, это ужасно, ужасно…
С минуту Артур задумчиво смотрел на нее, потом передернул плечами и обратился к Принцу:
– Спой-ка еще что-нибудь. Хочется чего-нибудь поживее… Знаешь ту песню про Бена Холла? Вот был человек! Спой нам ее.
– Я не знаю слов, Артур. Как там поется?
Артур глубоко вдохнул и прижал подбородок к груди.
– Только разбойники-богачи боялись Бена Холла… – запел он дрожащим, неуверенным голосом. Он замолчал и вытер рот тыльной стороной ладони. – Это все, что я знаю, но, черт побери, это хорошая песня! Тебе стоит выучить ее.
– Спой, пожалуйста, «На стене висит чужой портрет», – попросила миссис Уилсон.
– Да ну! – презрительно воскликнул Артур и торопливо проглотил свое пиво.
– Я слышал, как один парень пел это на концерте в Балунге, – сказал один из лесорубов. – Публика была в восторге. Парень, который ее пел, специально приехал из Мельбурна. Забыл, как его звали, но певец он был мощный. Ему за это платили.
– Я знаю два куплета, – сказал Принц. – Вспомнить бы мелодию. Я ее пел как-то раз, но… Так, как там было?
Наклонив голову набок и прикрыв глаза, он слушал ноты, которые выжимал из гармони, потом вдруг улыбнулся и кивнул.
– Все, вспомнил.
– Вы когда-нибудь замолчите?! – Миссис Уилсон бросила сердитый взгляд на Питера с Тедом, которые говорили одновременно, не слушая друг друга.
– Это седло было немного потрепанное, подпруга никуда не годилась, но я бросил его в повозку… – Голос Теда звучал так, словно он делился секретной информацией.
– Я своего серого купил за пятак, – встрял Питер, держа кружку в нескольких дюймах ото рта и пристально глядя сквозь нее на стену. – И той ночью проскакал на нем двадцать миль…
– Это было седло из Квинсленда, – перебил Тед, наполняя свою кружку.
– А лошадке хоть бы что… – упорствовал Питер.
– Я купил новую подпругу… – продолжал Тед.
– Даже не вспотела. – Питер уже обращался к стене.
– Ну, и после этого… – Тед дошел до кульминации своего рассказа.
– Да заткнитесь же вы! – прикрикнул на них Артур. – Хозяйка хочет послушать песню.
Питер и Тед посмотрели на Артура так, словно он был незваным гостем.
– Что… – начал Тед.
– Принц собирается еще спеть.
– А, ну давай, – добродушно согласился Питер. Он откинулся на спинку стула и уставился в потолок. – Мы слушаем.