А подготовился ведун. Сразу за воротами целых три лошади привязаны. Одна – та, которую Сергей когда-то подарил Избору, вторая – вьючная, а третья… Третий коник, надо полагать, предназначался Сергею.
Дескать, сел и поехал.
А вот хренушки тебе, старый!
Сергей направил коня не к городским воротам, на которые нацелился князев дядюшка, а на ведущую к дому улочку.
Избор среагировал не сразу, хоть и ведун. Слишком был уверен, что подопечный поедет следом. Когда оглянулся, Сергей уже сворачивал за угол.
Впрочем, ругаться Избор не стал. Пустил кобылку рысью и догнал Сергея как раз, когда тот уже подъезжал к воротам. Догнал и в воротах же остановился. Внутрь заезжать почему-то не стал. Ну да его и не звали.
На подворье кипела жизнь. Как хозяйственная, так и профессиональная. Челядь складировала в амбар мешки, жены Полубратьев развешивали стираную одежду, Дёрруд пинал молодняк. Не нуждавшиеся в понуканиях бойцы постарше, Милош, Нарви, Гест и Полубратья, разделившись двое на трое, тыкали друг в друга учебными копьями. Машега не было. По обыкновению, где-то шлялся.
В иное время Сергей сам бы с охотой присоединился к тренировке… В иное время.
Дождавшись, когда его заметили и перестали размахивать оружием, Сергей спешился.
– Я уезжаю, – сразу сообщил он. – Думаю, на седмицу. – Он покосился на ведуна. – Вот с ним уезжаю. Будут звать в Детинец, не ходите. У меня с Рёрехом… нелады. Пока не устроится, вы сами по себе. Вернее, со мной. Убийца, ты за старшего. Где казна – знаешь.
– Знаю, – кивнул дан. – Он поглядел на Избора, потом – на скоморошьего медвежонка, который отодвинулся от ворот на всю длину цепи и всем своим видом изображал: «Меня здесь нет», и – снова на Избора.
Губы ведуна искривились в подобии улыбки. Фирменный взгляд Убийцы его не смутил. Ни взгляд, ни последующие слова.
– Я встречал таких, как ты, – проворчал дан. – Одного отправил к Хель. Случится с Вартиславом худое, станешь вторым.
– Таких, как я, ты не встречал, – Избор не испугался и не рассердился. – Тебе повезло, чужак. Наши дороги не пересекутся.
– Оставь, Дёрруд, – попросил Сергей. – Я ему жизнь должен.
– А я – тебе, – дан на Сергея даже не посмотрел. Давил взглядом Избора.
Ведун тоже пялился на Дёрруда. Ни один не желал уступить. Сергей увидел, как вздулась толстая жила на Изборовой шее. Так бывает, когда человек громко кричит.
Но Избор не издал ни звука.
Сергею почему-то привиделся паук, путающий нитью слишком крупную добычу. Слишком крупную и слишком сильную, чтобы сразу напасть и высосать.
Дан заговорил первым. Причем по-словенски:
– Ты похож на мертвеца. Но мертвых колдунов я тоже не боюсь. Глянь сюда, старый! – Сдернул рукавицы, швырнул наземь и показал Избору сжатые кулаки. Тыльной татуированной стороной.
– Мертвецов и я не боюсь, – напряженно пропыхтел ведун. Начертания на руках дана явно были ему знакомы. – Ч-чего их бояться, покойников…
– Довольно! – Сергей шагнул вперед, встав между ними. – Дёрруд, если ты его убьешь, как тогда я верну ему долг?
Дёрруд неохотно разжал кулаки.
Избор выдохнул сквозь сжатые зубы:
– Он хорош, твой нурман. Береги его. У верности, как у меча, – две стороны. А края – о-острые!
– Я знаю, – сухо ответил Сергей. – Своих не предам никогда.
– Мальчишка… – ведун захихикал… И вдруг предложил: – А давай, нурман, на мечах?
У Дёрруда даже рот приоткрылся от изумления.
– На мечах? С тобой? – Потом ухмыльнулся, предвкушая: – Разве что на учебных. Ратша. Кинь нам пару железяк.
Избор вошел в ворота.
Сергею показалось: мир мигнул. Но ему было не до того.
«Ну все. Сейчас дан выдаст тренделей ведуну, потом Стемид – нам с Убийцей».
И в ту же секунду Сергей понял, что ошибается.
Когда увидел, как Избор ловко поймал брошенный тренировочный клинок и катнул его в руке – с прямого хвата на обратный.
– Дай уж мне и второй, что ли! – бросил он Ратше.
Дёрруд осклабился. Фехтовальные навыки Избора его тоже удивили. Но тем приятнее будет его проучить.
– А я тогда палку возьму, – сообщил дан. – Не против?
Избор был не против, и дан подхватил двухметровое древко, имитирующее так любимый нурманами хогспьёт.
Вот только проучить Избора не получилось.
Старый управлялся с мечами… охренительно. Особенно учитывая, что это не настоящие клинки, а учебные железки. Проникнуть через защиту Избора Дёррудов кол оказался не способен. Впрочем, и у ведуна достать дана тоже не получалось. Частый стук железа о дерево привлек внимание не только обитателей Сергеева подворья, но и соседей. Пять минут – и напротив ворот собралась небольшая толпа.
Ни дан, ни ведун внимания на зрителей не обращали. Развлекались вовсю.
