— Не, ты шути, конечно, но это щас был кринж какой-то, Моника.
— Сам ты… такое слово, — покраснела она, — пойдем лучше потанцуем.
За всеми этими не очень-то светскими разговорами мы совсем позабыли про время. После ужина часть посетителей направилась в северную часть зала. Оттуда уже раздавались мелодичные звуки — гитара и электроорганчик. Место джазового плейлиста занял вполне настоящий оркестр. Ну, такой, на минималках. Вокалист, он же на басу, гитарист, клавишник и ударник. Сейчас эти ребята вполне сносно играли какой-то софт-роковый медляк. Стыдно признаться даже, но мне зашло. Батя такую музыку любил и постоянно ставил на домашнем кассетнике, поэтому у меня она вызвала ностальгические чувства.
Да, танцевать я все еще не умею и не люблю, но это другое. Здесь ты не под хардбасс или дабстеп собираешься дергаться рядом с какими-то маргиналами обсаженными, место все-таки цивильное, обстановка располагает, да и партнерша…
— А пошли, — сказал я и встал из-за столика.
Встал и тут же замер.
— Не торопитесь, господин Сюдзинко, — вынырнул откуда-то из глубины зала метрдотель, — от лица всего коллектива «Золотого Изобилия» я нижайше прошу у вас прощения за недостойное обращение со стороны нашего сотрудника…
— И с вашей, — встрял я.
— Да, и с моей, — добавил он, скрипнув зубами, — поэтому надеюсь, что этот скромный презент позволит устранить все недоразумения, возникшие между нами.
С этими словами мужик водрузил на стол бутылку красного вина. На этикетке значилось название сорта. Мне оно ничего не сказало, но Моника с таким радостным удивлением глянула на меня, что я понял — этот усатый пройдоха не обманул и вино принес приличное.
— Наслаждайтесь, — выдавил он, разлив вино по бокалам, после чего поспешил удалиться.
Я усмехнулся ему вслед. Что ж, кажется, в «Золотом Изобилии» мне больше не бывать. Если, конечно, не хочу попробовать особые блюда с соусом из харчков. С индивидуальным подходом к клиенту. Так что другого выхода нет — придется выжимать из сегодняшнего визита все.
— За что пить будем? — поинтересовался я.
— Даже не знаю, — Моника неожиданно смутилась, — просто за встречу как-то банально… хотя не подумай, я рада тебя видеть…
(мы как рыбки в аквариуме. тычемся в стекло, тычемся, а толку ноль)
Ничем она от Саёри, Юри и Нацуки не отличается, если так подумать. Только тем, что видит у этого аквариума зеркальную стенку. Остальные этой стенки не замечают. плавают себе спокойно. Так, может, шевельнется что-нибудь смутное в душе, когда скрипт из своих цепких лап выпускает на секунду-другую. И живется им легче, на самом деле. Знание — это тяжкий груз, и попробуй не сломать хребет, когда он сваливается на тебя из ниоткуда. Не всякий выдюжит.
— Придумал, — сказал я, — давай за свободу.
— О… очень х-хорошо, — сейчас она звучала неотличимо от Юри.
Хотел вернуться на место, но Моника меня остановила. Подошла ближе, почти вплотную. Я кожей чувствовал исходящее от нее волнение. И, кажется, подозревал, что будет дальше. Даже скрипта не надо — бесполезен он здесь.
— Ты придумал такой замечательный тост, — произнесла Моника тихо, — за это нужно выпить на брудершафт.
Спорить я не стал. Локтями мы сцепились не очень ловко, зато потом получилось все так, как следует. Вкуса вина я не ощутил. Возможно, оно было очень хорошим, действительно элитным. Все равно — запомнить я не смог. И, если честно, совсем об этом не жалел, потому что через секунду попробовал кое-что, гораздо слаще и приятнее.
Целоваться она совсем не умела (еще бы, на ком тут тренироваться? на плюшевом быке Саёри, что ли?) Однако энтузиазма хватало, а это, как мне кажется, главное. Мы оторвались друг от друга только секунд через семь. Очень долгих и непозволительно коротких секунд. Пришел в себя еще чуть погодя и первым делом увидел ее глаза. Отчаянные и усталые.
— Я тебя вытащу, Моника, — неожиданно даже для самого себя выпалил я. — еще пока не знаю, как, но один отсюда не уйду. Я этот аквариум расколочу нахер вдребезги, в пыль, в крошево стеклянное. Помяни мое слово.
— Я в-верю, — произнесла она.
И я не сомневался. Потому что тоже ей верил.
— Если придется, весь этот город с землей сровняю, как тот реднек из Колорадо, который «Киллдозер» собрал.
Тут уже посетители засуетились. Толстая тетка и вовсе бросила кусок торта (уже третий, к слову) и принялась возмущаться, мол, почему это в приличное место пускают всяких разбойников и хулиганов.
— И-извините, — задействовала Моника свой «клубный» голос впервые за вечер. Он вышел смазанным, то ли от вина, то ли от эмоций, — сейчас мы завершим р-романтическую сцену и уйдем. Не будем портить ваш вечер.
Я легонько пихнул ее локтем и приобнял за талию.
— Ну и чем ты планируешь ее завершить?
Вместо ответа Моника подхватила со стола полупустую бутылку вина и отхлебнула прямо из горлышка. Я присвистнул. Кажется, не только мне пригодится пособие по этикету, хех.
