сти за то, что я сейчас скажу, но… с точки зрения игрока ты точно такой же персонаж, как и остальные. И в «навыках» изменения реальности нет ничего, что возвышало бы тебя над другими. Это просто еще одна характеристика персонажа, на мой взгляд, чисто сюжетная, чтоб всю фишку игры на такой вот деконструкции жанра построить. В комиксах у Марвел есть персонаж Дэдпул, он тоже постоянно четвертую стену ломает…
— Зачем ты это все мне говоришь? — процедила Моника. По голосу казалось, что она вот-вот разревется. Да и глаза уже блестели.
Хреново, чё. Я еще даже близко не закончил этот пластырь отдирать.
— Тебе нравится власть ощущать, да? — спросила она зло, — вчера один способ уже попробовал, а сегодня решил до слез довести? Подавись, Гару, не заплачу.
— Не собираюсь я тебя обижать, — осадил я ее, — просто между нами есть недопонимание, которое нужно устранить. Слушай дальше. Я это все не к тому веду, чтоб над тобой возвыситься, не подумай. Просто описываю то, как видел вас со стороны. Когда я попал сюда, проснулся в понедельник в этом теле, все перевернулось. С ног на голову. Избитый оборот, знаю, Юри бы мне щас попеняла за клише, но ничего лучше не придумать. Знаешь, там, в моем мире, бытует мнение… нет, скорее, не мнение, а философская концепция. Слегка шизой попахивает, но что-то в этом есть. Мол, объективной реальности вообще на самом деле нет, потому что все вокруг существует только в нашем восприятии. А оно в любом случае хоть как-то да искажает действительность. И знаешь, мир вокруг меня вполне всамделишный. За исключением парочки досадных глюков на симуляцию не тянет.
(глюков, которые потенциально могли тебя убить)
— Моника, остальные девочки такие же живые. Ты мне нравишься, и нам вместе классно, но это не значит, что я буду за тобой таскаться с влюбленными глазами, сорян. Я не такой человек. Созависимые отношения — херня полная, я их в юности по горло наелся. Так или иначе, план остается прежним, на собрании все озвучено. Ты можешь участвовать в этом или не участвовать — дело твое. Сердиться в случае отказа я не буду, не переживай, обидки кидать не в моих правилах. Только не мешай в таком случае, о’кей?
Закончив прогон, я выдохнул и облокотился на стену. Лицо Моники вдруг стало очень похоже на чистый бумажный лист. И цветом (бледное, без единой кровинки) и выражением. Пустое, как будто все эмоции ластиком стерли. После столь вдохновенной речи прошло уже добрых две минуты, а моя собеседница так и продолжала молчать. Чьи-то шаги и тихие голоса послышались этажом ниже. Кажется, кто-то из преподов. Очень кстати — это явление наконец выбило Монику из ступора.
— Какая я дура, — покачала она головой и неожиданно резко метнулась в коридор, к аудитории клуба.
Я пожал плечами и двинулся следом. Будь здесь книжный герой, он бы стопудово побежал за ней, на ходу выкрикивая что-нибудь в духе «СТОЙ! Я ВСЕ ОБЪЯСНЮ!» Но это не мой случай. И так последние минут десять занимался исключительно объяснениями. Я свое за девками отбегал уже. Может, спуститься вниз, взять себе батончик в автомате на перекус?
Так и сделал.
Вернувшись в клуб, вновь попал в центр внимания. Как же щас пригодилась бы сила человека-невидимки…остается только мечтать.
— Гару, все в порядке? Вас долго не было, — обеспокоенно поинтересовалась Саёри, — и Моника пришла расстроенная…
— Я знаю, в чем дело, — Нацуки злорадно улыбнулась, — Гару наверняка повел себя как изврат! Полапать решил или за грудь ущипнуть… ставлю десятку, что так и случилось, честное…
— Нацуки, будь так любезна, закрой рот, — глухо произнесла Моника.
Эффект получился круче, чем от громового разряда. Наверное, даже если бы госпожа президент поднялась со своего места и отвесила подруге леща, он был бы меньше. Фигура у нее все-таки спортивная, можно представить, что она и с грушей в зале временами работает. Но вот чтоб профессиональная вежливость слетала…
Саёри ахнула, Юри попыталась немедля закрыться толстым томом, а Нацуки вздрогнула. Причем так, словно ее и правда пощечиной наградили. Бледные тонкие губы задрожали. Кажется, теперь понятно, как она со стрессом борется — ногти все обгрызанные.
— Ты чего? — робко спросила коротышка, — я же ш-шучу просто…
Однако Моника на это объяснение внимания не обратила. Для нее нас вообще не существовало сейчас.
— Итак, все, что требовалось, мы уже обсудили, поэтому обязательную часть собрания объявляю завершенной, — сказала она, пристально глядя на рабочий стол, — занимайтесь своими делами. Или не занимайтесь, мне без разницы. До скорого.
Прежде чем хоть кто-то из нас успел среагировать, Моника поднялась с места и быстрым шагом покинула аудиторию. Хорошо хоть дверью напоследок не хлопнула. Они тут не очень-то крепкие.
(не о том думаешь. вот ты и проебался, дружище. с регулярным сексом можешь теперь попрощаться)
— Это мы еще посмотрим, — пробормотал я себе под нос и наклонился за валявшейся на полу сумкой.
Сзади кто-то тронул меня за плечо. Я повернулся и увидел Саёри.
— Гару, — она отвела глаза и сложила указательные пальцы.
Обожаю этот жест.
