Аппетитные ароматы чувствую еще на лестнице и смело иду прямо на кухню. Застываю на пороге, любуясь хрупкой фигуркой, которая двигается по кухне, гремя мисками и сковородками. При этом еще умудряется пританцовывать, так сексуально повиливая задницей, что у меня непроизвольно усиливается слюноотделение. Ну, и не только оно… А еще на ней милая пижама с танцующими совятами. И это почему-то меня тоже дико возбуждает. Особенно то, как туго ткань штанов обтягивает круглую попку.
Судя по тому, что Элейн меня не замечает, она в наушниках. Пользуясь этим, коварно подкрадываюсь сзади и стискиваю в объятиях.
— Эй, ты чего пугаешь? — оборачивается и возмущенно таращит на меня свои серые глазищи. — А если бы у меня в руках была горячая сковородка?
И что? — вскидываю бровь. — Неужели ты бы меня ею огрела?
— Нет, конечно. Но могла уронить тебе на ногу. Ну, или себе. Или плеснуть маслом. Я не самый ловкий человек, вообще-то.
Упс. А вот с этим не поспоришь. Целую ее в нос и, искренне покаявшись и пообещав больше так не делать, усаживаюсь за накрытый стол.
— Может, помочь? — пусть запоздало, но все же уточняю.
— Неа. Я уже все. — И через минуту на столе появляются миска с салатом, две порции яичницы с беконом и блинчики. А также большая кружка с кофе и чашка какао.
— Любишь какао? — спрашиваю с любопытством. — Если честно, не знал, что в доме оно есть. Холодильник и запасы провианта пополняют местные. Я сам захватил совсем немного. Но раз ты любишь его, возьму это на заметку.
— Спасибо, — Элли улыбается так открыто, что кажется моложе своих лет. — Какао я и правда люблю. Мама мне его часто варила…
Едим мы молча, наслаждаясь обществом друг друга. Обмениваясь мимолетными взглядами и улыбками. И это кажется таким обычным делом, таким естественным и привычным, словно каждый свой день начинаем именно так.
— Ты когда встала? А то я проснулся, а тебя нет, — отодвигаю опустевшую тарелку и тянусь к кофе.
— Примерно час назад. А ты так крепко спал, что решила не будить. Я даже душ успела принять, а ты и не пошевелился.
— Ну так заездила ты меня, милая, — откровенно дразню, а в ответ наслаждаюсь чудным зрелищем пылающих от смущения щечек. — Тебе ведь было хорошо вчера, правда? Даже до спальни отказалась идти. — Черт, кажется, я перехитрил сам себя. Хотел посмущать свою куколку, а теперь от воспоминаний о вчерашнем в штанах снова стало тесно. Как она тянулась ко мне, как подавалась навстречу, как умоляла взять ее и довести до экстаза.
— Да, было, — вижу по лицу, что она тоже начала возбуждаться, и внутренности стянуло еще сильнее. Боюсь, завтрак мы закончим в кровати. Ну или в ванной, или в гостиной. А может, прямо тут? Чего зря терять время.
— Дэн, мне еще нужно поработать. — Видимо, почувствовала мое состояние и теперь пытается увильнуть. Дурочка, от себя же разве убежишь? А останавливать меня уже поздно — дорвался.
В общем, где-то через час встрепанная, но довольная и расслабленная Элли отправилась в гостиную с ноутом и книгами. Я же затопил камин, чтобы ей было теплее и отправился в кабинет. Надо было прошерстить документы фирмы, да и собственным диссером заняться.
Оторвался от дел я только когда услышал за дверью голоса. Элли с кем-то разговаривала по телефону. Приоткрыв дверь, увидел ее, cидящую с ноутом на диване. Смартфон лежал рядом, и из него доносился до отвращения слащавый голос. Причем явно мужской.
— Блин, Эл, мне так жаль, что тебя не будет на концерте. Было бы здорово, если бы ты услышала песню вживую. Но давай я тебе ее скину в записи. Послушаешь? Для меня очень важно твое мнение.
— Да скидывай, конечно. С удовольствием послушаю. А вживую ты можешь спеть нам и позже. Лия и Соф точно возражать не будут.
— Ну все тогда, до скорого. И удачи на конференции.
— Пока — пока.
Еле выдерживаю до того момента, когда они прекращают свое милое щебетание. В голове муть, а глаза застит черный туман. Какого хера, спрашивается? Это что еще за поклонник нарисовался? И когда она успела его подцепить? Неужели крутит не только со мной, но одновременно и вот с этим субъектом, от голоса которого так и тянет блевать? При одной мысли об этом готов сорваться. Элли моя, и только моя. Ну, по крайней мере, пока я не решу иначе. Значит, я тут как последний дурак пытаюсь играть в серьезные отношения, а она в это время спит с кем попало?
Сделал глубокий вдох и постарался прочистить мозги. Уф, вроде отпустило. Это что сейчас такое было? Неужели приступ ревности? Дожил, называется. Надо непременно выяснить, что это за тип такой. Хотя в то, что моя куколка с ним спит я все же не верю. Это бред больного воображения. По Элли же сразу видно все, ее неопытность, смущение, страсть. А чтобы играть на два фронта надо иметь некоторую прожженность, но этого в ней нет. И надеюсь, никогда не появится.
— Дэн, все в порядке? — мотаю головой, возвращаясь к реальности и замечаю, что куколка меня увидела и теперь как-то растерянно смотрит. Хм, неужели у меня на лице застыло какое-то зверское выражение?
— В полном, — и продолжаю, чуть помедлив, — я услышал твой голос. Кто звонил?
— Артур, — вздыхает, но смотрит мне в глаза прямо, не тушуется, не пытается скрыть. Видя мой вопрошающий взгляд, продолжает. — Мы учимся с ним на одном факультете, только он на два курса старше.
— Ага, — присаживаюсь на диван и продолжаю расспрос с пристрастием. — И что этому самому Артуру от тебя надо?
Элейн откладывает ноутбук и разворачивается ко мне. Я чувствую как она напряжена, вижу как свела брови и поджала губы. И мне это не нравится. Я внутренне подобрался, чувствуя, что мне не понравится то, что я сейчас услышу.
— Дэн, — тяжелый вздох. — Арт попросил прослушать и оценить его песню. Которую написал сам и собирается исполнить на ближайшем университетском концерте, который состоится в следующую среду. Попросил на правах друга.
— И как давно вы дружите? — я вижу, что она честна со мной, честна предельно. Но меня бесит этот ее друг. Ничего не могу с собой поделать. И очень сомневаюсь в том, что он согласен вечно быть во френдзоне.
— Не так давно, но… Слушай, ты на что намекаешь? Я же сказала, что Артур мне просто друг. И ничего сверх того между нами не будет, ни сейчас, ни потом. В противном случае, я бы была сейчас не с тобой, а с ним. И не равняй меня по своим девкам, которые привыкли скакать с…
Так, кажется, разгорелся пожар. Надо срочно тушить, пока не рвануло. Притягиваю девушку к себе и закрываю рот крепким поцелуем, подавляя злость и сопротивление в зародыше. Малышка сначала пыталась отпихнуть, но быстро сдалась, позволяя мне делать все, что захочу. Усиливаю напор, заставляя пухлые губы раскрыться шире, покориться, срывая тихие стоны. Первоначальное желание успокоить быстро перерождается в потребность пометить мою девочку, ввести ей под кожу мой вкус, мой запах, так чтоб в голове даже мыслей не осталось о том, чтобы завести связь с другим мужчиной.
— Ну и что это было? — хмыкает, потирая припухшие губы. — Острый приступ ревности?
— Именно он, — беру за руку, переплетая наши пальцы. — Детка, я не хотел тебя задеть. И уж тем более ни с кем не сравнивал. Просто ты слишком наивна. И слишком хороша, чтобы кто-то из парней крутился рядом и согласился быть лишь другом.
— Но тем не менее, это так. И я уверена, что Арт черту не перейдет.
— Пусть только попробует. А я ему голову с задницей местами поменяю и скажу, что так и было.
— Дэн, ты невыносим, — смотрит укоризненно, а я лишь ухмыляюсь. — И мне не нравится твоя кровожадность. Я бы вас познакомила, но после таких заявлений не думаю, что это хорошая идея. Не хочу потом вас разнимать.
— Ну что поделаешь, — пожимаю плечами. — Кто из нас не без недостатков?
Наш разговор прерывает пиликание смартфона. Этот ее друг таки прислал обещанную песню.
— Ну давай включай, чего мнешься? Послушаю за компанию.
— Уверен? — смотрит подозрительно, но трек тем не менее загружает.
— А то. Мне теперь любопытно, что за фрукт этот твой приятель.
Элли нажимает «play» и из динамиков льется довольно лирическая музыка. Шикарная мелодия, не могу не признать. Да и голос вроде не такой уж противный. Парень явно умеет петь, этим, наверное, и девчонок клеит. Творец херов.
В театре жил один художник, истории он рисовал.
И в сердце смешивая краски, из них шедевры получал
Он верил нет шагов случайных, что жизнь дается для любви.
И в голубых глазах однажды он свои кисти утопил…
Он позабыл свои картины, бесценный взгляд околдовал.
И день за днем проходят мимо, он многого не замечал.
Но был недолгим путь их к счастью, с небес так больно вниз упал.
Навечно тот запомнив вечер, когда раскрылся весь обман…
Красным цветом словно кровь, нарисован силуэт.
Тех минут простой закат и последний мой рассвет.
Мне не страшно уходить, я ведь пламенем горел.
От одной простой искры ты смогла меня согреть.
Придумал сам себе я сказку, историю нарисовал.
Мои старания напрасны, зачем тебя я повстречал..
Мы все рисунки, лишь полотна нас отличают от других.
Но грязью рисовать удобней, в моих руках последний лист!
Остался шаг, он трудный самый, но должен я его пройти
И жизнь мелькает словно кадры
И только крик… Остановись!!![7]
— Это прекрасно, не находишь? — смотрю как куколка вытирает ладонью слезы со щек и начинаю беситься. Мне вот интересно, не подкат ли это такой? Красивая мелодия, романтичные слова. Рассчитано на наивных дурочек? Хорошо хоть у девушки из песни глаза голубые, а не серые, как у моей Элли. А то точно бы решил, что это своеобразное признание в любви. Как подумаю об этом, так кулаки чесаться начинают.
— Тебя эти потуги и правда так расстроили? — язык снова начал молоть какую-то херь. Умом понимаю, что несу полный бред, но остановить себя не могу. Хоть замок в губы вшивай, честное слово. — Что, теперь у Артура появился шанс растопить твое нежное сердечко?