— Фу, ну и гадость. То, которое однажды Юри на собрание клуба принесла, было гораздо лучше. Пойдем, Г-Гарик, не стоит тут больше задерживаться.
— А деньги за ужин как? — напрягся я.
Моника неопределенно махнула рукой.
— Все уже о-о-оплачено.
Ну что ж, как говорится, хозяин барин. На выходе взял Монику под локоток. Чисто ради того, чтоб этому мудиле швейцару в глаза пыль пустить. Но в итоге пришлось поднапрячься. Как оказалось, на виртуальных девушек бухло влияет примерно так же, как и на представителей коренных народов Севера. Пока мы шли по улице под светом фонарей, Моника пошатывалась, блаженно прикрывала глаза и несла мне на ухо всякую милую чушь. Я по мере сил поддерживал беседу (ласково и терпеливо, как с дурачком) и двигался вперед. Надо было спросить телефончик у того чела на скутере. Он бы щас очень выручил. Ноги просто отваливались.
Судя по всему, Монике тоже несладко приходилось. Даже, может, хуже, чем мне. Бедолага нацепила туфли на шпильках. Красивые, спору нет, но с виду очень неудобные.
— Поехали к тебе, Гарик, — предложила она, стискивая мое плечо, — вызови т-такси.
— Ща, — коротко ответил я и полез в карман за мобильником.
Он встретил меня приятным голубым экраном, часами (22:37, время еще детское, я обычно эту пору только разогревался перед катками) и… пропущенными звонками. Двадцать четыре пропущенных звонка. Последний поступил тринадцать минут назад.
Все до единого от Саёри.
Глава 9
Из всех персонажей вселенной DC Флэш мне всегда нравился меньше других. Еще с тех пор, как я в детстве после школы «Лигу справедливости» по СТС смотрел. Не было в нем ни бэтменовской темной харизмы, ни суперменовской… основательности. Спидстер и спидстер, бегает себе, шутки сомнительные временами откалывает. Самый унылый набор навыков для супергероя, по моему мимокрокодильему мнению, хуже только контроль всякой живности.
Однако сейчас я бы обрадовался до чертиков, если бы небеса (ну или адские бездны, тут уж как получится) разверзлись и вселенная одарила меня скоростью. Она бы пришлась очень кстати.
К сожалению, единственный кандидат на роль бога в этой вселенной сейчас бежал рядом со мной по тротуару. И был не просто бесполезен, а активно мешал. По фигуре Моника, конечно, тянула на фитоняшку, но выдохлась быстро. К тому же на каблуках особо не помарафонишь, даже по приличным дорогам. И я тоже не лучшим образом себя показал. Вернее, это тело. За пару дней я успел его порядком загонять, поэтому даже адреналинового буста ненадолго хватило. Когда перед глазами замелькали красные точки, а в боку стало беспощадно колоть, я с шумом выдохнул и прислонился к чьему-то забору. За последние пять минут я набрал Саёри раз пятнадцать, наверное, но безуспешно — ответа ноль. К нашему району мы только-только подходили.
— Ща… сдохну, — признался я, хрипло выдыхая воздух, — хули… он… такой… хилый?
— Полагаю, с выполнением ранее данного обещания придется подождать? — Моника встала рядом и убрала за ухо выбившуюся из прически прядь.
Встревоженной она не выглядела. Совсем ни капельки. И это меня настораживало. А вдруг вся эта штука с ужином и откровениями про консоль и все тому подобное — просто трюк? Задурить мне голову и дальше спокойно творить, что вздумается. На любые фокусы ответ простой — это не я, это кто-то из толпы.
Доступ к консоли у нее пропал. К какой? К Иксбоксу или, мать ее, Нинтендо Свитч?
— Надо… спешить, — процедил я, — С Саёри…
— С Саёри ничего не может произойти, — заверила Моника. Тон у нее был противный такой, сахарный, как у мамки, которая уговаривает своего спиногрыза не тянуть в рот всякую дрянь, — она в безопасности еще долго. До вечера воскресенья.
Я знал, что, скорее всего, она права. Все-таки я игру прошел один раз. Ну, два, на хорошую концовку сразу не попал. А Моника — десятки и десятки тысяч. И все равно на подкорке мозга зудела мысль, уговаривавшая меня поторопиться.
(не то придется медленно открывать дверь на несколько дней раньше)
— А ты случаем не можешь нас как-нибудь телепортировать в дом Саёри? — спросил я. Хоть и подозревал, что надежды особой нет.
Моника глянула на меня с укором.
— Конечно, сейчас вот щелкну каблуками и перенесемся куда скажешь, хоть к Саёри, хоть к тебе домой, хоть в деревню Санта-Клауса.
— Очень смешно, Моника, — буркнул я.
— Какая просьба — такой и ответ. Даже от консоли в моем распоряжении толку было бы мало — переместить могу только в комнату из третьего акта. А там сейчас… — она замялась, подыскивая подходящее слово, — не прибрано. Послушай, — рука обхватила мое запястье, — не нужно нестись сломя голову. С Саёри все хорошо.
— На вот, — я протянул ей зажатый в ладони телефон, — посмотри на пропущенные звонки. Как по-твоему, это тянет на «все в порядке»? По-моему, ни хрена подобного.
Моника взяла мобильник и внимательно его изучила. Промотала вниз череду звонков, вздохнула и сунула трубку мне в руки.