В общем, плаванье проходило мирно. Более того, Сергей с Траином, можно сказать, сдружились. Бывший недруг перестал исходить спесью и сразу превратился в очень неплохого парня: веселого, неглупого, в меру авантюрного. То есть по характеру очень похожего на Машега, только крупнее раза в полтора. И еще с луком нурман был не особо хорош. Зато с железом управлялся весьма умело. С Сергеем они бились практически на равных. Превосходство Сергея в технике Траин компенсировал за счет природной силы и быстроты. Хотя не стоило забывать, что молодой нурман упражнялся с железом с пяти лет, а Сергей в его нынешней ипостаси взял боевое оружие в руки меньше двух лет назад.
Впрочем, и бились они не выкладываясь, а так, для практики и удовольствия. Сергей даже поддавался время от времени. Из соображений дипломатии.
В дружелюбной атмосфере Сергей расслабился. Но не настолько, чтобы рассказать Геллиру о притопленных драккарах.
Веры ярлу не было. Нурманский ярл – это нурманский ярл, и настоящего доверия между ними не будет никогда.
А еще Сергей помнил о разграбленном селении Марвы. Если Геллир еще и разбойничает на землях своего родича Стемида…
Немного прояснить этот «тонкий» вопрос Сергей рискнул, только когда они оказались в виду стен белозёрской столицы. Да и то лишь потому, что именно в это время ярл решил Сергея немного попрессовать.
– Ты мне должен, – очень дружелюбно напомнил Геллир, отозвав Сергея в сторонку.
– Я помню, – ответил тот, удивленный и даже немного обиженный подобным напоминанием. – Две марки.
– И не только. Ты лишил мой хирд двух бойцов.
– Я лишил?
Выставленные из Геллировой команды Гест и Валь залечивать раны в Заугло не остались. И доставить их в Белозеро тоже не попросили. Наняли телегу и убрались из городка в неизвестном направлении. Но при чем тут Сергей? Ярл сам так решил.
Геллир вопрос проигнорировал.
– Это важная потеря для меня!
Он стоял почти вплотную, смотрел сверху вниз, давил превосходством.
«Эх, когда я уже наконец вырасту?» – подумал Сергей, с печалью вспомнив свои прежние метр девяносто два.
– Хочешь сказать, ярл, что твой хирд без пары хирдманов стал слабым? – осведомился он, немного отодвигаясь.
Признать слабость Геллир не мог. Принципиально. Пришлось изворачиваться.
– Мой хирд по-прежнему крепок, Дерзкий. Но сила древа – в цельности его ствола, а слава его – в обилии его кроны. Хускарлы – его ствол. Дренги – его крона.
Ишь ты. Искусство складывать стихи считается одним из достоинств благородного нурмана. И не зря. Когда надо взвешивать каждое слово и отвечать за любое неудачно использованное, умение выражаться образно и неопределенно – более чем полезно.
– Из-за тебя мне пришлось избавиться от Геста, – сообщил ярл. – Значит, ствол моего хирда ослабел, а без его брата крона пусть и самую малость, но оскудела. И может статься, именно этой малости не хватит, чтобы уберечь землю моего брата Стемида от беды. И я подведу брата и конунга, что будет огромной потерей для всех. Ты ведь не станешь с этим спорить?
Ишь как завернул. Но Сергей в подобных диспутах еще в прошлой жизни не то что собаку – не одну волчью стаю схарчил. Причем не фигурально, а практически. Неужели Геллир забыл, что Сергей тоже умеет общаться по местным «понятиям», то бишь оперировать законами средневекового обычного права[8]? Ну так самое время ему напомнить.
– Спорить не стану, – согласился Сергей. – Подведешь Стемида – и это дорого тебе обойдется.
– Вот видишь! – обрадовался Геллир. – Очень дорого. И всё из-за того, что по твоей вине я лишился двух хирдманов! Очень дорого, но я удовольствуюсь десятью марками. Причем вместе с теми двумя, что я заплатил, выручив тебя из беды. Разве это не справедливо, Вартислав Дерзкий?
И лицо такое радушное-радушное. Так и хочется сказать «да» и заслужить одобрение целого ярла. И пацан Варт наверняка сказал бы.
Но не князь-воевода Серегей. Которому вот прямо сейчас пришла в голову превосходная идея.
– Не подумай, Геллир-ярл, что мне жаль десяти марок тому, кто поддержал в трудный час, – произнес Сергей, выразив голосом максимальное уважение. – Но как раз сейчас мне понадобятся все деньги, что у меня есть.
– Уж не жениться ли ты намерен, Дерзкий? – пошутил ярл.
А может, и не пошутил. Здесь для женитьбы возраст имеет второстепенное значение. Женятся и в двенадцать, не то что в четырнадцать.
– Ты мудр, Геллир-ярл, – польстил Сергей. – Умеешь заглянуть в будущее. Но нет, жениться я пока не стану. Что я за жених без собственного дома? А вот домом обзавестись хочу. И не просто домом, а купить подворье здесь, в стольном граде Стемидовом. Как думаешь, не откажет мне князь, дозволит жить в его столице?
– Вот у князя и спроси, – проворчал ярл.
Роль богатенького буратины имеет и минусы. К примеру, если рядом с тобой оказался нурман, который проведал о твоих богатствах, то он постарается не упустить шанс забраться в твой кошель. И этому нурману стоит знать, что твои деньги нужны тебе самому. Причем на действительно важное дело.
