Вот непонятно, как может нравиться эта какофония? И неужели только Сергею жалко медвежонка?
Непорядок. Тем более мишка, как слыхал Сергей, был ездовым зверем Волоха. Хотя, может, и не Волоха, а Дажьбога. В общем, лесным хозяином. Хотя это несчастное, перебирающее лапами существо на хозяина никак не тянуло. Но попробовать можно…
– Слышь, волох, а верно, что мишка – Волохов зверь? – спросил Сергей.
– Волох всех зверей любит, – рассеянно, думая о своем, ответил жрец. И добавил профессионально-наработанно: – Не задобришь Волоха – не будет в охоте удачи.
– Да что ты говоришь! – иронически произнес Сергей. – Так-таки и не будет?
Велигур отвлекся от размышлений, поглядел на собеседника.
– Глумишься, что ли? – с подозрением поинтересовался жрец.
– Я? Нет, что ты! Вот они – да, – кивнул в сторону дудящих и гогочущих скоморохов. – Слыхал, бог твой, бывало, и сам мишкой оборачивался. Потому на всех капищах, где я раньше был, непременно свой мишка имелся.
Зацепил.
Сразу на два крючка: набожность и гордость. У всех есть медведь, а у него, Велигура…
Велигур осмыслил сказанное и, надо отметить, колебаться не стал, немедленно приступил к действиям. Соскочив с крыльца и держа посох тараном, растолкал богомольцев и обрушился на кощунов. Треснул по спине подвернувшегося дудочника, двинул по плечу постороннюю тетку, дразнившую метлой мишку, попытался приголубить по физиономии главного скомороха, который, к огорчению Сергея, от удара увернулся, ловко перехватил боевой инструмент Велигура… Но отнимать не стал и бить в ответ – тоже. Хотя очень хотелось. Ишь как рожу от злости перекосило.
К месту конфликта уже спешила «группа быстрого реагирования» с настоящим оружием, но скомороший старший не испугался. Деловито скомандовал своим, и те организованно отошли к своим возкам. Воодушевленный поддержкой Велигур с яростным рыком последовал за ними, попутно приложив посохом пару-тройку пытавшихся протестовать богомольцев. Лошадок скоморохи распрячь не успели, так что окончательное их отступление много времени не заняло. Три минуты – и нет развеселой компании. Только снег на дорогу оседает и топчется посреди подворья забытый впопыхах мишка.
Последний сначала растерялся, потом испугался, опустился на четыре лапы и заревел басом, мотая головой.
Народ попятился. Медведь пусть и молодой, но все же медведь. Приложит лапой – и без когтей мало не покажется. А зубы у него уже побольше волчьих.
Положение спас вернувшийся волох. Бесстрашно подошел к зверю, присел, ухватил за морду, глянул в глазенки, что-то сказал – и мишка тут же успокоился. Волох взял в правую руку оба ремня, в левую – посох, бросил народу: «Веселитесь!», кивнул Сергею и двинул к псарне. Медвежонок потрусил за ним.
«Вот и отлично», – подумал Сергей и пошел к своим.
День начался интересно. Надо полагать, и ночь тоже будет нескучной.
Глава 28. Пожар
Когда Серега Духарев, еще только-только осваивавшийся в суровом мире Средневековья, был удостоен участия в ритуальной дефлорации, ему эта процедура, мягко говоря, не понравилась. И именно поэтому он запомнил ее очень хорошо, несмотря на то, что его предварительно опоили какой-то дрянью.
Нынче же все было иначе. Во-первых, опаивать его не стали. Во-вторых, с главной участницей мероприятия его познакомили заранее. И та оказалась не юной хрупкой девочкой, а бойкой симпатичной особой примерно Сергеева нынешнего возраста, и не знай он, что целомудрие «жертвы» было необходимой составляющей процесса, наверняка усомнился бы в ее невинности. Узнав, кого именно ей назначили в партнеры, Цветка (так звали девчонку) выразила восторг и благодарность. Причем не Велигуру или Сергею, а дедушке, который, как выяснилось, попросту купил для любимой внучки место «жертвы».
А теперь вопрос: кто именно выбирал Сергея в «угодные Волоху»? Сам скотий бог или его полномочный представитель Велигур?
Сергею очень хотелось задать этот вопрос, когда его готовили к процессу: омывали, окуривали и заговаривали положенными по ритуалу заговорами.
Удержался. Однако если Сергею когда-нибудь потребуется услуга волоха Велигура, то этот вопрос непременно будет задан, если тот вздумает отказать.
Когда жрецы сочли, что тело Сергея готово к сакральному соитию, его вывели во внутренний двор, где прямо на земле, чуть присыпанной сеном, возлежала голенькая Цветка, которой, судя по счастливому личику, ни декабрьский холод, ни промерзшая земля не доставляли ни малейших неудобств. Впрочем, землю, как выяснилось, прогрели заранее, а от мороза спасали разожженные вокруг нехитрого ложа костры, и внутри огненного круга скорее жарко, чем холодно.
Прежде чем приступить к сакральному действу, Сергей глянул на каменного Волоха, возлежавшего позади костров. Снег на голове идола напоминал сдвинутую на ухо шапку и придавал изваянию залихватский вид. Сергей подмигнул ему, шагнул в круг…
И пропал.
