— Ты вернулся раньше, чем обещал, — заметила Вера за ужином.
— Это упрёк? — вздёрнул бровь Бахметьев.
— Нет. Ты говорил про охоту. Ты только за тем ездил в Бахметьево?
Георгий Алексеевич отложил вилку и налил вина в бокал. Допрос, учинённый Верой, пришёлся ему не по душе.
— Помнится, я говорил уже, что маменька пригласила гостей. Она пожелал, чтобы я тоже был в имении, когда приедут Епифановы.
— А Олеся Андревна тоже приезжала? — тихо спросила Верочка, чувствуя, как сдавило сердце в груди.
— Да, — отпил вино из бокала Георгий. — Вера, я должен сказать…
— Не говори ничего, — поднялась из-за стола Верочка и остановилась у него за спиной.
Тонкие руки обвили его шею.
— Я ничего не хочу знать. Ничего, Жорж.
— Вера, — отложив в сторону салфетку, встал со стула Бахметьев, — я должен сказать тебе…
— Нет, — покачала она головой. — Не надобно, Жорж. Ничего не говори. Пойдём, — взяла она его за руку.
«Да, Бог с ними, с Епифановыми!», — промелькнуло в голове.
Вера шагнула в спальню, прикрутила фитиль керосиновой лампы и повернулась к нему спиной.
— Помоги мне, — едва слышно прозвучало в тиши комнаты.
У Георгия дрожали руки, когда он вытаскивал из петель одну за другой крохотные пуговки. Убрав в сторону льняные кудри, Бахметьев коснулся губами тонкой шеи, вдыхая аромат её кожи.
— Ты говорил, что все может быть по иному, — прошептала Верочка, поворачиваясь в его руках.
— Может, — шепнул он в ответ, спуская с плеч её платье.
Кровь стучала в висках, туманя разум желанием.
— Может быть очень хорошо, — опуская её на кровать, добавил он.
На этот раз Вера не пряталась от его жаркого взгляда, напротив сознание того, что она способна пробудить в этом мужчине столь сильное желание будоражило кровь. Сама она с жадностью рассматривала его, удовлетворяя своё любопытство. О, там было на что посмотреть. Высокий, статный, широкие плечи, рельефные очертания мышц под гладкой кожей.
Бахметьев не спешил, умело лаская её, целуя то нежно, едва касаясь губами, то страстно, так, что перехватывало дыхание у обоих. И в самом деле, было хорошо, так хорошо, что испытанное наслаждение, сорвалось криком с припухших губ. На этот раз Вера не отодвинулась от него, а напротив приникла к нему всем телом, положив голову ему на плечо. Чуть влажные от испарины льняные кудри рассыпались по его широкой груди, и Георгий, обнимая её одной рукой, наматывал на палец длинный локон, желая только одного, чтобы ночь эта не кончалась никогда. Чтобы можно было снова и снова любить женщину, что так доверчиво лежала нынче в его объятьях.
Глава 20
Вера проснулась, будто от толчка. Тяжёлая мужская рука покоилась на её талии, прижимая к тёплому нагому телу. Стараясь не потревожить сон Георгия, девушка выбралась из его объятий и, накинув шёлковый пеньюар, присела на край постели. Бахметьев даже не шелохнулся. Дыхание его по-прежнему было ровным, как у человека, спящего глубоким сном, длинные ресницы чуть подрагивали. Всматриваясь в его лицо в предрассветном сумраке, Верочка не удержалась и провела ладонью по той щеке, где темнела ссадина. Георгий отмахнулся от её руки и перевернулся на бок. Натянув одеяло на его обнажившиеся плечи, Вера поднялась и неслышно ступая, покинула спальню.
Даша открыла глаза, едва хозяйка вышла в будуар, закрыв за собою двери в опочивальню. Приложив палец к губам, Вера проскользнула в уборную. Умывшись, она долго вглядывалась в своё отражение. Губы припухшие, на шее красными пятнами проступило раздражение от того, что перед визитом к ней, Георгий не стал заезжать на Литейный, дабы привести себя в порядок с дороги, и на его лице успела пробиться чуть заметная короткая щетина. Кончиками пальцев Верочка дотронулась до своего лица, обводя тёмные круги под глазами, каждая частичка её тела ныла после прошедшей ночи, но глаза светились, даже в полумраке ненастного утра невозможно было не заметить их лихорадочный блеск. Пусть грешно, пусть осудят, но Бог мой, как же хорошо в его объятьях!
Вернувшись в будуар, Верочка придирчиво оглядела платье, которое успела вынести из гардеробной Дарья. Светло-серое из тончайшей шерсти с белым кружевным воротничком. Вера довольно часто надевала его, но оно было чересчур скромным и делало её похожей на гимназистку, а нынче ей хотелось выглядеть иначе. Хотелось быть желанной, красивой, манящей для него, не для кого больше. Только для него одного. Потому она отрицательно качнула головой, когда горничная взяла то платье в руки, намереваясь помочь ей одеться.
— Другое, — шепнула девушка.
Шагнув в тесную гардеробную, Верочка провела рукой по висевшим на плечиках нарядам. Взгляд её остановился на ярко-синем шёлковом. Сняв его с вешалки, девушка протянула платье горничной. Дарья понимающе улыбнулась и согласно кивнула. Платье было всем хорошо, но имелся один существенный недостаток: оно оставляло шею совершенно открытой, а не заметить следы, оставшиеся после бурной ночи, было невозможно. Верочка с сожалением вздохнула, намереваясь снять его и облачиться в привычное серое, но Дарья, порывшись в комоде, извлекла из него кружевной воротничок-горжетку белого цвета.
— Так хорошо будет, — приложила она к платью свою находку.
Заколов воротничок недорогой брошкой с белой камеей, Вера окинула своё отражение в зеркале довольным взглядом.
На кухне уже вовсю хозяйничала Катерина. Бросив на вошедшую барышню укоризненный взгляд, повариха принялась растапливать печку.
— Осуждаешь? — усмехнулась Вера.
— Не моё это дело осуждать, — проворчала женщина, подбрасывая поленья. — Давайте кофия что ли вам сварю. Чего в такую рань поднялись?
— Не спится, — пожала плечами Верочка.
— Ох, Вера Николавна, наплачетесь вы с ним, — вздохнула вдруг Катерина, ставя на печку турку.
— Отчего?
— Его сиятельство птица высокого полёта… — поджала губы Катерина, помешивая закипавший кофе.
— Хочешь сказать, что я ему не пара.
Катерина промолчала, но ответа и не требовалось. Все и так было очевидно. Налив кофе в чашку, кухарка поставила её на стол перед Верой.
— Завтрак, когда подавать прикажете? — осведомилась она.
— Я Дашу пришлю, — тихо отозвалась Верочка, отпивая кофе маленькими глотками.
Слова Катерины спустили её с небес на землю. Забрав с собой чашку, Вера отправилась в гостиную. Допив кофе, она рассеянно перебрала кисточки в стакане, хмуро оглядела незаконченный портрет Анны, а после уставилась в окно. Фонтанка лениво несла свои грязно-серые воды в Неву, нахохлившиеся воробьи пристроились на деревянных перилах набережной, мимо проехала пролётка и свернула за угол к мосту. Начинался ещё один день в бесконечной череде таких же похожих друг на друга. Что будет далее? Вновь ожидание, когда Бахметьев изволит почтить своим присутствием её жилище? Как она будет жить, зная, что наступит день и час, когда он поведёт под венец другую? Прикрыв на мгновение глаза, Верочка представила себе Георгия рядом с рыжеволосой красавицей в белоснежном подвенечном платье. Тонкие пальчики сжались в кулаки так, что ногти вдавились в нежную кожу ладоней, причиняя лёгкую боль. «Я не переживу того. Видит Бог не переживу», — сглотнула ком в горле девушка.
Задумавшись, она не услышала, как скрипнула, приоткрывшись, дверь, шагов за своей спиной, и только когда сильные руки обвились вокруг её талии и чуть приподняли от пола, удивлённо охнула.
— Bonjour, mon ange. (Доброе утро, ангел мой), — услышала она хрипловатый со сна шёпот.
Его дыхание согрело щеку, шевельнуло короткие кудряшки на виске. Почувствовав под ногами опору, Верочка развернулась в его объятьях.
— Ты меня напугал, Жорж, — не сдержала она ответной улыбки.
Бахметьев запустил пятерню во взъерошенные каштановые кудри, в небрежно распахнутом вороте рубахи мелькнуло золотое распятие на тонкой цепочке.
— Прости, — дёрнулся уголок рта в чуть заметной улыбке. — Ты сбежала от меня, — притворно нахмурился он.
— Не спалось, — протянула руку Вера, погладив его по щеке. — Пойду, скажу, чтобы завтрак подавали, — повернулась она, чтобы выйти.
— Я не голоден, — отозвался Бахметьев, поймав её за руку. — Хотя нет, — усмехнулся он. — Голоден. Очень голоден. Только голод мой иного рода, — шутливо прорычал он, заключая её в объятья и целуя в шею.
Вера, смеясь, оттолкнула его.
— Довольно, Жорж.
Бахметьев выглянул в окно и нахмурился, разглядев под парадным свою коляску с возницей. Стало быть, пора было ехать на службу.
— Мне пора, — поднёс он к губам её пальчики.
— Когда мы увидимся? — омрачилось лицо Веры.
— Вечером, — выходя из гостиной, обернулся Георгий.
Верочка последовала за ним, не в силах расстаться, желая ещё хоть на мгновение продлить время, проведённое с ним рядом. Она застыла посреди комнаты, наблюдая за тем, как он перед зеркалом поправляет и застёгивает на все пуговицы мундир, приглаживает растрёпанные её рукой кудри.
— До скорой встречи, — поцеловав её в щеку, Бахметьев стремительно прошёл к двери.
— Я люблю тебя, — прошептала Вера ему вслед.
Георгий обернулся на пороге. Ответное признание готово было сорваться с губ, но спохватившись, промолчал и, ни слова более не сказав, вышел за дверь.
Спустя седмицу в небольшой церквушке в Бахметьево после воскресной службы было сделано оглашение о том, что Бахметьев Георгий Алексеевич намерен обвенчаться с девицей Епифановой Олесей Андревной.
В его адрес на Литейном посыпались бесчисленные поздравления от знакомых и близких. Вся эта корреспонденция высилась горкой на столе в его кабинете, поскольку хозяин апартаментов дома появлялся весьма редко и писем, приходящих в свой адрес не читал. Олеся писала ему почти каждый день и не получая ответа на свои записки, терялась в догадках о причинах столь внезапной холодности.
Близилось начало сезона. Традиционно открытием считался большой бал в Николаевском зале Зимнего дворца. К подобному событию готовились загодя. Получить приглашение на сие мероприятие считалось неслыханной удачей для тех, кто обыкновенно не имел доступа в столь высокое собрание. Бахметьев получил своё приглашение ещё в августе. Пустив вход все свои связи, madame Епифанова умудрилась раздобыть приглашения и для своей семьи.