Сидящий там специалист в звании капитана имел большой опыт по управлению телетанками на полигоне – инженер-испытатель как никак и, небольшой боевой опыт на Финской войне - когда эти «детища» Остехбюро незадачливого инженера Бекаури хотели применить против укреплений «Линии Маннергейма».
Тот «блин» вышел «комом», а нынешний…
Капитан почувствовал «лёгкое» волнение от тяжёлой ответственности. Сам(!) товарищ Сталин провожал его в этот полёт и пожав руку, сказал:
«Не подведите, товарищ майор!».
Он было:
«Я – капитан, това…».
Ухмыльнувшись, тот кивнул на портрет на стене:
«Мне оттуда видней ваше звание, товарищ подполковник! Так что не подведите».
А как тут не подвести, если он боится высоты?
Тогда на войне, он не боялся…
Ну… Почти не боялся!
А сейчас…
Если он раньше никогда не летал и это его второй полёт? В первом испытательном полёте, он промазал метров на сто пятьдесят, ибо его мутило…
«Почему не сказал?».
А его кто-нибудь спрашивал?!
А самому признаться…
Да кто ж признается, что он трус?
Любой, но только не он!
Опытный экипаж (командир корабля – целый полковник!) в отсутствии малейших помех даже в виде облаков, с поправкой на ветер вывел тяжёлую машину точно на красный дым. Любой не снабжённый тормозным устройством предмет после сброса, падает не точно под точкой сброса - а несколько впереди её. Значит и, сбрасывать бомбу надо несколько раньше.
- Внимание…
Опытный штурман в звании майора – самый опытный из тех, что нашлись, по приборам определив нужное расстояние, по переговорному устройству скомандовал наводчику-оператору:
- …Точка сброса!
Тот тут же нажал кнопку разблокирующую электрозамки подвески.
Штурман тут же закричал:
- С предохранителя забыл снять, шляпа гражданская!
Он поспешно откинул два рычага и вновь нажал на кнопку.
Штурман в азарте:
- Бомба пошла! Ну давай рули теперь ты, капитан – я свой дело сделал.
Прильнув к экранчику и схватившись за ручки горизонтального и вертикального наведения (товарищ Сталин называл их непонятным словом «джойстики»), дождавшись когда бомба примет почти вертикальное положение и её телевизионная головка захватит земную поверхность, он затаив дыхание - передавая сигналы на рули высоты смог поймать белое пятнышко – скорее белую точку, горящей зажигательной смеси на месте цели и, ликуя передал на землю:
- Цель захвачена!
В ответ со знакомым акцентом раздалось:
- Молодец, товарищ полковник!
Закупленная в США радиоаппаратура создавала «эффект присутствия» - как будто товарищ Сталин сидел рядом. Он даже машинально обернулся и хотел привстать… Но вовремя опомнился, иначе потерял бы цель.
«Белое пятно» всё росло и росло на экранчике. Удержать её в центре было не трудно…
А очень трудно!
Вдобавок по какой-то неизвестной причине, бомба стала вращаться и теперь только успевай меняй рули высоты на рули направления. На испытаниях такого не было. Один раз «белое пятно» вообще ушло с экрана и, стараясь без паники в голове – хотя всего прямо-таки трясло, он передал на землю:
- Ось «X» потеряна, веду по оси «Y». Цель потеряна. Что делать?
После секундного молчания, как будто совсем рядом раздалось:
- Вы же – советский человек, товарищ генерал-майор! Сделайте что-нибудь!
Штурман, склонившись к его уху, на полном серьёзе предупредил:
- Промажешь – домой пойдёшь пешком, капитан. Прямо отсюда!
С большим трудом, весь взмокнув так, что пот катился с него градом, он всё же вновь поймал «белое пятно» - выросшее в размерах до четверти экрана. Но не успел возликовать, как совсем рядом:
- БУХ-ШИХ!!!
Возникло облачко разрыва снаряда уцелевшего финского зенитного орудия, зашелестели разлетающиеся осколки. Пока его вновь подавили тут же накинувшиеся как коршуны «Чайки», зенитчики успели дать несколько выстрелов:
- БУХ-ШИХ!!! БУХ-ШИХ!!! БУХ-ШИХ!!!
Хотя попаданий не было, лишь несколько вмятин и пробоин от осколков в кабине, он на пару мгновений зажмурился, руки дрогнули и…
Когда он пришёл в себя, цели на экране не было. Несколько секунд на лихорадочный поиск и…
Экран вдруг потемнел.
Сняв шлем, проведя рукой по лбу, он выдохнул:
- Всё!
Бомба вошла в землю её телевизионная аппаратура разбилась и сигнал прекратился.
После недолгого молчания, с земли нетерпеливо спросили:
- Что-нибудь наблюдаете в районе цели?
Привстав и посмотрев за борт вниз – отчего затошнило с новой силой, он честно ответил:
- Нет. Возможно, я промазал.
Если бомба попала бы в ту скалу, то взрыв нескольких тонн взрывчатки так или иначе был бы хорошо заметен. Но вот если в мягкий грунт…
Ему бодро, но с оттенком досады ответили:
- Всё равно молодец, товарищ майор!
Штурман увидев его состояние, с сочувствием посоветовал:
- Если хочешь блевать – перегнись за борт и блюй. Но если наблюёшь мне в кабине… Языком заставлю вылизать!
