План же проникновения в большевистскую столицу, правнуку губернатора Лифляндии подсказала свежая информация полученная из аннексированной в прошлом году Советами Прибалтики: во всех трёх республиках происходит замена местного персонала железных дорог – отправляемого вглубь СССР якобы на «переучивания» на советские стандарты, на командировочных из центральных областей России198. Были получены образцы документов, которыми власти снабжают «переучивающихся» прибалтов-железнодорожников командируемых в центральные области СССР. Ну а специалистам «Абвера» уже ничего не стоило сварганить по этим образцам вполне прилично выглядевшие «липы». Кроме них диверсанты имели широкий набор поддельных документов «на все случаи в жизни» - отличить которые от настоящих, было под силу только другим – уже советским специалистам.
Ну а такие на перекрёстках не стоят, проверяя документы у проходивших мимо граждан.
Кроме документов, каждый боец отряда был снабжён гражданской одеждой и двумя комплектами формы – железнодорожной и военной. Ибо прибалтийских путейцев они будут изображать лишь в начале операции, по пути в Москву. Во время самой акции же, они переоденутся в командиров РККА.
Самый сложная часть операции по его и общему мнению – отход уже после совершения покушения. Тут уж потомок тевтонских рыцарей ничего придумать не смог - да и при существующем раскладе, заранее придумать невозможно в принципе, во всём положившись на «госпожу удачу» и своё врождённое умение импровизировать.
Он любил цитировать Наполеона:
«Ввяжемся в драку, а там посмотрим!».
Или старинную германскую поговорку:
«Nach dem Spiel will jeder wissen, wie man hätt’ ausspielen müssen199».
Однако понимая, что шансы уйти невелики, а живыми им в руки НКВД-эшников попадать никак нельзя, они были снабжены ампулами с цианистым калием, обеспечивающим быструю и как надо надеяться – безболезненную смерть…
***
На место исполнения «акции» - в Москву или ближнее Подмосковье, можно было попасть вполне по-людски. Первое время после присоединения Прибалтики, между СССР и Германией происходит обмен репатриантами: все желающие этнические германцы выезжали в Фатерлянд, а взамен из Рейха на историческую Родину возвращались этнические латыши и эстонцы. «Абвер» этим идиотством комиссаров вовсю пользовался – массово засылая своих агентов под личиной последних. Уже на месте тем или иным способом поменяв документы (иногда по несколько раз), те вполне себе легализовались и редко когда «проваливались». Проблема была скорее в обратной связи: частная переписка с заграницей или иностранными посольствами, советскими властями отнюдь не приветствовалась. А провезти с собой радиостанцию или собрать её из приобретённых на месте деталей, та это легче верблюду через игольное ушко.
Однако уже в конце января подобная лафа кончилась и вспомнившие про свои исторические корни «пожиратели салаки» отправлялись прямиком на нары. Может и на нары «в Москве или ближнем Подмосковье»…
«Gehüpft wie gesprungen»200!
Ещё одной проблемой могла стать ведомственная разобщённость. Глава «Абвера» в любой момент мог узнать, что у него под носом «что-то готовится» и неизвестно как отреагировать.
Ну и опять же фактор времени: советско-германские отношения ухудшаются день ото дня и пока не случилось непоправимое – «фальстарт Барбароссы», Сталина нужно было «убрать»…
«Убрать» как можно скорее!
Поэтому был выбран заброс по воздуху.
Экипаж майора Зигфрида Кнемайера был, если не самым опытным в Aufkl.Gr.Ob.d.L. - то одним из самых опытных. Сам Геринг называл его «моим Звездочётом» и спрашивал после разведывательных полётов:
«Ну что, мой Звездочёт, что ты видишь в своём хрустальном шаре?».
«Звездочёт» был первым летчиком «Группы Ровеля» получившим «Железный крест» за разведку британского флота в Скапа-Флоу, в результате которой был потоплен линкор «Ройял Оук». Поэтому для столь важной миссии был выбран именно он, а никто другой.
29-го марта, близко к полночи они взлетели на Не-111 с дополнительными топливными баками установленными в бомбоотсеке и направились на Восток. Сперва всё происходило без сучка и задоринки, но близ Смоленска к ним привязался русский двухмоторный истребитель-перехватчик - подлетевший так близко, что пилота и штурмана можно было увидеть в его кабине и при лунном свете.
Верующие в их группе уже молились о спасении души, а неверующие призывали чертей!
Неизвестно, что помогло больше, но странный русский тут же от них отстал и позволил уйти в так кстати подвернувшееся большое облако.
Чтоб избежать рассеивания прыгали над большим просёлком недалеко от железной дороги, приглушив моторы и снизившись до полукилометра – парашюты едва успевали надуться, чтоб погасить удар.
Очень рискованно, но кто не рискует – в «Бранденбург» не годится.
В конце концов, риск себя оправдал: высадка прошла благополучно, парашюты надёжно спрятаны, следы по возможности уничтожены. Странная эта страна – Россия, где безлюдную глушь можно найти даже совсем рядом со столицей государства.
