Впрочем, даже если Сергею удалось бы князя убедить, маловероятно, что наказанием для ярла стала бы смерть. Скорее всего, Стемид приказал бы Геллиру убираться восвояси. И тогда ярл наверняка стал бы Сергею врагом, потому что догадаться, кто его сдал, не так уж трудно, даже если бы Стемид решил это скрыть.
Нет, сильные враги – это полезно для развития воинского духа. Но Сергей пока не был готов к настолько сильным врагам. Так что кивок и дружелюбная улыбка.
Старшие – наверху. Остальные – по ранжиру. Отдельно и в самом низу – женщины.
Будь князь женат, его супруга, вполне возможно, сидела бы рядом с мужем. Но не обязательно. Жена Трувора, например, чести сидеть рядом с мужем не удостоилась.
Сергея Кщей усадил в самом «низу» стола. На последнем месте. Но проводил лично, показав тем самым, что он, Кщей, к Сергею – со всем уважением.
Да плевать, что последнее. Слева от Сергея расположился княжий родич полусотник Каршен, который в здешней табели о рангах стоял точно повыше.
У последнего места с мужской стороны имелся еще один серьезный плюс: по ту сторону стола сидела парочка очень милых девушек. Одну Сергей знал: младшая дочь Стемида Ута. Девчонка лет тринадцати. А вот вторая, с виду на пару лет старше, – незнакомка. И вдобавок настоящая красотка. Что в фас, что в профиль. Личико выразительное: все чувства на виду. Глазки сияют, улыбка – восхитительная. Если добавить к этому, что предназначена она Сергею, так и вовсе чарующая. Нет, скорее провоцирующая: «бери меня и целуй прямо сейчас».
Вот только трогать такую прелесть – чревато.
В отличие от замужних дам, благородные девушки не прятали головки в головные уборы и не драпировались в платья, отягченные килограммами драгоценных металлов. Легкая диадемка-обруч, гривна на шее, обручья, колечки, поясок… Исключительно для того, чтобы подчеркнуть принадлежность девушки к высшему сословию.
И незнакомая блондиночка к нему, безусловно, принадлежала. Наголовье из витого злата, обручья на рукавах тоже золотые, хоть и тоненькие, а на груди большущая пластина на шейной цепочке из того же царского металла. Достаточно, чтобы понять: родня девушки не бедствует. Более того, знаки на этой самой пластине говорили понимающим, что род красотки, если понадобится, способен заставить бедствовать других. Ибо написано было на пластинке, что она – подарок конунга Эйрика сестре.
В общем, подумавши, Сергею стоило бы закатать губу обратно. Не в том он нынче ранге, чтобы зариться на конунговых сестренок. Однако…
Не зря же его прозвали Дерзким.
И он пошел в атаку. И небезуспешно.
– Колхульда Торварддоттир. – Красотка потупилась с притворной скромностью.
Притворной, потому что тотчас глазки подняла и спросила без церемоний:
– А ты, Вартислав, ты – чей?
Имелась в виду не его воинская принадлежность, которая и так понятна по облачению, а происхождение.
– Свой собственный. – В принципе он уже знал, как отвечать на такие вопросы. – Я старший в роду. Теперь старший.
Вернее было бы сказать не старший, а последний. Но «старший» звучало солиднее.
А ничего так имечко у дочери Торварда. Черная тайна. При том что сама – светленькая. Если не считать бровок, которые явно подкрашены.
– А кто был твой отец? – И хлоп-хлоп глазками. Мол, простое любопытство, ничего особенного.
– Прости, прекрасная, не могу назвать его настоящего имени. Гейс.
Говорили по-нурмански, потому и гейс, а не зарок.
Заинтриговал красавицу. Ну да. Девочки любят тайны. Вот и эта. Так и косит глазками на запястья Сергея. А на запястьях у него – золотые обнимающиеся дракончики из крымской добычи.
– Нет, это не родовые, – ответил Сергей на незаданный вопрос. – Железом взял прошлым летом.
Небрежно так уронил. Примерно так говорят: в лес сбегал, зайца убил.
Поразил девушку прямо в нежное сердечко.
У нурманов бзик по поводу драгметаллов. Кто больше на себя нацепит, тот и круче. Причем касается не только дам. Всех. Сколько арабских дирхемов в нурманские гривны переплавлено, даже представить трудно. А тут – золото. И не дареное, а добытое в бою. Все равно как в той, самой первой жизни Сергея вдруг выясняется, что новенький немецкий спорткар не папин подарок, а куплен на средства, лично заработанные во время студенческих каникул.
В голубых глазках Колхульды прям-таки читалось: что ж ты за монстр такой, если золото отхватил, не будучи ни конунгом, ни ярлом?
– Мой брат летом хузарский город захватил! – похвасталась Ута. – Большо-ой! А Варт у него – хольд!
Интереса прибавилось. Как так? Еще и усы не выросли, а уже хольд.
Сергей не стал уточнять, что хольдом-десятником он стал совсем недавно, а в походе числился дренгом-отроком.
– Самкерц, – уточнил он. – Ромеи его Таматархой зовут.
– Расскажи!!!
Отказывать даме Сергей не стал. Скромничать тоже. Тут принято хвастаться. Особенно у нурманов. Кто сам себя хвалит, кто – через скальдов. Сергей предпочитал на скальдов не тратиться. Тем более что хорошо подвешенный язык девушками тоже ценим. И не только девушками. Под конец, когда дошло до прибытия хузарского воинства и унижения ромейского военачальника, Сергея слушали не только девушки, но и приличная часть «женского» стола, и ближайшие соседи по «мужской». А потом Сергей поймал взгляд с «вершины». Стемид заинтересовался: что там за оживление на дальнем конце?
Волевым усилием отодвинув тщеславного подростка, Сергей быстренько свернул историю, встал и провозгласил тост во славу белозёрского князя и сыновей его, запихав в речь максимум восхвалений и превознесений.
За что удостоился поощрительного кивка и подарочной чаши с пивом. Пиво следовало выпить, а чашу – оставить себе. Пиво было обычное, а вот чаша – серебряная. Булгарской работы. Щедро.
Когда общий градус пирующих достиг уровня «щас спою», женская половина стола дружно поднялась, Сергей тоже встал. Это не сложно, если ты – крайний.
Колхульда оказалась на пару сантиметров выше ростом.
– Здесь живешь, в тереме?
– Да. А ты?
– У меня дом в городе. Приходи – покажу.
– Приду.
Взяла за руку и легонько стиснула пальцы.
Вьюнош в Сергее возликовал, а воевода напрягся. Если Колхульда назначена кому-то в невесты, то вряд ли будущего жениха порадует, что к ней проявляет внимание один свежеиспеченный десятник.
А, плевать! Колхульда – свободная девушка, поскольку другой информации у Сергея нет. Точка.
Колхульда появилась на подворье Сергея на следующий день. Еще более хорошенькая, чем на пиру.
И… одна.
Неожиданно. Девушке ее статуса и ее возраста положено было перемещаться как минимум с сопровождающей тир. А если по обычаю, то – со старшей родственницей для помощи в делах женских и суровым вооруженным дядькой для радикального решения дел мужских: охраны барышни, а также драгметаллов, на ней развешанных.
Но поскольку золота на ней сейчас не было, а шубка с капюшоном никакой информации не несла (ну разве что мех на нее пошел качественный), то на девушку на подворье не обратили особого внимания. Решили: очередная Машегова подружка.
Сергея Колхульда застала на конюшне. У Мара на ноге образовалась какая-то шишка. Жеребца она не беспокоила, но Сергей решил позвать специалиста.
Специалист сообщил, что шишка безвредная. Через пару дней рассосется. Настроение у Сергея резко скакнуло вверх, и тут – Колхульда. Очень вовремя.
– Чем могу порадовать прекрасную дочь Фрейи? – галантно поинтересовался он.
Колхульда задумалась на секунду… А потом выпалила:
– Поехали кататься!
Все-таки хорошо, когда у тебя есть холоп. Можно его посадить в сани, вручить вожжи, а самому забраться под медвежью шкуру и…
Тут много вариантов. Особенно если ты не один, а с девчонкой, которая тебе очень нравится. И, самое главное, ты нравишься ей не меньше.
– И как же тебя одну отпустили? – промурлыкал Сергей в согретое его дыханием ушко.
– А я сбежала, – девичьи ладошки, проникнув под нательную рубаху, гладят живот, но ниже пока не спускаются.
Теперь понятно, почему она появилась без «свиты».
– Я знаешь какая ловкая?
– Откуда же мне знать?
Сани ровно скользят по дороге. Войм догадывается, что происходит у него за спиной, и лошадку не понукает. Куда торопиться, если господин… уже приехал.
Сергей тоже не торопится. Ни за пазуху, ни под юбки не лезет.
Таковы нурманские традиции. Девушке руки распускать можно. А юноше – только если будет на то позволение.
Но ведь совершенно не обязательно сразу хватать барышню за интимные места, чтобы доставить ей изысканное удовольствие.
Губки, ушко, шейка, горлышко…
Колхульда млеет, Колхульда тает. Впрочем, не будь она аристократкой, Сергей не стал бы сдерживаться.
Казалось бы, какая разница между Колхульдой и симпатичной девчонкой-холопкой, которая грела Сергею постель прошлой ночью? Но она – родня конунга. Это… возбуждает.
– А я тебе сейчас покажу, какая я ловкая…
Девичьи пальчики паучком сбегают вниз… Сергей прикрывает глаза и…
И – удар!
Треск, дикое ржание лошади, вопль Войма и…
Мир перевернулся.
Точнее, перевернулись сани, слетев с дороги.
Колхульда завизжала, вцепилась в рубаху Сергея (хорошо хоть, в рубаху!), и они, перекувыкнувшись, воткнулись в сугроб.
А секундой позже к визгу и дикому ржанию лошади добавился совсем нехороший звук…
Медвежий рык.
Сергей с трудом выцепился из хватки ошалевшей девчонки. Прислушался к организму… Нет, вроде ничего не сломал. Оружие… Вот оно. Пояс с саблей Сергей и в санях не снимал. Попытка встать удалась отчасти. Сергей почти по пояс провалился в сугроб.
Медведя из этой позиции было не видно. Заслоняли сани, застрявшие боком в кустарнике. Сани дергались от рывков лошади, но засели крепко.
Блин! Мало того что не видно, так еще и не слышно ни черта. Лошадь ржет, девчонка визжит, не переставая…