Мир погас и вспыхнул вновь. Только это был уже другой мир. Сначала появился запах. Дыма, нагретого камня, кожи и железа. Потом Сергей осознал себя сидящим за столом. Увидел собственные руки на черном дереве. И не руки подростка Варта, а мощные кисти воеводы Серегея. А еще он увидел меч. Боевой. Без изысков, но надежный. Взгляд скользнул по изрезанной поверхности стола и уперся в другой меч. Почти такой же, как у него, но поменьше. И на его рукояти лежала женская рука. Белокожая, гладкая, по-мужски сильная. Рука Элды Эйвинддоттир, походной жены лучшего Сергеева друга Машега. Не здешнего, мальчишки, а старого, из той жизни.
И Машег тоже был здесь. Сидел рядом с убитой под Доростолом женой, глядел насмешливо, потом показал жестом: посмотри вправо. Сергей повернул голову…
И сердце его зашлось. По правую руку от него сидела боярышня Людомила Межицкая. Любимая и потерянная. Убитая много лет назад в собственной усадьбе наемниками Мышаты. Сергей обрадовался… И смутился. Почему здесь она? Не Сладислава, с которой он прожил полвека, а… Но может… Нет, не может. Слева от Сергея сидела не жена. Устах. Еще один старый друг. А дальше – старый Роговолт Полоцкий, а за ним – его сыновья…
Воины. Десятки, а может, и сотни воинов по обе стороны стола. Сергей не помнил имена всех, но знал каждого, на ком останавливался взгляд. Десятки мужчин и только две женщины. Элда и Людомила. Почему здесь дочь Эйвинда Белоголового – понятно. Но Людомила?
Взгляд упал на легкую туранскую саблю, чьей рукояти касались тонкие пальчики боярышни. Сергей помнил, как учил любимую владеть ею. Недоучил. Неужели она здесь из-за нее, из-за сабли? Потому что умерла с оружием в руке? Получается что? Получается, это Валхалла?
Да не может быть! Какая Валхалла, если вокруг полно варягов. А напротив ухмыляется иудей Машег! Не здешний, юный, а тот, с которым они сорок лет, плечо к плечу…
Сергей запрокинул голову…
Потолка не было. Вообще ничего не было. Беззвездная чернота.
«Ничто, – произнес голос внутри Сергея. – Ничто и нигде, и было так, пока тьма и свет не разделились. И ты таков, пришлец-странник. Не тварь и не творение. Кем станешь, решать не тебе».
«Да пошел ты… философ!» – с веселой яростью мысленно отозвался Сергей.
«Нет, – насмешливо произнес голос. – Это ты пошел! Да поторопись, а то сгоришь!»
И тьма поглотила Сергея…
Чтобы через мгновение вспыхнуть огнем, обдав жаром лицо.
Сергей лежал на шкуре в полуметре от костра. И не похоже, чтобы он успел выполнить поставленную Велигуром задачу.
Но это никого не интересовало. За костровым кругом вопили на разные голоса. И очень сильно пахло дымом. Причем это был какой-то неправильный дым. Не костровой.
Сергей встал на ноги, оглянулся…
Ах ты ж!.. Понятно, почему до него нет дела.
Главный дом капища, тот самый, из которого Сергея привели на торжественное совокупление, горел. Языки пламени прыгали над крышей. Жрецы метались, как куры в курятнике во время визита лисы.
Единственный, кто сохранял спокойствие: черный идол-Волох. Хотя что ему, каменному, сделается?
Он да еще раскинувшаяся звездой Цветка.
– Подъем, дурочка! – крикнул Сергей. – Пожар!
Черт! Там же его товарищи!
– Велигур! – заорал он, углядев в суетящейся жреческой кодле главного и хватая его за рукав. – Велигур! Где моя одежда?
Полномочный представитель божества внимания на Сергея не обратил. Он, похоже, молился. Взывал, так сказать, к руководству. Логичное действие для человека его должности и звания.
Впрочем, ответ его Сергею не понадобился. Глянул на заполошенных жрецов, которые раз за разом ныряли в двери и возвращались, груженные разным имуществом, которое складывали тут же, на внутреннем дворе, глянул и сделал правильный вывод: раз они могут, значит, может и Сергей.
В доме пахло гарью. Наверху трещало пламя. Ключевое слово: наверху. Горела пока только крыша, но даже она толком не занялась. Снизу даже полохов не видно, только дым просачивается. Приятная новость: сундук, в который Сергей складывал оружие и барахлишко, разорить еще не успели. Все имущество оказалось внутри.
Вопли на большом подворье становились всё громче, но вопили по-хорошему. Если бы там шел бой, кричали бы иначе.
Сергей поспешно натянул штаны и сапоги, остальное завернул в шубу и кинулся наружу… Блин! Какой-то умник заложил дверь засовом. К счастью, изнутри. Сергей пинком вышиб засов из петель, ударил плечом дверь, выскочил на крыльцо… И угодил в объятья Траина.
Они все были здесь. Машег, Бур, Ратша, Клеп. Одетые и при оружии.
– Подальше, подальше… – бормотал Траин, оттаскивая Сергея от крыльца.
Очень правильное решение. С горящей крыши сыпалась всякая дрянь, и навес над крыльцом уже полыхал.
Горел не только главный капищенский оплот. Пылали крыши нескольких сараев, конюшни, гостевого дома, в которых их поселили.
Конюшня!
– Машег! Лошади!
Хузарин вскрикнул и сорвался с места.
– Бур! Ратша – с ним! Траин, что происходит? – крикнул Сергей, натягивая на рубаху меховую поддевку.