А и сама идея – прекрасна. Как только она раньше в голову не пришла! Кто сейчас Сергей? Четырнадцатилетний мальчишка-сирота. Его семья – дружина. Его дом – казарма. И это нормально. Дренг может жить в казарме. А вот гридню такое уже невместно. У гридня должен быть дом. И обычно дом у гридня есть. Потому что он хоть и считается княжьим, но кровная родня у него тоже имеется. А если у него, как, например, у Сергея, родовичей нет, то и быть ему, гридню, – родоначальником. Уже не сиротой, а старшим в роду. Согласитесь, это звучит намного солиднее, чем «безродный». Собственно, один раз Сергей уже был таким, старшим. В прошлой жизни. Правда, там он сначала подрос до десятника. А кто ему мешает здесь немного опередить события. Сначала – дом, потом – повышение по службе. Как только у Сергея появится собственная недвижимость в столице, положение его тоже упрочится. Глядишь, и в гридни наконец-то опоясают. Опять-таки, имущество будет куда складывать и народ полезный селить. В казармах-то особенно не расширишься.
Правда, для того чтобы обосноваться в столице, одних денег недостаточно. Нужно еще одобрение князя. Тем более когда покупатель – четырнадцатилетний отрок. Но Сергей надеялся, что одобрение будет. Проявил себя достойно, потенциал показал. Стемид неглуп и перспективу видеть умеет.
Впрочем, уговорить князя – дело ближайшего будущего. А сейчас надо уболтать Геллира. Чтобы тот не обиделся из-за выхваченного прямо изо рта пряника. Намекнуть, что со временем пряник может превратиться в пирог. Ну и кнут показать этак невзначай. Нет, угрожать прямо Свирепому нельзя. А вот продемонстрировать знание кое-каких неприятных секретов – лишним не будет.
– Можешь не сомневаться, ярл: я не забуду о твоей поддержке! Отдарюсь, как подобает. Верну долг чести сполна, тебе, ярл, или твоему сыну, если Один призовет тебя к себе!
Вот так. Пафосно и неопределенно. Долг признан, но время возврата – как бы на усмотрение должника. Может, через год, а может, через двадцать. Но точно не сегодня.
– Я всегда возвращаю долги, – быстро, раньше, чем ярл успел перехватить инициативу, продолжил Сергей. – И я могу быть полезен. Вспомни: я уже оказал тебе услугу.
– Было такое, – признал Геллир. – Потому ты сейчас здесь, на моем корабле. Однако…
– Я сейчас не о Торвисоне и его людях, ярл, – перебил Сергей. – Я сейчас – о Гесте и его брате. Как верно ты сказал, ярл: хирд – он как дерево, и хускарлы – его ствол. Не иначе часть того меда, которым Всеотец одаривает скальдов, досталась и тебе.
Тут Сергею пришлось подвинуться. Его потеснил дренг, перебросивший через борт кранец: мешок, набитый овечьей шерстью.
– Еще недавно Гест был частью древа твоего хирда. До того, как ты отказал ему в крове и палубе. И ты сделал это из-за меня, так?
– Так, – без особой охоты признал Геллир. Он не знал, куда клонит Сергей, но догадывался, что совсем не в сторону получения ярлом десяти марок.
– Гест был частью ствола твоего хирда, – еще раз повторил Сергей. – И именно благодаря мне ты узнал, что он – не тот, кто укрепляет древо. Он ставил себя выше тебя, своего ярла. Он был тем, кто не только сам может угодить в беду по глупости или от тщеславия, но и навлечь беду на тебя, ярл, и на тех, кто тебе верен. Он был гнилью в стволе, Геллир-ярл. А если в стволе завелась гниль, ее следует вырезать раньше, чем она распространилась на всё дерево! А она распространилась бы, потому что Гест привлекал к своим проделкам не только своего брата, но и других твоих дренгов. И даже твоего сына. И когда ты увидел, как обстоят дела, то поступил так, как и подобает благородному ярлу: навсегда избавился от гнили. И я оказал тебе услугу, когда заставил Геста показать, каков он есть. Разве за это не полагается вознаграждение? – Сергей хитро улыбнулся.
Ярл тоже улыбнулся. И тоже иронически.
– Ты умеешь плести языком, Варт Дерзкий, но в твоих словах нет правды. Гест не был гнилым. Да, он не слишком умен и слишком горд. Но это не те качества, которые мешают человеку быть моим хирдманом. Гест был храбр в бою и верен мне. Да, он распустил язык и наговорил такого, что мне пришлось его прогнать. Но не будь он ранен и не переживай так из-за того, что его брат стал калекой, он бы не повел себя как попавшая в капкан лисица. А ведь это ты его ранил, и брат его стал калекой тоже из-за тебя. И выходит так: у меня было два верных бойца, а теперь их нет. И говорить тут не о чем.
– А по-моему – есть, – не согласился Сергей. – Если уж говорить о верности… Верный не стал бы грабить и убивать тех, кого должен защищать… Нет, ярл! – остановил Сергей собравшегося возразить Геллира. – Я сейчас не о себе и не о моем друге, которого Гест покалечил год назад. Это известно, и за это твой бывший хирдман уже заплатил. Я сейчас об одной деревеньке, что была разграблена…
Сергей сделал паузу, но Геллир не стал его перебивать. Он слушал очень внимательно. И не менее внимательно смотрел. Впрочем, Сергей тоже был внимателен. Потому что по реакции ярла надеялся понять, замешан ли тот в противоправных действиях.