Как бы там не было, но русские Ставку и сам город не тревожили и, Лидер Финляндии даже перестал спускаться в бункер при каждом объявлении воздушной тревоги - продолжая работать в своём кабинете, там же собирая непродолжительные совещания по каким-нибудь вопросам, или посещая кабинеты офицеров отвечающих за какие-то направления.
Он даже бравировал этим перед иностранными журналистами, как стоящий на каком-нибудь редуте и «не кланяющийся пулям» генерал давно прошедшей эпохи.
То роковое для страны утро – понедельник 13-го апреля, не предвещало ничего необычного… Если конечно не считать необычайно ясной и солнечной погоды и того, что высотный разведчик посетил их аж два раза. Обычно он пролетает один раз утром и один раз вечером…
Но вот потом!
Казалось, русские сосредоточили против них всю свою фронтовую авиацию.
Налёты истребителей и штурмовиков на аэродром и зенитные батареи следовали один за другим, как на гигантском конвейере. И вскоре от ПВО города остались лишь отдельные орудия с неполными расчётами и пулемёты на крышах..
Адъютанты и офицеры Ставки несколько раз просили его спуститься в бункер, он каждый раз отказывался:
- Пускай Сталин пришлёт по мою душу бомбардировщики.
Как говорится накаркал!
Прибежавший и ворвавшийся в его кабинет в разгар совещания адъютант, своими глазами напоминал дальневосточную камбалу, которую он видел (Боже, как давно это было!) во Владивостоке во время Русско-японской войны:
- Venäläiset pommikoneet (Русские бомбардировщики)!!!
Все находящиеся в кабинете, так и оцепенели.
В ту же секунду в небе промелькнула тень, послышался глухой взрыв и тут же окна заволокло густым синим дымом. Сбросивший «маркер» (крупную зажигательную авиабомбу дающую цветной дым) пикирующий бомбардировщик, под дикие крики обожжённых людей с площади с рёвом удалился, а с небес послышался новый звук – завывающе-нудный, едва пробивающийся через сирены воздушной тревоги.
Не понимая что происходит, Маннергейм предложил:
- Господа офицеры! Раз совещание всё равно сорвано, давайте хоть не упустим зрелище.
Лепет адъютанта про укрытие, он попросту проигнорировал. Подчинённые не могли праздновать труса, поэтому отправились вслед за ним.
Поднявшись на крышу Ставки, где был оборудован наблюдательный пункт ВНОС частей противовоздушной обороны города, они могли видеть ещё два разноцветных дыма над Миккели: совсем рядом над входом в подземный бункер связи «Локки» и над казармами учебного центра егерей.
Увидев приближающуюся армаду четырёхмоторных русских бомбардировщиков, он вдруг со смертной тоской понял:
«Всё кончено».
Но внешне оставался спокойным и невозмутимым, как и полагается императорскому офицеру-кирасиру, пробурчав под общий смех:
- Наконец-то Сталин уважил старика…
Офицеры, показывая пальцами в небо:
- Смотрите, господин маршал: как ворона укравшая яйцо!
В бинокль было хорошо видно, как летевший несколько впереди тяжёлый бомбардировщик нёс под брюхом бомбу очень крупного калибра.
Он невольно недовольно поморщился: называть его «лидером» - как Гитлера «Фюрером», его подчинённые старательно избегали.
Затем, перекрестился:
- Это по нашу душу, господа офицеры.
Начальник генерального штаба генерал Хейнрикс осторожно спросил:
- Может, всё-таки в бомбоубежище? Война ещё не закончена и ваша жизнь, господин маршал, ещё пригодится Финляндии.
Но тот упрямо:
- Мою жизнь никто не заберёт кроме Бога! А коли тому будет угодно, никакое бомбоубежище её не сохранит. Впрочем…
Внимательно посмотрев на каждого, как будто прощаясь, он скомандовал:
- …Господа офицеры! Приказываю всем спуститься в бункер!
Узел связи «Локки» имел три входа-выхода: у скалы, в подвале Ставки и в старых царских казармах, где после обретения Финляндией независимости разместился учебный центр.
Но те дружно проигнорировали его приказ:
- Только вместе с Вами, господин маршал!
Его Заместитель Юхан Ниукканен, без которого – никуда, что сильно раздражало:
- Да и поздно уже.
Действительно, от «вороны» уже отделилось «яйцо», которое оставляя чёткий дымный след, по не совсем типичной для авиабомбы траектории - всё ускоряясь стремительно понеслось к земле.
Ещё несколько секунд и…
Маннергейм и не только он, непроизвольно закрыв глаза, стал читать молитву.
…Ничего!
Ничего, только глухой стук удара и облако пыли в районе, где под скалой располагался вход в бункер «Локки». «Косяком» идущие следом ТБ-3 высыпали свой тяжёлый груз туда же – в район Женской горы.