Но воспользовавшись советом, он уже опорожнял желудок прямо над целью, куда падали тяжёлые бомбы с остальных «ветеранов» дальнебомбардировочной авиации страны. В том числе и оставляющие хорошо видимый дымный след реактивные бетонобойные БРАБы. Подлетевшие вслед за ними к обречённому городу «скоростные» СБ-2-М-100А, ориентируясь на синий и чёрные дымы - опорожняли бомболюки над Ставкой Лидера Финляндии барона Карла Густава Эмиля Маннергейма и над бывшими царскими казармами…
А ставший всего лишь майором капитан, всё блевал и блевал – до судорог в желудке, не подозревая что он вошёл в анналы истории мировой цивилизации как человек, впервые в боевой обстановке применивший новинку военного дела – высокоточное управляемое оружие.
Пусть и не совсем удачно!
***
Сделавший контрольный облёт результатов бомбардировки «Стратег» приземлился ближе к обеду. Рассматривая ещё мокрые аэрофотоснимки Миккели, мы с Бонч-Бруевичем переглянулись и, я невесело резюмировал:
- Похоже, Михаил Дмитриевич, наш с вами расчёт на «чудо-оружие» - на «прабабушку Кузьмы», не оправдался.
На что тот в стиле Вицина из «Операции «Ы»», подколол:
- Не «наш» расчёт, Иосиф Виссарионович, а ваш! Я сразу сказал, что войны таким образом не выигрываются.
Ну до чего же противный старикашка!
Ей Марксу – расстрелял бы, но…
Но ни за что не расстреляю.
В свою очередь я:
- Можно подумать, Михаил Дмитриевич, что Вы не обосрались с вашим «Шоком и тремором».
Тот только тяжко вздохнул, развёл руками и погрустнел…
Однако грустить некогда:
- Что делать то будем, товарищ фельдмаршал? Часики истории тикают и 22-е июня не за горами.
«Финский вопрос» встал ребром:
Продолженная война недопустимо затягивается, пожирая огромные ресурсы страны, которые жизненно необходимы для отражения гитлеровской агрессии. К примеру, запасы снарядов и авиабомб крупного калибра, уже показали «дно».
Мой Заместитель это прекрасно понимал:
- Остаётся одно: вашими словами товарищ Верховный Главнокомандующий – «Вариант «Б».
То есть как и после Зимней войны, мы через ТАСС громко заявляем, что все цели Продолженной войны достигнуты…
«Цели» то чётко обозначены не были, поэтому с этой стороны «предъяв» быть не должно.
…Удерживая сравнительно небольшими гарнизонами крупнейшие города, морские порты и важнейшие узлы коммуникаций, не даём восстановить государственность, промышленность и вооружённые силы страны. Самое главное – продолжаем разрушать логистику, организуя массовый голод.
Основную часть принимавших участие в операции войск выводим и после пополнения и отдыха – в преддверии «Барбароссы» направляем в Прибалтику.
С финскими партизанами боремся по-партизанки и в основном - руками самих финнов же. Если нет, то массовая депортация населения силами войск НКВД. Три с половиной миллионов населения, половина из которых проживают в городах – всего то, ничего…
В Казахстан - Целину осваивать!
Ну а пока… Ну а напоследок я намерен громко «хлопнуть дверью»:
- Михаил Дмитриевич! Готовьте приказ всей группировке авиации: завтра утром повторить налёт на Миккели. И в этот раз – никакой «выборочности»! Ковровая бомбардировка с высоты полтора километра с массовым применением зажигательных средств. Две волны - вторая через два часа…
Я не договорил:
«…Чтобы уничтожить спасателей и уцелевших, выбравшихся из убежищ».
Carthago delenda est174!
Глава 25. Понедельник, тринадцатое.
Либерал Павел Милюков (1940 г):
«Мне жаль финнов, но я за Выборгскую губернию».
13 апреля 1941-го года, понедельник.
ИНТЕРМЕДИЯ:
«- ЧЁРТОВ АЗИАТ!!!
Как только началась новая война с русскими, Карл Маннергейм понял, что его провели как дурачка на ярмарке. Что все эти «заманчивые» сталинские предложения вроде компенсаций вынужденным переселенцам из Карелии, вся эта миролюбивая риторика советской пропаганды, изначально предназначались для того, чтобы подтолкнуть его к военному перевороту.
Будучи наедине сам с собой, в отчаянии он хватался за голову:
- ЗАЧЕМ?!
Но что сделано – то сделано и, теперь в глазах мировой общественности - он ничем не лучше Хорти в Венгрии или Антонеску в Румынии…
Такой же гитлеровской прихвостень, как и они.
А этот мудак (а как про него ещё скажешь?) вместо того, чтобы попользовавшись тем, что лучшие силы русских заняты в Финляндии напасть на Советский Союз – ввязался в войну в Африке и вдобавок завяз на Балканах… Он никак не мог понять, зачем Фюрер всей германской нации полез в этот «гадючник»:
- Ну не идиот ли?! Боже правый, с кем я на старость лет связался…
А эти «последние сталинские ультиматумы» - которые он (и не только он) посчитал за слабость, над которыми открыто надсмехалась вся Финляндия (и не только она), чтоб усыпить его бдительность перед вторжением.
Он не переставал удивляться: