Мой милый Чиполь[21], наверно, уже забыл меня? К отъезду она, помнится, отнеслась с пассивным недоумением – что к чему? А Валя, конечно, по-иному. Ее мне особенно жаль. Передай ей, что «Пионер» – по выяснении – отправлен по адресу, но пропал в пути. Мне пообещали в редакции достать эти номера…
26. IV Р.Т.
Переделал начерно «От автора».
Отошло:
Сказка-быль о женах, семьях,
Об огнях столиц и сел,
О родных советских землях,
По которым враг прошел.
О какой-нибудь Колодне,
Нынче спаленной дотла,
О гулянке средь села;
О реке, что там текла;
О судьбе, что в гору шла;
О той жизни, что была,
За которую сегодня —
Жизнь отдай, хоть как мила.
Вот, что нам всего дороже,
Вот за что и в бой идешь,
Вот чем сердце растревожить
Мог бы каждому.
Ну, что ж.
Друг-читатель, не печалься,
Делу время не ушло.
Все зависит от начальства,
А начальство все учло.
Все концы и все начала,
Сердца вздох, запрос души
Увязало, указало
И дозволило – пиши.
Отрази весну и лето,
Место осени отмерь
И задача у поэта
Просто детская теперь.
Разложи перо, бумагу,
Сядь, газетку почитай,
Чтоб ни промаху, ни маху
Не случилось. И – катай,
И пойдет, польется так-то,
Успевай хоть сам прочесть.
Ну, ошибся? Есть редактор.
Он ошибся? Цензор есть.
На посту стоят не тужат,
Не зевают, в толк возьми,
Что ошибку обнаружить
Любят – хлебом не корми.
Без особой проволочки
Разберут, прочтут до точки,
Личной славе места нет,
Так что даже эти строчки
Вряд ли выйдут в белый свет.
5. V Р.Т.
…Дальше фронта никуда
Не пошлют мальчишку,
Даже если за дела
Вкатят………вышку.
5. V А.Т. – М.И. Москва – Чистополь
…Писать подробно о делах нет никакой возможности. Чем больше углубишься в них, в детали и оттенки, тем хуже на душе. Одно скажу, что они подыспортились на порядочный, как видно, срок, но все ж частично уже исправились. Новые главы будут появляться (и появляются) в «Красноармейце», а также 2-я часть всей книги будет в «Знамени». Это я уже вычитал, только вдруг задумал исправить последнюю из этих глав – «В наступлении» – и придержал сдачу всего в набор…
Работа моя постепенно притормаживается. Но нет худа без добра. Если и есть у меня чувство какой-то недовершенности дела, то пауза не повредит. М.б., и хорошо мне еще раз разлюбить эту штуку, чтоб потом вновь и уже окончательно полюбить. А покамест хотелось бы пописать чего-нибудь лирического, разнообразного по метрам и темам. Хотелось бы! Но печка, в которую я обязан подбрасывать дрова, уже торопит меня.
Теперь о моем дьявольски реальном плане. Я уеду и в течение некоторого времени буду писать что придется, а затем попрошу отпуск для окончания «Теркина». И приеду к тебе. Это реально, т. к. установка сейчас на большую литературу. Гроссман, приехавший сейчас из неудачной поездки, оставлен в Москве на неопределенное, но не малое время для писания рассказов. Мой Тимоша <редактор Миронов> тоже высказывается в последнее время… что у него, мол, люди пишут не «штрикалки», а большие вещи… Главное, конечно, в том, какое будет лето…
10. V А.Т. – М.И. Москва – Чистополь (открытка)
…Я еще здесь, но скоро выезжаем. «Теркин» близок к концу. В сущности, осталось две главы, из них одна имеет уже вариант («Неурочная»), затем заключительная «От автора» – и все уже под крышей. Перед сдачей всей книги в печать перепишу всю вновь в новую тетрадь, заставлю каждую строку звучать правильно, как говорил Гёте. Уверен, что в процессе этой работы у меня будут возникать многие дополнительные штуки. Будет усушиваться вещь и приобретать большую поджарость…
12. V А.Т. – М.И. (открытка)
…Сегодня к 12 часам вдруг закончил последнее, третье по счету «От автора». Оно еще очень сырое, но речь не о нем, а о целом. Так странно: и грустно, и тревожно на душе. Никакого ощущения конца работы, но и какой-то конец. Работа еще большая внутри, которая еще, может быть, выразится в целых новых главах и изъятии целых старых глав, но уже нет впереди той таинственности для самого себя, которая компенсировала неудовлетворенность сделанным уже, все время обещала нечто впереди.
Сегодня в газете моя глава «В наступлении».
Отъезд мой оттягивается на 3–4 дня. Я их стараюсь использовать во всю мочь – сделать побольше для «Теркина», которого там буду переписывать вновь. В «Знамя» даю без последней и предпоследней глав, хотя, м.б., успел бы их приготовить; не хочется, не решаюсь поставить точку…
12. V А.Т. – М.И. Москва – Чистополь
…Посылаю тебе новую главку. Она не во всем удовлетворяет меня, но в газету нужно было уже давать. При окончательной отделке авось улучшится.
…В «Знамя» даю без двух последних еще не отработанных глав; к этому обязывают и другие соображения. Если читатель увидит «Конец» и захочет прочесть до выхода отдельной книги все с самого начала, то натолкнется на многие неловкости и несоответствия первой части. И я не хочу вообще, чтобы до полного окончания работы люди имели право судить о целом.
Выезжаем мы на днях. Место уже определено. Утешает то, что, по-видимому, все же можно будет жить в деревне или на окраине городка, близ которого будет «лагерь».
Озабочен сейчас не тем, как там мне будет (буду работать и ездить в части больше, чем здесь, – вот и все), а тем, каким образом теперь не лишиться тебе пропуска <на въезд в Москву> в августе. Придется в середине лета прибыть в Москву, поустроить все… А в августе, коль все будет благополучно, надеюсь приехать в Чистополь, чтобы уже выехать сюда вместе.
21. V М.И. – А.Т. Чистополь – Москва (с оказией)
…Письма твои стали приходить. Я почти полтора месяца со дня твоего отъезда ждала их, и уже ждать перестала, и всякое уже думала. Но сейчас ежедневно – 2–3, причем идут задом наперед. Сейчас я получаю самые ранние…. Спасибо тебе за главку «В наступлении». Было так приятно увидеть твою фамилию, написанную станком, а не рукой. В главе действительно чего-то недостает, и ты хорошо делаешь, что дорабатываешь ее. Мне кажется, что недостает там того, что объявлено в заглавии. Она вся почти из «отступлений», не из единого действия. Прекрасно встал в этой главе знакомый мне ранее лейтенант. Вот тут концовка стихотворения «Командир» не выказывает никаких сомнений. Очень хорошо стоят стихи «Взвод! За родину! Вперед!». Это во всех трех случаях. Есть чудесные строфы, например, про петушка. Но что-то еще надо делать.
Мне очень понравилось твое письмо, где ты рассказываешь о своем состоянии, вызванном окончанием (хотя и не окончательным) твоей работы… Как бы я хотела в ту минуту быть около тебя… Саша, мне кажется, дальнейшее сложится так: тревога была, а про отбой забыли. Некое лицо в свое время высказалось и забыло не забыло, а оргмеры не принимало, а меры приняли другие. И поскольку отбоя нет, меры эти держатся. Но жизнь, т. е. автор, берет свое. Он пишет, и не печатать вроде нельзя. Так постепенно клин клин и вышибет. Пиши, Саша, если все же что-нибудь наметится в ту или другую сторону…
23. V А.Т. – М.И. Москва – Чистополь
…Мы еще не уехали, задерживаемся, а я начал писать новую штуку (Теркин должен отдохнуть), два отрывочка которой я тебе в свое время посылал. Это будет, не знаю еще, какая штука, но пишется от сердца, и я, наверно, не ошибусь в своих ожиданиях. Чуть было не телеграфировал тебе, чтоб ты слушала радио, – был такой звонок Фадеева, но оказалось, что речь идет о другом. Дай, что хочешь, только не его, не Васю… Редактора моего контузило миной, он стал добрей и понятливей. Большое время у меня занимает сейчас военная учеба. Нужно к осени сдать экзамен за погоны, которые ношу. А учиться я очень разучился. Зубрю устав, от сна восстав, как говорят. Не знаю, одолею ли премудрость…
27. V Р.Т.
Зачем рассказывать о том
С подробностью нещадной,
Какой был сад, какой был дом,
Какой был край отрадный.
Зачем рассказывать о том
С печалью неминучей,
Каким сирень росла кустом
И как цвела могуче?..
28. V Р.Т.
Кажется, пошло…
Был день из самых добрых дней,
Когда бывали оба
Без слов дружней, без слез нежней,
Как надо б жить до гроба[22].
Из набросков разных дней.
Из записной забытой книжки[23]
Две строчки о бойце парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду.
Лежало как-то неумело
По-детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далеко шапка отлетела.
И мальчик так лежал,
Как будто все еще бежал,
А лед за полу придержал.
Среди большой войны жестокой
С чего – ума не приложу
Мне жалко той судьбы далекой,
Как будто мертвый, одинокий,
Как будто это я лежу.
Перед войной, как будто в знак беды,
Чтоб легче не была явившись в новости,
Одной зимой неслыханной суровости