Сергей же, глядя на поединок, вспомнил услышанное полчаса назад. И вспомнил, что тот, старый Рёрех-ведун из его прошлой жизни тоже называл тогдашнего белозёрского князя Ольбарда племянником…
– Устал, – вдруг сказал Избор, делая шаг назад и опуская мечи. – Не та уж у меня прыть, что в года молодые. А ты, дан, и впрямь хорош. Бились бы взаправду, убил бы меня… А я б к тебе потом ночами приходил и страшное нашептывал! – и захихикал, вновь превращаясь в прежнего Избора.
– Если кто другой тебя убьет, тоже приходи, – ухмыльнулся Дёрруд. – Я люблю страшное. И живой приходи. Хорошо поговорили. Варт! Этому человеку верь, хоть он и колдун.
– Это да, – согласился Избор, возвращая железки Ратше. – И верить мне можно, и поговорили хорошо.
Ни хрена он не устал. Добился, чего хотел, и доволен.
– Гадаешь, зачем я это сделал? – спросил ведун, когда они наконец покинули стольный град варяжского князя.
– Зачем гадать, я и так знаю. Ты хотел, чтобы он тебя распознал. Это как по речи и повадкам незнакомца узнаешь, откуда тот родом. Вот и Дёрруд так же. Позвенел с тобой железом, и решил, что все о тебе понял. И беспокоиться обо мне перестал.
Избор фыркнул:
– Немного же ты увидел. Нет мне дела до того, беспокоится твой поединщик или нет!
– Так ты его обманул, а не меня, – усмехнулся Сергей. – Я перед тобой в долгу, но на доверие мое не рассчитывай. У тебя свои цели, у меня свои.
– А твои цели мне и вовсе не интересны! – ведун тоже ухмыльнулся. – Чего хочет тот, кто за твоим плечом, узнать бы надо. И я узнаю.
«Ну-ну, – подумал Сергей. – Узнаешь ты, как же! Можно подумать, ты один такой “узнаватель”. В очередь становись».
Хотя… Вот будет шутка, если этому старому волчаре удастся выяснить: зачем она, эта новая жизнь Сергея?
Эпилог
– Ешь, – ведун толчком отправил Сергею деревянную миску.
Первое слово, которое произнес Избор с тех пор, как они въехали в лес.
К чему были эти дни молчания, Сергей мог только догадываться. Может, Избор ждал, когда Сергей сам с ним заговорит?
Не дождался.
Подростка, понятное дело, так и распирало от желания поболтать, но воевода держал его в узде.
– Ешь.
Раньше Сергею казалось, что в избе у ведуна мрачно. Теперь – нет. Может, потому что снаружи зима, а здесь огонь играет, веселый, рыжий, пыхающий серым дымом, улетающим в продух.
– Ешь.
Отказываться глупо. Если старый туда что-то подмешал, значит, так тому и быть.
Тем более что и себе ведун накидал из того же котла. Понятно, что к любому зелью есть и противоядия, и привыкание, а вот к голоду точно ни привыкания, ни противоядия быть не может. А сколько времени Сергею придется здесь проторчать, даже местные боги не знают. А знают, так не скажут.
Само разделение пищи – ритуал. Они у Избора дома. Гость священен. Так исстари заведено.
Однако, как показал опыт общения со служителем культа с говорящим именем Прорвич, – не всеми и не для всех.
А хорошо в зимнем лесу. Тихо. Причем не потому, что звуков нет, а потому что… тихо. Всё суетное там осталось, в Белозере. Здесь только снег, огонь в печи и исходящая паром похлёбка.
Сергей зачерпнул… И не заметил, как умял миску.
Вкусно, зараза такая. Вкусней изысканных византийских яств. Особенно если тебе пятнадцать и ты двое суток не жрал горячего.
Ведун накидал вторую миску. Молча. Сергей тоже помалкивал. Когда рот занят, это совсем просто.
Ведун ел мало. Сергея не торопил. А заговорил только, когда ложка Сергея заскребла по деревянному дну.
– Хочешь спросить, почему твоя девка не подходит в жёны Рёреху? – непринужденно, будто продолжая разговор, осведомился Избор.
Ни о чем подобном Сергей спрашивать не собирался. Его куда больше интересовало, что Избор собирается делать с ним самим.
То, что старый не умеет читать мысли, радовало. Хотя…
Это ж такая хитрая сволочь. Дёрруда, вон, развел, будто мальчишку.
Избор закашлял. Или заскрипел. В общем, изобразил веселье.
– Слишком много думаешь для сопляка. (Сергей едва не подпрыгнул.) Гляди, признают в тебе двоедушца, в котле живьем сварят.
– А с чего ты взял, что я двоедушец?
Так, быстренько накидать себе третью порцию. И кушать спокойно, головы не поднимать…
– Может, нас там трое?
– Да хоть семеро, лишь бы беду от моего родича отвели, – ведун изобразил пальцами что-то вроде скукожившейся каракатицы.
– От Рёреха, что ли? – сообразил Сергей. От сытости и тепла его разморило.
Пальцы расплелись, ладонь плюхнулась на стол: каракатица сдохла.
– Так чем же плоха Колхульда для Рёреха? – вернул ведуна к его собственному вопросу Сергей. – Родня вроде подходящая.
– По роду-то да, – Рёрех поглядел на стремительно пустеющую миску Сергея и на всякий случай накрыл котел деревянной крышкой. – Девка эта – дочь свейского ярла, в стране саамов обосновавшегося, – сообщил Избор. – Знатностью нам не уступает.
«Нам», значит. Надо, кстати, уточнить, кто по рождению сам Избор. И почему он белозёрского князя племянником не называет. Хотя родство здешнее – такая штука. Племянник и в седьмом колене племянником остается.