Хотя почему бы и не спросить?
И Сергей спросил.
А ведун ответил. Весьма лаконично. «Я – старшая кровь».
Есть о чем задуматься. Тем более аналогия прослеживается чётко: в той жизни тот Рёрех тоже стал ведуном. И так же тогдашнего, вернее, будущего варяжского князя племянником именовал и не забывал напомнить тем, у кого вдруг склероз обнаруживался: «Я в роду старший». Выходит, младших направляют к Избору на проверку не только для оценки «профпригодности», но и для определения лояльности к правящей в Белозере династии.
– Так что с Колхульдой не так? – вернулся к более насущной проблеме Сергей.
Ведун не ответил. Но засопел. Похоже, этой информацией ему делиться не хотелось. Зачем тогда разговор начал?
Сергей насторожился. Как-никак он планировал взять девушку в жены. И если Стемид внемлет требованию Избора и не допустит брака дочери ярла и собственного сына, то единственным кандидатом в женихи останется Сергей. А если с Колхульдой что-то не так… Нет, он все равно ее возьмет, он дал слово, но было бы неплохо хотя бы подготовиться к будущим проблемам.
Избор встал, поворошил в печке. Клуб дыма втянулся в продух. К сожалению, только частично. Изрядная часть так и осталась в помещении. Ведун закашлялся. На этот раз именно закашлялся, а не засмеялся. Черпнул из бочонка воды, промочил горло.
И все-таки ответил.
– Месть, – сказал он. – В ней дело. Рёреху славный путь богами начертан, но месть и отчаяние принесет Колхульда мужу своему. Так мне боги нашептали. Свершит Рёрех месть сию, а потом уже на нем месть свершится.
– Подумаешь, месть! – насмешливо произнес Сергей. – Ты ведун. Вот и сделай ведуново дело: вызнай, кто именно захочет отомстить Рёреху. А уж мы, воины, сделаем наше дело, воинское. Пойдем и прикончим злодеев.
– Мы, воины! – фыркнул Избор. – От горшка три вершка, а уже «мы, воины»!
Ах ты ж задница старая. Нет, не читает он мыслей. Так… угадывает кое-что.
Ну-ну. А если тем же концом по другому месту?
Сергей сделал строгое лицо:
– Забыл, кто я?
Ведун мягко опустился на скамью:
– Нет, не забыл. Я ничего не забываю. И многое вижу. Ведаю, связаны ваши судьбы – твоя и родича моего Рёреха. И здесь, и там… – он показал на очаг. – Не случайно ты с дочерью Торварда сошелся, а чтобы Рёреха от судьбы уберечь.
– Вот ему это и скажи, – буркнул Сергей. – Я его уберегаю, а он меня из дружины погнал. Хотя я и ведать не ведал, что ее княжичу в невесты прочат.
– Ясно, что не ведал, – кивнул Избор. – Боги, род наш хранящие, о том позаботились. Теперь не станет Колхульда Торварддоттир женой Рёреха.
– И это ты тоже им скажи, Стемиду с Рёрехом, – попросил Сергей. – Что это не моя вина, а божья воля. Ты ж в роду старший. Тебя послушают.
– Нет, – мотнул головой ведун. – Что мне боги поведают, то людям знать не должно. Не то худо выйдет.
Нет, ну нормально! А Сергею, значит, можно рассказывать? Он, получается, не человек?
– Тебе можно, – подтвердил ведун. – Ты не в Яви рожден. Но людскими путями ходишь и страха не знаешь.
«Еще как знаю, – подумал Сергей. – Это малец во мне борзый не по уровню. А мне даже сейчас ох как страшно!»
От разговора этого у Сергея возникло совершенно жуткое ощущение: словно стоит он на краешке чего-то ненадежного и зыбкого, внизу – бездна клубится, а чувство равновесия доживает последние мгновения…
– Ты чуешь, – удовлетворенно заявил Избор.
Выпростал руку из-под стола и ткнул Сергея между бровей двумя соединенными пальцами. Сергей дернулся, потерял равновесие и рухнул в бездну.
Он летел.
Внизу бежала назад степь, по желтой траве мчались какие-то животные, но Сергей летел быстрей, догонял, накрывал тенью…
Треском лопнувшей небесной ткани ударил гром. Нет, не гром. Выстрелы. Короткая очередь. Споткнувшаяся цель покатилась по траве, кубарем. Тень прошла по ней и устремилась дальше, за остальными.
Но уже без Сергея. Он летел, летел свободно, захлебываясь от страха и восторга. Он летел, земля стремительно приближалась…
Но они не встретились.
Потому что он вдруг оказался дома. Не в здешнем, белозёрском, а в своем княжьем тереме в Морове. И свои были там. Слада, Богуслав, Илья, Маттах. Родичи. Не было только старшего сына, Артёма. Зато там был он сам. В том, прежнем облике. Большой, старый, с седыми усами толщиной в вершок. Руки его, руки старика-воина, лежали на столе. Красный отблеск играл на золотых перстнях, высвечивая на одном из них тонко вырезанные лики византийских императоров Василия и Константина, державших крест. «Сергий, сын Иоанна, спафарий империи» – было начертано на ободке перстня. Наивысшая награда, полученная им от Автократора империи. Право беспрепятственного доступа к дверям императорских покоев. А при необходимости и за них.
Второй перстень – печать. Его печать. Личная печать князя моровского.
– Они уходят, – огорченно произнес Илья. – Месяц уже гоняюсь за ними, и без толку. Каждый раз только мертвецы. Подскажите, что делать?
Сергей откашлялся. Сухость в горле раздражала. Будто песка вдохнул.
– Знаешь, сынок, как в Синде тигров ловят? – спросил он.
Илья пожал плечами. В Индии он не бывал. Он вообще мало где бывал, в отличие от отца и братьев.
– Тигр – зверь сильный, человеку с ним в одиночку не совладать. И вообще для тигра человек – добыча легкая и лакомая. Оленя и то трудней убить, чем человека.
– Это смотря какого, – солидно вступил Богуслав. – Тигров я, правда, не бил, но льва – было. А лев, говорят, еще покрупней будет.
– Нет, – качнул головой князь-воевода. – Тигр – побольше. Да не о том речь. Смерду синдскому что лев, что тигр. Лапой один раз приложит – и кушать подано. Другое дело – воины. Но в лесах синдских тигра попробуй найди. Да и учует он воинов, они ведь отлично от смердов пахнут. Учует и, если не дурак, уйдет по-тихому. Потому охотятся на него так: устраивают на дереве настил деревянный, ну примерно как у деревлян – засидка, садятся и ждут, когда тигр придет.
– И долго ль ждут? – усмехнулся Маттах. – Год или поболее?
Илья глянул на друга неодобрительно: батю перебивать! Но Сергей не обиделся.
– Год и более это вы будете разбойников ловить, если без ума, а синдские воины – не дураки. Засидку на тропе ставят, где тигр ходит. А у дерева козу привязывают. Чтоб зверь точно куда надо подошел. И ждать – недолго. Коза блеет, тигр слышит. И приходит. Но сразу не кинется, если не дурак. Послушает сначала. Потом обнюхает. Но воины синдские умны. Обувь свою пометом да кашей лиственной вымазали. Нет человечьих следов под деревом. И сверху духом человечьим не тянет, потому что травы особые запах людской перебивают.
– Ловко, – одобрил Маттах. – Умелые охотники.
– Да, – согласился Сергей. – Но не потому, что козу привязали и запах спрятали. Главное умение – когда тигр приманку схватит, ударить мгновенно и метко. Потому что, если промахнешься, тигр убежит. Ищи его потом в лесах синдских. Да только теперь уж не ты его, а он тебя искать станет. Раненый тигр таков: сначала сбежит, а потом непременно вернется, чтобы отомстить. И нападет уже, когда не ты его ждешь, а он – тебя.
– Я не промахнусь! – уверенно заявил Илья. – Где бы только мне такую козу взять, чтоб душегубы на нее клюнули?
– Найдем тебе козу, – вмешался Богуслав. Он всегда соображал быстрее брата и сразу схватывал суть. – Сначала – тропа тигриная. Это ты первым делом должен установить. Где твой тигр ходит. И как.
Сергей вздрогнул. Маленькая теплая ладошка Слады легла на его лапищу.
«Серые глаза – печаль, дождь, бегущий будто слезы, мокрый борт, седая даль, оборачиваться поздно…»[22] – прошептал кто-то внутри Сергея.
И такая невыразимая скорбь-тоска стиснула сердце, что всё оборвалось…
Семеро сидели за столом. Сергей знал их всех. Во главе – Дёрруд. А за столом – Милош и остальные «скоморохи». Слева – Машег, Бур, Кистр с Виском, Ратша, Наслав… И Колхульда с тетушкой. Чинно так сидели, по обычаю. Мужчины – с одной стороны стола, женщины – с другой. Колхульда – выше прочих. Рядом с Дёррудом. Важная до крайности.
Остальные – как обычно. Ели, переговаривались…
Все, кроме Искоры. Эта почти не ела. Сидела прямо, будто к спине доску привязали. Глядела только перед собой. Левая рука – на столе, правой – не видно. Но Сергей почему-то знал, где она. Вернее, на чем.
На рукояти боевого ножа…
– Раз!!! Раз!!! Раз!!! – бьет по ушам рык кормчего. Часто, слишком часто, но надо успеть. Рукоять весла упирается, рвется из рук, будто живая. Сергей знает: это потому, что там, внизу, узкая лопасть уже не раздвигает, а безжалостно рвет уплотнившуюся морскую воду.
– Раз!!!..
Кажется, Сергей слышит, как трещит спина от натуги. Уже не мальчишеская, но и не мощная спина взрослого воина, отмахавшего веслом тысячи морских миль.
– Раз!!! Раз!!!..
Слишком быстро. В одиночку Сергей бы не управился. Его скамья – у самой кормы, поэтому так лупит по барабанным перепонкам счет кормчего. Вообще-то это его место там, в раковине у кормила. Но его кораблю нужны самые сильные руки. Такие, как у него. Такие, как у Ратши, который тоже рвет жилы, проворачивая сопротивляющееся весло. Быстро, но надо еще быстрей. Кормчий знает. А Сергей – видит. Он видит красный корпус огненосного дромона, видит вздувшийся парус и суетящихся на палубе «жрецов огня». Ему кажется, он даже слышит свист, предшествующий взлету огненной смерти…
Только кажется. Слишком далеко. Они успевают! Они уходят!
– Левый борт – суши! – взревывает кормчий. – Правый: чаще!!! Раз!!! Раз!!!..
Из груди Ратшы вырывается стон. Их борт – правый. Никакой передышки.
Дерево в руках – будто живое. Весло тоже стонет, гнется, скрипит деревом по дереву весельного лючка.
Отставшая было красная смерть снова начинает приближаться. Корабль забирает левее, наверху хлопает парус, потеряв ветер.