— Что у вас там произошло, расскажешь?
(ну конечно, расскажу. тебе с какого момента начать, милая?)
— М-мне т-тоже хотелось бы з-знать, если ч-честно, — призналась Юри.
— А мне нет! — выпалила Нацуки. В голосе слышались слезы, — еще затыкать меня будет! Пошла она в жопу!
От ее пронзительного голоса в висках кольнуло. Черт, как бы не пришлось воспользоваться рекомендацией доктора Хагельмана. Эти девчонки доведут меня или до психушки, или до могилы. Сдерживаясь, я осторожно потер лоб. Нельзя палиться, особенно перед Сайкой и Юри, они те еще профессионалы, когда надо себя накрутить из-за сущей чепухи.
— Да ничего не случилось, — заверил я, — просто некоторым очень не нравится слышать правду. Так что, если Моника ушла, кто закроет аудиторию?
Глава 21
В итоге этим кем-то, бдительным гражданином, радеющим за сохранность школьного имущества, пришлось стать мне самому. Не то чтобы меня сильно волновало местное барахло — воришке в школе поживиться нечем, разве что дряхлый проектор с потолка снять… Так что я хотел просто свалить и оставить все как есть, но потом вспомнил про ящик с порно-чтивом Нацуки… Если что-то с ее драгоценной коллекцией случится, она ж мне все почки отобьет, чего доброго, своими острыми кулачками. А мне пока ни с одним из органов расставаться не хотелось.
Поэтому пришлось задержаться и поискать ключ. Это оказалось задачкой нетривиальной — свой Моника унесла. В запале не подумала, что он нам пригодится. Ну да ладно, в таком состоянии, как у нее, вообще думать опасно, можно додуматься до такой херни, что будешь на Юри из второго акта похож.
(она и так приближается к этому уровню семимильными шагами. даже не шагами, а прыжками Халка)
— Гару, м-может, нам тебе п-помочь? — предложила Юри. Она сцепила руки на груди и застенчиво поглядывала на меня.
— Спасибо, но не беспокойся, ща, быстро разберусь, — заверил я.
Успокоившиеся девчонки направились в коридор. Так, не отвлекаемся. В кладовке пусто, только пыль и, кажется, пара мелких осколков от чайного сервиза — кто-то пропустил, когда убирался. На многочисленных полках и стеллажах тоже ничего. И что делать прикажете?
Я уж было собрался предупредить девочек, что поиски затянутся, когда ключ нашелся. Как только я увидел его, поразился собственному идиотизму: Правду говорят; хочешь спрятать что-нибудь — помести на самое видное место. Мимо учительского стола с десяток кругов нарезал и только щас заметил маленький латунный ключик на ленточке. Хотя немудрено, что он не сразу мне на глаза попался — мало того, что из-за потертостей он на фоне столешницы был не так заметен, так еще и лист бумаги болтается какой-то…
Мило. Моника любит изображать кипучую деятельность, деловая наша колбаса.
(не вздумай ее таким прозвищем обозвать во всеуслышание. вегетарианка же все-таки, с мясными продуктами не дружит)
Пф-ф, а разве в колбасе есть мясо?
(…)
(тушЕ, приятель, переиграл и уничтожил)
Вот так-то. Она, конечно, всячески поддерживает свой имидж, но любой человек, не просравший зрение с концами, просечет, что вся ее деятельность в клубные часы — перекладывание бумажек с места на место. Срывать покровы с этой ее хитрости я пока не собирался, но после сегодняшних фокусов почему бы и нет?
Ревность терпеть не могу. Одна боль от нее… головная. И жжение пониже спины, аж припекает. Начинаю думать, что скандалов, пассивной агрессии и всяческих помех я еще натерплюсь.
(чтоб женщина не вставляла тебе палки в колеса, кидай ей палки время от времени)
Полагаю, этот рут для меня временно недоступен. Что ж, тогда придется исследовать остальные три. И без госпожи президента забот будет полон рот.
Я выдернул ключ из-под листа бумаги и увидел, что начеркано на этом листе порядочно. По его поверхности бежали рваные строчки. Почерк знакомый — тот, что я видел на записке в кухне этим утром. Кажется, Моника свое обещание не писать новых стихов не сдержала.
Стихотворение меж тем удалось прочесть только с четвертого раза. Дело тут даже не в том, что за годы залипания в комп я сравнялся интеллектом с кухонной табуреткой. Все-таки мозгу работу даю, неохота тупеть и с деменцией познакомиться к семидесяти годам. Просто стихотворение было по стилю типичная «поэза» Моники из игры — мало того, что всяких метафор понапихано через строку, так еще и слова хаотично по листу разбросаны. Собирать смысл пришлось буквально по кусочкам, и то я не уверен, что правильно этот паззл шизанутый сложил. Но даже не в авторском прочтении было понятно: стишок она сложила обо мне.
Может, я себе льщу, конечно, потому что там фигурировала статуя ангела, а я на божьего слугу тянул так же, как Антон Заболотный на Эрлинга Холанда. Но по «сюжету» некая девушка воспылала любовью к крылатой статуе на городской площади. Она приходила туда изо дня в день, умоляя ангела сойти со своего постамента и быть с ней, то-се-пятое-десятое. И так в конце концов беднягу доконала, что он подчинился. Казалось бы, живи теперь да радуйся, но вот фигушки — тут же эту неуемную особу замучили переживания о том, что ангел холоден, как мрамор, из которого его выточили. Скуп, безэмоционален, словом, типичные девчоночьи предъявы. Каждый хоть раз да слышал такое.