Веки дрогнули, но я не открыл глаза, а продолжил читать память.
Ага, вот и дорогая артефактная бомба, которую подложили в трюм корабля, возле машинного отделения. Снова люди, уже другие, заранее завербованные. Этой же ночью часть из них зарезала старпома, а другая подкинула улики нескольким матросам-кашмирцам, которые были не при делах. Это вызвало на корабле панику и взаимообвинения. За невиновных вступились, ведь были свидетели, что те не покидали кают.
Вот что стало причиной драки. Пролилась кровь, а потом прозвучал взрыв, который лишь ещё больше накалил обстановку. Подоспевшие солдаты, не зная, что делать, попытались остановить массовую свалку, но диверсанты воспользовались этим, атакуя тех в спину под видом матросни. Озверевшие от подобного солдаты начали убивать всех. Колесо ненависти и мести закрутилось в полной мере.
Причина диверсии именно здесь и сейчас предельно проста — крупнейшее подкрепление за последний месяц. Так совпало, что тут были не только рядовые бойцы, но ещё и немало инсуриев, сионов и магов.
— Зачем курс менять? — спросил Ольфрен, когда я поведал им итог изучения памяти мертвеца.
— Они знали, что по этому маршруту Аметистового залива постоянно ходят корабли. Не хотели, чтобы выживших спасли, — быстро ответил ему. — Давайте вопросы потом, теперь уже точно пора сваливать.
— Слава Хоресу, он прозрел, — хмыкнул Ресмон, но тут пароход снова качнулся. Крен дошёл до уровня, когда обувь скользила по полу, не позволяя в должной мере удерживать равновесие.
— Хватайтесь за столы, стены или хоть что-то! — крикнул я, едва удерживаясь на ногах. Крен достиг катастрофического значения. — И срочно наверх! — добавил остальным, а потом заметил, как на меня, медленно набирая разгон, поехал высокий кухонный шкаф.
«Отскочить или поставить барьер? — возник в голове вопрос, а время будто бы замедлилось. — Если отпрыгнуть, то, учитывая крен, есть риск соскользнуть и всё равно попасть под удар. Лучше барьер».
Мысли пронеслись в голове за долю мгновения, после чего я выставил барьер. Который сорвался, схлопнувшись прямо перед моими глазами. Проклятое «спокойствие»! Я ненавижу тебя!
Через секунду меня протаранил шкаф, со всей дури вбивая в стенку.
— Кха!.. — кажется, в теле что-то хрустнуло.
Почти сразу пришла боль. И пусть за время учёбы я успел немного к ней привыкнуть, она по-прежнему не вызывала никакой радости.
— Валим! — Ольфрен, не обращая внимания на остальных, схватился за дверь, подтягивая тело к выходу. — Если будем им заниматься, все тут подохнем! — и выскочил в коридор.
— Говорил же, надо было сразу уходить, — разобрал я слова Гилтава, а потом парень шмыгнул следом за Ольфреном.
— Триединый вас побери! — рявкнул Ресмон, а потом создал внушительный булыжник, который аккуратно направил в мою сторону. — Сейчас разобью шкаф и спасу тебя…
— Стой! — скорее прошипел, чем крикнул ему. — Ты меня раздавишь!
Но этот тупица не слышал меня.
— Погоди, Кирин, сейчас выкарабкаешься… — было последним, что я услышал, ведь через мгновение кусок камня врезался в шкаф, ярко полыхнули руны на моей одежде, а потом всё поглотила тьма.
Щупальца — вот что снилось мне. Или не снилось, а предвиделось? Как называется моё текущее состояние?
Сыро… влажно, мокро, холодно… Где я?
Ничего не вижу. Мне выкололи глаза? Магия… она есть? Должна… надо исцелить себя…
Перед глазами мелькнул огромный портал, через который я будто бы смотрел на самого себя: маленькое на фоне обломков шкафа и кусков земли тело, переломанные кости, странно выпученные, будто бы выдавленные наружу глаза и кровь возле рта.
Нет, не хочу! Я ещё жив. Я могу…
Магия окутывает меня, принося тепло, огонь… жар…
— Ха-а! — с хриплым криком и кашлем я пришёл в себя, ощущая, что лежу в ледяной воде. Точнее, даже не лежу, а удерживаюсь на её поверхности, чудом не уйдя на дно. Вокруг царил мрак, светильник давно перестал гореть. Лишь какие-то отсветы из открытой сбоку двери позволяли кое-как ориентироваться в пространстве.
А потом, с небольшой задержкой, пришла боль.
Болела каждая клеточка тела, каждый его кусок и даже, казалось волосы. Я почти не мог шевелиться, лишь запрокинул голову, дабы не наглотаться воды. Правда, это не слишком помогло, ведь она усиленно прибывала, отчего то и дело оказывалась во рту, смешиваясь с кровью из прокушенного языка.
Зубы… целы. Смешно. Я бы предпочёл лишиться их всех, но оказаться на ногах, полным сил и энергии.
— Кхра-кха!.. — неудачно повернул голову и нахлебался воды, которая попала в лёгкие. По инерции вытянул руку и едва не взвыл, явственно ощущая перелом. Причём точно не один!
А ещё, что в какой-то мере даже страшнее — я не чувствовал пальцев. Они онемели от холодной воды. Потому что лето уже почти прошло, а в центр Аметистового залива впадает течение из моря Печали, туда же — из Ржавого океана… Всё связано воедино, в одну сеть.
О чём я только думаю⁈
Вода подступала всё выше6 и тут с удивлением я ощутил, что моя спина во что-то упирается. Неужели я как-то умудрился заплыть под один из широких и тяжёлых столов? Нет… это потолок. Пароход практически ушёл на дно вместе со мной и всеми, кто оказался так глуп, что не бросился на палубу, где имел бы шанс на спасение.
Это смерть? Я вот-вот захлебнусь водой? Или всё-таки успею замёрзнуть насмерть?
Прикрыл глаза. Очень хотелось поддаться странному теплу, которое зародилось в центре моей груди. Я так устал. Проклятая магическая школа выпила из меня все силы. Я дрался, учился, старался изо всех сил… Ради чего? Смерть стоит у мага за плечом с первого же дня пробуждения его мистических способностей. Дар и проклятье. Безграничное могущество — и короткая яркая жизнь. К чему мне этот срок? Сколько там осталось? Чуть более полутора лет. Я всё равно окажусь здесь, провалившись во тьму. Так какая разница, сделаю ли это потом или прямо сейчас?
Крепко сжав веки, снова на миг вижу себя будто бы со стороны. Словно через огромную дыру в пространстве, на одной стороне которого находилась чудесная долина, полная радости, света и щебетания птиц. Это рай? Мир Хореса, в который попадают праведники?..
На другой же стороне… моё обезображенное тело, с переломами и отбитыми кишками, которые, скорее всего, ещё и порвались где-то внутри меня. А боль я не ощущал лишь по причине ледяной воды, от которой организм попросту онемел, как и мои руки.
В своём воображении, там, находясь в прекрасной долине (это точно измерение Хореса, куда уходят верные!), я протянул ладонь вперёд, касаясь… этого прохода? Прохода в реальный мир боли, ужаса и смерти, где я умираю в данный момент?
— Не хочу, — прошептали губы.
Канал открыт, гнев в наличии, образ… есть. Вокруг меня закрутился щит из стихии, в которую оборачивается ближайшая вода для экономии сил. Я умею дышать в таком состоянии, а значит…
Судорожный вдох показал, что у меня всё получилось. Отлично! Начало положено!
Закрутив воду, увеличил её давление, отчего траты энергии возрасли, но при этом я получил возможность двигаться, то есть плыть, не шевеля конечностями.
Хорошо… Теперь надо добавить тяги…
Начал нагнетать давление позади себя, отчего меня стало толкать вперёд. Когда нужно остановиться, прекращал нагнетать позади и на краткий миг создавал его спереди, словно тормозной рычаг в кабине машиниста поезда. Хех, доводилось мне там быть…
Глаза почти не видели. Они повреждены, но это не проблема. Я помнил, где дверь, а какой-никакой обзор у полуслепых глаз всё равно имелся. Правда, против меня вдобавок ко всему играл факт отсутствия света. Проблема? Да, но не ключевая. Мне нужно наверх. Как можно быстрее наверх! Несмотря на всю браваду, я долго не продержусь.
Энергия, проходящая сквозь меня, слегка повысила температуру, заставляя тело перестать ощущаться застывшим куском льда. Вместо этого оно начало оттаивать, отчего боль лишь усилилась. Стала ещё больше и сильнее, чем уже есть.
Зубы скрипнули, но я крепко сжал их, представив, будто бы меня снова отделали в школе. Да, я в школе. Почти ослеп, пропустив по удару в оба глаза. Меня долго пинали по животу и спине, сломали руки и ноги… Ну и что⁈ Я ещё жив и уже иду в лазарет!
Колетта, ты учила меня исцелению гораздо дольше и серьёзнее всех остальных. Я даже записывал твои уроки… Хорес, какая ты молодец! Я… могу спастись, даже оставшись один. Могу… спастись…
Отчего-то воспоминание о девушке укололо болью. Похоже, находясь на пороге смерти, я осознал, что… не слишком правильно поступил с ней. По сути, обманом забрал почтовую шкатулку и заставил украсть вторую часть у подруги. Но какая разница⁈ Всё равно с родителями нельзя встречаться!
Но, может… может, она хотела хотя бы переписываться? Иногда? Время от времени?
На душе стало горько. Не только за неё, но и за себя. Я ничего не взял у своей семьи. Ничего, кроме изменённой фамилии.
Добравшись до дверей из столовой, аккуратно протиснулся в них и направился по коридору — наверх. Ага, корабль погружался носом вперёд, так что я плыл, стараясь не сильно ускоряться, чтобы хоть немного осознавать, куда двигаюсь. Там будет лестница, потом по ней, значит, уже не вверх, а вбок, далее всё повторить ещё один раз, и я окажусь на палубе.
Память подкинула лицо Ресмона. Придурок. Почему-то я не могу на него обижаться в должной мере. Наверное, просто не хватает чувств, ибо они заняты концентрацией на гневе. Это несложно, когда тебе больно. Ха-ха, а ведь в школе у меня мелькала мысль, что обращаться в рыбу будет на редкость глупо! Оказывается, я был неправ. Форма рыбы была бы в тему. Тем более что в ней у меня не было бы травм. Ещё один приятный бонус…
И всё же Ресмон… Понятно, что он хотел помочь, понятно, что он идиот, который не подумал, что раз меня прижимает шкаф, то бить по этому шкафу, чтобы он выдавил из меня все потроха — крайне херовая идея. Похоже, меня снова спасла одежда, снижая полученные повреждения. Иначе кретин превратил бы меня в кровавую лепёшку.