Сравнительно рядом, конечно. В Европе в это «рядом», вполне могла бы втиснуться средних размеров страна.
Как бы там не было, к обеду 30-го марта они в одежде простых работяг, без особых проблем собрались на одном из железнодорожных полустанков, немного восточнее Великих Лук. По предварительной договорённости с проводником сев на первый же попутный пассажирский поезд, в Волоколамске они вышли уже в форме железнодорожников.
Здесь Адриан фон Фелькерзам своей ослепляющей прекрасный пол улыбкой ловко обойдя секретаршу, зашёл в кабинет станционного начальства прямо в разгар какого-то очень важного совещания. Сделав лицо «попроще», показав командировочные удостоверения, на ломанном русском объяснил сложившуюся ситуацию:
- Извиняйт, товариччч! Мы есть ваш коллег из Прибалтик.
Те, прихлёбывая чай из стеклянных стаканов, сперва не спеша рассмотрев его простодушно-наивно-тупою рожу, понимающе переспросили:
- Ааа, понятно… На переобучение направили?
- Та, та! «Переобучит».
Затем, после беглого изучения документов:
- Товарищ! Так это вам надо в Москву.
- Та, та! Нам надойт в Москва.
- А это – не Москва!
Изрядно напрягшись – аж пот на высоком челе выступил, Унтерштурмфюрер «включил тупого» на полную мощность:
- «Не Москва»?!
Те только головой покачали:
- Так это вы не там из вагона вышли, чухонь бестолковая!
- «Не там»?! А где надойт?
- «Где надойт?». Ох, навязались вы на мою голову…
В общем, «русские коллеги» чем могли тем помогли диверсантам. Сперва конечно до отвала накормили в столовой. Затем устроили на ночлег в ведомственное общежитие, где тех напоили вусмерть.
Чуть не спалились, кстати, так как пьяный Курт начал было зиговать. Пришлось сымитировать небольшую потасовку, чтоб отвлечь внимание.
А наутро им преподнесли «по сто грамм на опохмел», по солёному огурцу с рассолом и подробно объяснили как проехать, где остановиться, к кому обратиться. Ну и заодно про то, «что да как» в Первопрестольной:
- В столице сейчас большие перемены!
Наконец с уже законными бумагами и нужными отметками в них, их посадили на поезд следующий прямиком в Москву и даже рукой помахали на прощанье.
***
На Белорусском вокзале диверсанты впервые вышли на связь передав азбукой Морзе кодовое слово из мужского туалета, где имелась электрическая розетка. Ведь, шпионские радиостанции не имеют слишком тяжёлых батарей и рассчитаны на местные источники. Затем они сдали чемоданы с оружием, взрывчаткой, радиостанцией и военной формой в платную камеру хранения. Несколько неудобно конечно – каждые трое суток багаж придётся забирать и отдавать на хранение на другом вокзале, благо последних в Москве хватает…
Зато наиболее безопасный вариант, чем какой иной.
Затем по предложению двух сыновей белоэмигрантов немного погуляли по большевистской столице. Карту Москвы они знали наизусть, поэтому помощь гида-экскурсовода не понадобилась. Знамо дело заглянули на Красную площадь и отстояв длиннющую очередь - прошлись рядом со скорбным списком погибшей в январской катастрофе советской партийной элиты высеченной на кремлёвской стене.
Не забыли конечно мимоходом заглянуть за стену, где на третьем этаже бывшего Сенатского корпуса хорошо было видно окно кабинета Сталина, в котором по утверждению советских граждан и по ночам горел свет.
Посетили ВДНХ, прокатились на метро и с совершено круглыми глазами отправились в Парке Горького, до революции носившего название «Нескучный сад». Естественно, купили свежую советскую прессу и присев на лавочку узнали последние новости происходящие в стране:
Приговором советского суда более тысячи польских офицеров – участников войны 1920-го года были приговорены к смертной казни за совершённые преступления в отношении советских военнопленных.
Финскому правительству предъявлен ультиматум, одним из требований которого было выдача виновных в Выборской резне весны 1918-го года. Одним из подозреваемых в массовых убийствах по национальному признаку был…
Маршал Маннергейм!
Чувства диверсанты испытывали самые противоречивые, что было хорошо заметно по лицам. Особенно по лицам Владимира Луговского и Анатолия Будянского.
Адриан фон Фелькерзам удивлялся тому, что вопреки ранее слышимому на улицах Москвы не видно военных…
Только милиция.
Но он не придал этому большого значения.
Затем прямо из Парка Горького они отправились в Управление «Московской окружной железной дорогой» (МОЖД), которую возглавляла Зинаида Петровна Троицкая - первая в мире женщина-машинист, начальник магистрали в звании генерал-директор тяги.
Удивительно, но там им даже обрадовались:
- Ну наконец-то «первые ласточки»! А то мы к вам в Прибалтику своих ещё в феврале отправили201. А взамен что-то ваши не очень к нам торопятся.