начно проигрышу этой войны.
Исходя на овно, спрашиваю сам себя:
«И вот на хрена спрашивается, я его к себе в заместители брал? Чтоб он мне вот так настроение каждый раз портил?!».
Итак… Сидим мы с Бонч-Бруевичем старшим, молчим, всякую гадость друг про друга думаем… Захаров осторожно предлагает:
- Я рассчитываю оттянуть часть сил противника отвлекающим ударом с Ханко.
Бонч-Бруевич отверг такую возможность ещё на стадии смелого замысла:
- Как плацдарм для вторжения в Финляндию, Ханко (или «Гангут», по старорежимному) решительно не годится. Даже в качестве плацдарма для отвлекающего вторжения, не годится!
«Ожив», я соскочил и «забегал» по кабинету:
- Почему же, товарищ маршал? Вполне здравая идея, остаётся только придумать, как перекинуть в Ханко танковую бригаду и хотя бы ещё одну стрелковую дивизию… А лучше две! Иль, даже три!
На момент этого разговора на полуострове находилось 8-й стрелковой бригады (12500 человек личного состава) и 7500 человек из состава артиллерийских, инженерных и строительных и пограничного отряда частей. Всего 22690 бойцов и командиров под командованием коменданта базы генерал-лейтенанта Кабанова. Этого конечно просто смехотворно мало, чтоб начать хоть какие-нибудь серьёзные наступательные действия.
Из «серьёзных» орудий – три 305-мм и четыре 180-мм орудия на железнодорожных транспортёрах, десять 130-мм и три 100-мм стационарных орудия. Остальное – всякая «мелочёвка», в том числе и 45-мм полуавтоматические - так называемые «зенитные» пушки.
С финской стороны этой группировке противостоит оперативная группа «Ханко» - восемнадцать тысяч солдат и офицеров, состоящая из 17-я пехотной дивизии и ряда артиллерийских и вспомогательных частей. Кроме штатной дивизионной артиллерии (старые русские 122-мм гаубицы и британские 18-ти фунтовые пушки) имелось семнадцать 203-мм и шестнадцать 152-мм гаубиц и с десяток 120-мм береговых орудий.
Ну и сколько-то там десятков орудий более мелкого калибра, среди которых имелись даже совсем уже старые русские 87-мм пушки, стреляющие дымным порохом.
Так что тройным перевесом – необходимым для успешного прорыва обороны и наступления вглубь страны – даже не пахнет.
С ходу появилась идея как именно это сделать и остановившись возле карты на стене, забыв про указку показываю рукой:
- Хотя это вопрос больше риторический: под видом ротации перебросим по финской железной дороге. Договор же есть? А танки можно перевезти в разобранном виде.
Глядя на Захарова, но определённо имея в виду меня, Бонч-Бруевич повышает голос:
- Финские генералы своё дело знают и установили на близлежащих островах и островках – которые мы не догадались «арендовать» вместе с полуостровом, множество артиллерийских орудий - в том числе и морских, крупного калибра. Конечно, большинство из них не могут достать город, гавань и прикрывающие их батареи. Но зато они (в свою очередь, находясь вне досягаемости нашей артиллерии) - сделают выход наших войск с полуострова на материк довольно рискованным мероприятием.
Бурчу по-стариковски:
- То нельзя, это нельзя… А воевать надо!
Ну, что остаётся сказать?
Только одно:
- Эх, наши бы проблемы – да Гитлеру!
После довольно-таки затянувшейся паузы, Бонч-Бруевич наконец начал:
- Остаётся только одна возможность быстро сокрушить Финляндию. Во-первых, главных ударов должно быть два! Как минимум два. А во-вторых…
Перебиваю:
- И третий - «условно-главный» удар с Ханко. И четвёртый – в области Петсамо.
«Отец Красной Армии» снова подошёл к настенной карте и взяв указку:
- Насчёт Петсамо согласен – его надо брать в первую очередь, чтобы опередить расположенные в Норвегии германские войска. Но вот с Ханко…
Вертит головой:
- …Сосредотачивать войска для переброски на полуостров придётся в Эстонии. А там каждый первый – только узнав, встанет на лыжи и побежит предупреждать финнов. Так что внезапности достичь не удастся!
Захаров, внимательно слушающий этот разговор, вопросил:
- А пограничники на что, товарищ Сталин?
- Что Финляндия, что Эстония – страны контрабандистов. Российская пограничная стража их в течении трёх столетий не могла выловить, тем более не смогут и наши Джульбарсы с Карацупами. Тем более, много перебежчиков не надо! Одного достаточно, чтоб от внезапности остался один «пук». А без фактора внезапности нас ждёт горячий приём. Очень горячий!
Задумываюсь:
- Значит, надо придумать какое-то другое решение.