Следом последовал массированный налёт двухмоторных бомбардировщиков на Ставку и ливень сброшенных ими авиабомб. От близких мощных разрывов здание школы трясло и шатало как при землетрясении и, казалось вот-вот и оно развалится на кирпичики как карточный домик. Окна в доли секунды с хрустальным звоном лишились стёкол, стены дали многочисленные трещины… Многие бомбы разорвались так близко, что стоявшие на крыше близко к краю офицеры были сбиты с ног взрывной волной и легко контужены. Поднявшаяся пыль покрыла всё густым облаком, ограничив видимость пределами вытянутой руки. Она и вонь сгоревшей взрывчатки затрудняли дыхание, слышались кашель и чихание и, даже панические крики:
- ГАЗЫ!!!
Потом всё разом стихло, как будто выключили слишком громкую музыку.
Бомбардировщики улетели, вонь тротила развеялась, пыль улеглась… Лишь разведчики русских по-прежнему шмыгали в небе, вынюхивая происходящее на земле.
Пока приводили в порядок его кабинет, Маннергейм переоделся, умылся и со свитой прошёлся по городу, оценивая разрушения и жертвы.
Удивительно, но таковых оказалось сравнительно мало.
Сильнее всего пострадал район, где находились бывшие царские казармы. Последний серией прямых попаданий бомб крупного калибра, они были снесены начисто - до фундаментов и ниже. Разрушения различной степени получило три десятка расположенных поблизости зданий. Около сотни курсантов учебной части – будущих егерей, погибло или было ранено. Примерно столько же пострадало и мирных жителей.
Впрочем, спасательные работы ещё ведутся и из-под развалин извлекают всё новые и новые тела и чудом уцелевших пострадавших.
Перепачканный пылью и копотью - так что не узнать, руководитель спасательных работ, отрапортовал:
- К вечеру количество жертв может утроиться, господин Маршал.
Большинство авиабомб предназначенных для Ставки (и «по душу» Маннергейма), легли на Ярмарочную площадь. Полтора десятка убитых с полсотни раненых. Сильно разрушен Кафедральный собор, городская Ратуша и…
- Гранитный дом, господин Маршал.
Он, невозмутимо посмотрев на напряжённые лица офицеров:
- Господа! Кто пустит переночевать Лидера Финляндии?
Чем вызвал взрыв хохот и «лес рук» предлагающих лишившемуся крыши над головой «Лидеру финской нации», комнату с полным пансионом.
Не считая сгоревших дотла автомобилей, конечно, у подземного бункера связи «Локки» оказался заваленным близким разрывом мощной авиабомбы вход, расположенный у подножья Женской горы…
Скалы, то бишь.
Выбравшиеся через запасной выход в Ставке офицеры связи и перепуганные телефонистки, сообщили самую неприятную новость за день:
- Нет телефонно-телеграфной связи с провинциями и со штабами округов. Где-то перебиты кабеля.
В отличии от воздушных линий, подземные лучше (не в пример лучше!) защищены. Но починить их в случае повреждения – как в данном случае, так же не в пример труднее.
Начальник связи Ставки так и сказал:
- На это может уйти от пары дней до недели, господин маршал.
- Радиосвязь?
Машет головой:
- Только переносные УКВ-радиостанции! От радиоантенн практически ничего не осталось – несколько попаданий прямо на антенное поле. Так что раньше чем через трое суток, ничего не могу обещать.
Это означало, что Лидер финской нации, на какое-то неопределённое время потерял контроль над страной. Это было очень и очень плохо, но не подав и виду, он кивнул Начальнику связи Ставки:
- Хорошо, господин полковник, работайте.
Когда он вернулся к дымящим развалинам Кафедрального собора, там уже орудовали бесстрашные сапёры. Руководивший ими офицер в звании майора доложил:
- Как и прошлой войне, много русских авиабомб не сработало175, иначе разрушений и жертв могло быть больше. К счастью, самая крупная бомба попавшая в Собор – весом в тонну, тоже не взорвалась… Иначе, от него мало что осталось бы. Не иначе - Промысел божий!
Только Маннергейм вслед за ним перекрестился, как появились вездесущие журналисты с фотокорреспондентами и, один из них из германской «Völkischer Beobachter», спросил:
- Что Вы можете сказать по поводу сегодняшнего налёта, господин Лидер?
Его покоробили магниевые вспышки и холодный профессиональный интерес «акул пера» к происходящему. Поэтому он ответил довольно резко:
- Наверное то же самое, что сказал господин Фюрер по поводу недавней бомбардировки Берлина британской авиацией176.
Впрочем, тут же сменив гнев на милость:
- Всё что хочу сказать, я скажу на вечерней конференции…
Ещё раз посмотрев на развалины храма:
- …Здесь же – на фоне этого свидетельства большевистского варварства.
После этого, все его мысли были заняты мыслями про то, что он скажет представителям отечественной и зарубежной прессы.
В отличии например от своего бывшего незадачливого суверена - Николая II, «Лидер всей финской нации» понимал силу и значение печатного слова, что являлось значимой составляющей всех его успехов на политическом поприще. Не имея спичрайтера, не доверяя в таком важном деле личному секретарю, он составлял речи для интервью сам. Сам же и создавал «антураж» для своих редких, кратких, но весьма содержательных выступлений.
Поэтому он сразу зацепился за послеобеденный доклад одного из офицеров финских инженерных войск: