сеевичу придёт в голову поупражняться на саблях. О том, что Бахметьев отличный стрелок, Константину Григорьевичу рассказывать было не нужно.
— Пистолеты, так пистолеты, — вздохнул Вершинин.
«Совсем мальчишка, — вздохнул князь. — Впрочем, Георгий не намного старше. Главное, чтобы все дело не испортил. Стало быть, надо давить на чувство вины».
— Жаль мне вас, Константин Григорьевич, — стряхнул пепел прямо на стол Дашков. — У вас вся жизнь впереди. И ради кого…
— Я люблю её, — покраснел Вершинин.
— А она вас нет, — констатировал горькую истину князь. — Завтра в половине седьмого утра, в парке Лесотехнической академии, — поднялся со стула Дашков.
— Вы виделись с Ланским? — поинтересовался Вершинин.
— Да, — кивнул князь, стоя в дверях, — но я хотел сам с вами поговорить, и Серж мне уступил.
— Я буду, — вздохнул Вершинин.
Константин Григорьевич не был трусом, но умирать ему не хотелось. Проводив Дашкова, Вершинин сел писать письмо своим родным, которое должен был отправить в родную усадьбу Сенька в случае смерти своего барина.
Сначала он хотел было напиться, и даже собирался послать слугу за бренди, но передумал. Негоже будет поутру явиться перед Бахметьевым в хмельном угаре. Георгий Алексеевич вряд ли опустится до подобного. Нет, Бахметьев не станет напиваться, стараясь заглушить грызущий изнутри страх, тот всегда уверен в себе, рука его поутру дрожать не будет. Стало быть, и Косте Вершинину следует быть трезвым, аки стёклышко.
Дописав письмо, Константин Григорьевич улёгся на своё узкое ложе, но ему не спалось. В голове мешались мысли от смешных до грустных. Он вспоминал то одно, то другое, сколько хорошего ему сделал Бахметьев. «Выстрелю в воздух, коли жив останусь», — решил он, проваливаясь в предрассветный сон.
В апартаментах Бахметьева меж тем собрались трое: сам хозяин, князь Дашков и граф Ланский.
— Я был у него, — начал Дашков. — Страшно переживает.
— Это-то понятно, — едва заметно улыбнулся Бахметьев. — Я не собираюсь убивать его, но коли ему выпадет жребий стрелять первым…
— Он не выстрелит, — уверенно произнёс Николай Алексеевич.
— Вы будете стрелять первым, Жорж, — произнёс до того молчавший Ланский. — Дайте мне слово, что Костя не умрёт.
— Я даю вам своё слово, — тихо размерено ответил Георгий Алексеевич.
— Вот, — выложил Ланский на стол монетку. — Это фальшивка. Там орёл с обеих сторон.
Глава 35
Константина разбудил весьма бесцеремонный толчок в плечо. Открыв глаза, в неясном свете керосиновой лампы он разглядел склонившегося над ним Сержа Ланского.
— Пора, — отвёл глаза его секундант.
Сердце сжалось в груди в дурном предчувствии, стараясь не выказать своего смятения, Вершинин поднялся. Несколько раз плеснув в лицо ледяной водой, Константин замер перед небольшим зеркалом, вглядываясь в собственное отражение. «Чёрт возьми! Мне только двадцать три! Неужели сегодня всё будет кончено?»
— Вот, барин, — замялся в дверях уборной денщик, не решаясь протянуть хозяину, вычищенный парадный мундир.
Застёгивая тугой ворот мундира, Константин поймал в зеркале сочувствующий взгляд Ланского. Замутило, липкий страх опутал сознание, но он лишь криво усмехнулся.
— Что, мои шансы столь ничтожны?
— Ежели Бахметьев решит тебя убить, то да, — вздохнул Серж.
— Он ведь никогда не промахивается? — одёрнул мундир и поправил упавшую на глаза золотистую прядь Вершинин.
— Никогда, — со вздохом подтвердил Ланский, — но всё когда-то бывает впервые.
— К примеру дуэль, — кивнул Константин. — Я готов.
— Мой экипаж внизу, — направился к выходу из квартиры Серж.
К тому времени, когда они добрались до места, утренний сумрак рассеялся, первые лучи солнца вызолотили восточный край неба, где-то совсем неподалёку защебетала какая-то птаха, радуясь наступлению нового дня. Первая робкая зелень пробивалась на тёмной влажной земле. Все дышало ранней весной. Выбравшись из экипажа, Вершинин поднял голову, тоскливо взглянув в розовеющие небеса, тяжёлый вздох вырвался из груди. Бахметьев с Дашковым уже прибыли и ожидали их. Помимо противника Вершинина и его секунданта был ещё и сухонький убелённый сединами старичок, доктор семьи Дашковых.
Направляясь к Георгию Алексеевичу, Константин пытался уловить хотя бы тень страха в бесстрастном взгляде, в застывших чертах лица. Увы, напрасно. «Из камня он что ли сделан?» — поморщился Вершинин, протягивая руку для традиционного приветствия. Как ни странно, Бахметьев ответил на рукопожатие, но при том не проронил ни слова.
— Господа, я обязан поинтересоваться, — оглядел противников Дашков. — Вы уверены, что дело нельзя решить полюбовно?
Георгий Алексеевич едва заметно отрицательно качнул головой, Вершинин вновь не удержался от тяжёлого вздоха. Ланский передал Дашкову ящик с дуэльными пистолетами. Осмотрев оружие Алексей Николаевич кивнул, и Серж принялся заряжать их.
— Остаётся бросить жребий, — перевёл взгляд с одного на другого Дашков, доставая из кармана редингота монету.
— Орёл, — коротко ответил Бахметьев.
— Решка, — выдохнул Вершинин.
Князь подбросил монету и, ловко поймав её, накрыл ладонью.
— Орёл, — убрав руку, констатировал он и протянул раскрытую ладонь поручику, предлагая убедиться.
Даже не взглянув, Константин кивнул. Противно засосало под ложечкой, голова закружилась. Расстегнув дрожащими руками шинель, он скинул её с плеч прямо на землю, будучи убеждённым, что она ему более не понадобится. Ланский вынул из ножен саблю и, пройдя до середины поляны, воткнул её в землю. Отсчитав в каждую сторону по десять шагов, секунданты протянули оружие противникам.
Взяв в руки пистолет, Вершинин замер. Сердце билось часто-часто, а потом вдруг замедлило свой ритм, едва ему стоило взглянуть в чёрное дуло пистолета в руках Бахметьева, нацеленное прямо в это самое сердце. «Ну, вот и всё, — не выдержал Вершинин и закрыл глаза. — Ну, что же вы медлите, ваше сиятельство?» — мысленно вопрошал он, страшась того, что сдадут нервы, и он не сможет с достоинством принять то, что ему уготовано судьбой.
Грянул выстрел, вспоров утреннюю тишину. Константин покачнулся, пистолет едва не выпал из вдруг ослабевших пальцев. «Странно, я ничего не чувствую», — открыл он глаза.
— Ваш выстрел, поручик, — усмехнулся Бахметьев.
«Боже! Неужели промахнулся?» — недоумевал Вершинин, поднимая руку и прицеливаясь. Боковым зрением он заметил, что эполет на его правом плече повис на честном слове. «Стало быть, не промахнулся», — выдохнул он и, вскинув руку вверх, выстрелил в воздух.
— Стоило ли всё затевать? — тихо проворчал Дашков.
— Стоило, Алексей Николаевич, — глядя на бледного, как полотно Вершинина, тихо отозвался Бахметьев. — Глядишь, в следующий раз прежде головой думать будет.
— Костя, — тронул поручика за рукав Ланский, — всё кончено, поехали.
— Позор, Боже, какой позор, — бормотал Вершинин. — Он это нарочно! Он нарочно мне эполет отстрелил.
— Скажи спасибо, что не голову, — рассердился Ланский.
— Константин Григорьевич, — подошёл Бахметьев, — желаю вам счастья с незабвенной Олесей Андревной. Я разорвал помолвку. Так что спасти девицу от позора, нынче только в ваших силах.
Поздравление более походило на издёвку, но Вершинину то было совершенно неважно. Главное, что он услышал из слов Бахметьева, что Олеся свободна от данного графу обещания.
— Благодарю, — улыбнулся он искренне и радостно.
Улыбка осветила совсем ещё мальчишеское лицо, а Георгий Алексеевич только покачал головой.
Известие о том, что у него появился шанс обвенчаться с mademoiselle Епифановой, тотчас позволило Вершинину забыть о том, что ещё несколько мгновений тому назад, он был на волосок от смерти.
— Бедный мальчик, — вздохнул Дашков, глядя вслед удаляющемуся Константину. Ланский вторил ему тяжёлым вздохом и поспешил догнать своего приятеля.
Вершинин и не чаял вернуться и, собираясь утром, выглядел столь неуверенным в себе и угнетённым, что его настроение передалось и его денщику. Проводив барина, слуга простился с ним, и потому возвращение Константина Григорьевича живым и невредимым произвело на него столь сильное впечатление, что он прослезился:
— Господи, барин, живой, — утирая скупые слезы, улыбался во весь рот денщик. — Я ж вас, ещё вот таким мальцом помню, — опустил он руку на уровень своего колена.
— Сень… Арсений Семёнович, принеси-ка нам бренди, да самого лучшего, — смутился такой сентиментальности Вершинин, а при воспоминании о том, что его слуга ходил за ним с тех пор, как он приехал в кадетский корпус, совсем ещё мальчишкой, так язык и вовсе не повернулся назвать его Сенькой, как то бывало раньше.
Непривыкший к столь почтительному отношению от молодого барина, Арсений Семёнович поначалу замер на месте, а опомнившись, тотчас кинулся исполнять данное ему поручение.
Ланский снял шинель и, небрежно бросив её на спинку стула, уселся на диван, вытянув ноги. Вытащив из портсигара сигарету, граф прикурил.
— Ты всерьёз намерен сделать предложение mademoiselle Епифановой? — щурясь от табачного дыма, поинтересовался он.
— Какие уж тут шутки, — пожал плечами Вершинин. — Ты ведь сам всё слышал. Бахметьев разорвал помолвку. Спасти Олесю от унижения может только замужество.
— Благодарности ты вряд ли дождёшься, — вздохнул Серж и вновь затянулся табачным дымом.
Константин Григорьевич поморщился и, шагнув к окну, отворил одну створку.
— Не делай преждевременных выводов, — тихо заметил он, заметно подрастеряв былую уверенность.
— Я имел счастие или скорее несчастие слишком хорошо знать mademoiselle Епифанову. Ты можешь мне не верить, но я в жизни не встречал более себялюбивого и избалованного создания, — усмехнулся Ланский. — Поверь мне, Костя, и не торопись надеть хомут себе на шею.
В передней послышались шаги и вскоре, сияя ослепительной улыбкой, в комнату ввалился денщик Вершинина и водрузил на стол бутылку бренди.