Вижу устремлённые на меня три пары глаз – считая за «пару» и «стёклышки» маршала Бонч-Бруевича:
- Какое-такое «другое решение»?
- «Дипломатическое».
- Предлагаете мирное решение финского вопроса, товарищ Сталин?
Вздохнув:
- Хотелось бы, но это навряд ли. Финский генералитет при поддержке своих «правых» в Правительстве и Сейме настроен на войну. Я предлагаю на дипломатическом уровне так «залюбить» финнам мозги, что удар с любого направления станет для них внезапным и вероломным.
Вкратце рассказал про историю советско-финских отношений – очень непростых, надо прямо сказать и, осенившей меня в связи с этим идеей.
Мой Заместитель на должности Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами СССР – маршал Советского Союза Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, лишь в азарте потирал руками, изучив все нюансы советско-финских отношений во время «Промежуточного мира»:
- Все эти «ультиматумы» и «бренчание оружием» пойдёт нам на пользу. Сосредоточение наших ударных группировок, финны сочтут за очередную попытку оказать давление, с целью добиться уступок в этом «никелевом вопросе». А демонстрация на Ханко – собьёт их с толка окончательно… И сим победиша!
Чешу затылок, бью в ладоши и восхищённо восклицаю:
- А я даже не рассматривал ситуацию с этой зрения… Вот что значит профессионал! Не зря про Вас в газетах пишут: «Отец Красной Армии».
- Только Вы с товарищем Вышинским уж не подкачайте, Иосиф Виссарионович! Чтоб финны постоянно были в напряжении, от которого они в конце концов устанут и расслабятся.
И мы с Заведующим Департаментом иностранных дел, «не подкачали» - от слова «ни разу».
Глава 4. «Туман войны» похож на обман.
Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц:
«Война – область недостоверного; три четверти того, на чём строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности…».
Фридрих Вильгельм Ницше:
«Обман — на войне залог победы. Шкура лисы — вот тайная моя кольчуга».
Сунь-Цзы, «Искусство войны»:
«Война - это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает…
Горе обманувшемуся!».
Исключая из списка «домашний секс», конечно, было всего два занятия которым несмотря ни на что - я предавался регулярно и систематично, хотя бы единожды в неделю: сельское хозяйство и «вынос мозга» главе дипломатической миссии Финляндии в СССР Юхо Кусти Паасикиви.
Германский посол Фридрих-Вернер Эрдманн Маттиас Иоганн Бернгард Эрих, граф фон дер Шуленбург?
Не… В этом случае, всё обстоит с точностью наоборот.
С той поры, как я в своём кабинете познакомился с Юхо и в первый раз беседовал с ним - времени прошло мало, но «воды утекло»…
Мама не горюй!
Он довольно неплохо балакал на нашей великодержавной мове, ибо ещё в 1892-м году, при сдаче экзамена на степень кандидата философии получил высшую оценку. Поэтому мы с ним часто обходились вообще без переводчика. Если он не мог подобрать нужное слово, ведь более полутора лет финской «незалежности» - Паасикиви не имел разговорной практики, то я приходил ему на помощь.
В основном, наши беседы с ним носили характер ностальгии по тем временам - когда «деревья были большими», а находящаяся в составе Российской Империи Великое княжество Финляндии – было как у «Христа за пазухой»: ни тебе крепостного права, ни рекрутских наборов.
Но правда не всегда наши беседы носили столь отвлечённый от пошлости земного бытия характер.
В середине февраля 1941-го года советско-финские отношения вновь обострились и в этот раз - не только из-за никеля. Вызвав финского посла, я потребовал от Финляндии вернуть всё захваченное во время Зимней войны советское оружие, боевую технику и предоставить доступ к местам захоронений советских военнослужащих. Удивляет, что «в реале» про это даже не подумали.
Когда финны заартачились, был официально объявлен ультиматум сроком семь дней. Неделю обе страны стояли на пороге войны, неделю нам с товарищем Вышинским выносили мозги посольства Германии, Швеции и некоторых других стран…
Финский посол в Москве Юхо Паасикиви запаниковал и предложил для преодоления кризиса обменять всю территорию Петсамо на равнозначную в Карелии. Но главнокомандующий Карл Маннергейм требовал проведения более жесткой линии.
Финское правительство колебалось, в финском Сейме кипели нешуточные страсти… 10 февраля 1941-го года Маннергейм подал в отставку, поскольку считал, что возраставшие день ото дня уступки создают угрозу оборонительным возможностям страны. Министр обороны Валден своим прошением об отставке поддержал своего старого друга.
Президенту Рюти удалось все же уговорить маршала остаться на посту, но только согласившись на ужесточение политики, к которому правительство и так постепенно склонялось.