Основания для подобного заявления у Сергея имелись. Варяжская Правда. Но зная по опыту, что личная заинтересованность плюс закон работают более эффективно, чем один только закон без заинтересованности, Сергей, не поленившись, пару дней назад посетил сотского, поставленного Стемидом рулить рынком.
Представился по форме, проставился и попросил оказать содействие его представителям: места выделить не абы где, а хорошие.
Просьба самая обычная. Для ее реализации хватило бы и бочонка медовухи, поскольку в зимнее время мест на рынке хватало.
Но Сергей подарком не ограничился. Он принес два бочонка. Второй – для совместного употребления. Посидели хорошо. Разница в возрасте не мешала. Напротив, рыночный сотский, в прошлом – один из сотников Стемида, отнесся к Сергею по-отечески. Тоже сделал подарок: меховую шапочку из тех, что носили зимой вместо подшлемника. Сергей отдарился по-княжьи: припасенным как раз для этого дела ожерельем из рыбьей, то бишь моржовой кости. Столь тонкой работы, что за такое по весу серебром отдать не жалко.
Сотский брать не хотел, поскольку за такое отдариваться было положено равным по стоимости. Сергей уговорил. Мол, он теперь богат, а сотский когда-то в том же строю стоял, что и Сергей нынче. И выходит, они с бывшим сотником – родня по дружине.
А родня, тем более воинская, тем более варяжская, она подороже резных висюлек. Забирай, друже, не обижай.
Совсем старого запутал. Да еще и медовуха. В общем, взял сотник. Даже прослезился.
И стали они теперь с Сергеем если не побратимами, то друзьями точно.
– Ежели что, можешь на меня как на дядьку родного! Тилен тебе всегда… Только скажи…
Обещано было по пьяни, но в отличие от кавказских застолий мира, где Сергей родился первый раз, данное слово здесь обратного хода не имело. И когда дошло до дела, сотский не подвел.
Старались нанятые Сергеем крикуны от души. На весь рынок вопили о том, какие у Грудяты нечеловеческие отпускные цены и какие жалкие гроши платит людям он сам. И заодно оповещали, где достойные жители Белозера и гости города могут купить или продать по правильному прайсу.
Сначала народ крикунам не особо верил, и торговля у Грудяты шла по-прежнему бойко. Люди полагали: цены у новгородца нормальные. Да оно так и было.
Но люди Сергея торговали не корысти ради, а чуть ли не по себестоимости, так что внявшие глашатаям быстро убедились: не врут горластые. Да, дешевле. Если покупать. А если продавать – наоборот.
И знанием своим поделились с теми, кто уже с Грудятой поторговал. Последние, понятно, огорчились. Особенно те, кто не поверил звуковой рекламе. Огорчились и обиделись. На жадного Грудяту. А некоторые возмутились настолько, что присоединили свои голоса к проплаченным Сергеем крикунам. И если последние, в строгом соответствии с приказом нанимателя, на личности не переходили и ничего плохого о самом купце не говорили, то обиженные и в выражениях не стеснялись.
Грудята, узнав о публичных обвинениях в скупости, сначала только посмеялся. Скупость для купца – достоинство. Снижение же оборота купец счел играми конкурентов. День-другой – и вернется в круги своя. Зима длинная, торопиться некуда.
В то, что кто-то станет торговать с меньшей маржой, он просто не поверил.
Но послушав, что кричат на рынке о нем лично (а кричали обидно и поносно), купец смеяться перестал. Кликнул своих людишек и велел сквернословцев от торговых точек гнать. А буде станут упираться – бить.
Новгородцы люди простые. Насчет подраться, а особенно помахать кулаками или палками – большие мастера. На своем вече только тем и занимались. Потому команду старшего исполнили с удовольствием и превеликим старанием. И досталось от их стараний в основном нанятым Сергеем глашатаям, поскольку добровольная поддержка сразу дала деру, а они, надеясь на щедрую компенсацию, побои приняли чуть ли не с радостью.
Происходи дело в Новом городе, городской старшина им бы и слова не сказал. Покуситься на авторитет уважаемого купца может только другой уважаемый купец. Если на его стороне кулаков и дубинок больше.
У них, в Новгороде. Не в Белозере.
Вовремя оповещенная рыночная стража прибежала в считаные минуты. И сразу убедилась: да, информация верна на сто процентов. Обнаглевшие новгородцы почем зря лупят ни в чем не повинных белозёрских граждан!
А поскольку стражу набирали из правильно, то есть патриотично настроенных дружинников, то церемониться они не стали и вломили людишкам Грудяты, не жалея копейные древка. Хорошо хоть, новгородским боевикам хватило ума побросать дубинки и принять позы покорности. Не то и острия в ход пошли бы.
Побоями не ограничилось. Самоуправцев повязали и погнали на княжий суд. Вместе с невинно пострадавшими и кучей свидетелей, в умы которых по пути внедрялась правильная интерпретация событий. Хотя по факту и внедрять ничего не требовалось. Подставились мордобойщики Грудяты знатно.
В Детинец жалобщиков не пустили. Сказали: князю доложат, а дальше – как он решит.
Князь белозёрский Стемид решил: судить придется. Причем прямо сейчас, отложив прочие дела. Народу на площади перед воротами собралось изрядно. И прибывало. Любопытно гражданам белозёрским, по какому поводу собрание.
Отроки соорудили импровизированный помост, попросту перевернув вверх дном воз для сена. Сверху установили кресло. Стемид к сооружению подъехал верхом. Разумно. Сошел с седла прямо на судейское место. Не пришлось на глазах у подданных на воз карабкаться.
Сел, поднял руку…
Гул стих.
– Говори, – разрешил князь сотскому.
– Новгородцы учинили беззаконие. Твои вои его пресекли, – четко доложил Тилен.
Именно так. Дружинники подчиняются командам сотского, но остаются людьми князя.
– Жалобщики? – спросил Стемид.
– Они, – сотский показал на одну из групп, ту, что больше.
– Ответчики?
– Вот те.
Эта группа существенно меньше. Люди Грудяты, пара других новгородских купцов с приказчиками да сочувствующие им гости. В центре – Грудята, красный, сердитый, возмущенный.
Князь вздохнул. Вечно от этих новгородских беспокойство. Однако ссориться с Новгородом не хотелось.
– Говори, купец, – разрешил он.
Грудята расправил плечи. Голос у него сильный, зычный. Поначалу каждое слово его слышно было всем явственно, даже слух напрягать не приходилось. Слышно, понятно, но… не по нраву. Потому что со слов Грудяты выходило так: собрались нехорошие люди и стали кричать о нем, Грудяте, слова обидные и грозиться его, Грудяту, бить, если тот не станет торговать себе в убыток. А когда его, Грудяты, люди начали крикунов усовещать, стали тех людей бить. Люди новгородские крепки, дали неприятелю достойный отпор. Однако когда подоспели княжьи вои, он, Грудята, своих людей отозвал, потому что одно дело – агрессорам отпор дать, а совсем другое – законной власти противиться. Сейчас же Грудята взывает к закону в лице белозёрского князя и просит обидчиков его наказать со всей суровостью и желательно – деньгами.
К тому времени, когда купец закончил речь, слышно его было намного хуже, чем вначале, потому что в противоположной партии с ним явно были не согласны и скрывать этого не собирались.
– Ти-ихо! – рявкнул на всю площадь княжий глашатай. – Князь всех выслушает в свой черед.
Народ примолк.
– Значит, ты, Грудята, тоже видишь себя пострадавшим? – спросил Стемид.
Купец кивнул.
– Тилен, ты над рынком старший, что видел?
– Я позже пришел, – честно ответил сотский. – Сам драки не видел. Люди ко мне прибежали. Кричат: новгородские мирных граждан палками бьют. Я воев послал: порядок навести. Они и навели. Когда я пришел, новгородских уже утихомирили. Но людей побили сильно, поломали. Одного так и вовсе зрения лишили. Не видит ничего. Люди те простые, но свободные. Наняли их кричать, где товар подешевле, чем у Грудяты. А ему, видать, обидно стало, что не у него товар задорого берут, а там, где подешевле. – И резюмировал: – Сам знаешь, княже, нет для купца страшней обиды, чем не дать ему мошну набить.
– У меня цены справедливые! – закричал Грудята. – По таким ценам торговать правильно!
Его группа поддержки выразила полное единодушие с хозяином. Вновь начался ор.
Угомонили.
Стали вызывать свидетелей. Сначала – рыночных стражей. По их версии, драки как таковой не было. Новгородцы били толпой нескольких белозёрских граждан. Били кулаками и палками, а тех, кто упал и встать не мог, – ногами. Не подоспей стражи вовремя, убили бы до смерти.
В общем, правду сказали. Ну немного сгустили краски. Но так надо. Старший же сказал: новгородцам волю дай, они совсем разойдутся. За медный грош, за правдивое слово убивать начнут.
Пригласили пострадавших. Тех было шестеро, и выглядели они неважно. Трое стоять не могли, один и впрямь ничего не видел: лицо распухло, глаз не открыть. Тот, что выглядел покрепче и пострадал поменьше, изложил собственную версию. Дескать, зла ни на кого не держали, кричали о том, где товар людям можно продать подороже, а купить подешевле. Хулительных слов о Грудяте не говорили. Но сами слова такие да, слышали. От тех, кого Грудята обманул. Но те убежали сразу, а они не успели. Да и не ждали, что их бить станут.
Допрос соседей Грудяты по рынку и иных свидетелей эту версию подтвердил. Да, обидные слова кричали другие, а эти – только о ценах.
– У меня правильные цены! – вновь не выдержал Грудята. – Не может того быть, чтобы кто-то дешевле торговал!
– Выходит, неправду вы кричали? – уточнил Стемид.
Тут уж закричали многие. Мол, врет Грудята. Есть такие цены. И покупают дороже, и продают дешевле.
– Выходит, ты, новгородец, решил у меня на земле свои цены устанавливать? – строго спросил Стемид. – А кто не согласен, тех палками до смерти бить?
– Не было такого! – возмутился Грудята. – Врут они всё! Меня оскорбляли, слова поносные обо мне кричали! Я пострадавший! А цены мои – правильные! И только по таким ценам я и торговать буду! И не думай, князь, что я – сам по себе! За мной люди новгородские! Не меня здесь обижают, сам Новгород! Подумай, княже, что будет, если Новгород с тобой торговать не станет?