- …Вот эти четыре здания неподалёку от Кафедрального собора.
Мельком глянув на портрет на стене – как бы спрашивая подтверждения правильности своих действий, Заместитель Верховного главнокомандующего продолжил:
- Однако совсем недавно нам стало известно, что так сказать «Сердце» Ставки Маннергейма – узел связи «Локки», расположен в подземном бункере. Вход же в этот «бункер», находится в рядом расположенной скале.
Рисунок 19. Современная карта финского города Миккели, предназначенная для туристов. Красным кружком отмечена «начальная школа», где во время Зимней и Продолженной войн находилась Ставка Маннергейма. Крестиком – подземный узел связи «Локки».
Ещё раз сняв пенсне и протерев носовым платком и, водрузив их опять на нос, «Отец Рабоче-Крестьянской Красной Армии» поочерёдно посмотрел на каждого из них поверх пенсне:
- Вам надо рассказать о важности найти этот вход? Или, как люди военные – вы сами понимаете?
Соскочив, все трое:
- Понимаем, товарищ маршал Советского Союза!
Тот, глядя на «Звезду героя» и прочие награды на груди их командира полка, устало:
- Товарищи лётчики! Нужна чёткая, качественная фотография этого входа – с как можно близкого расстояния.
Кашлянув в кулак, полковник Антошкин:
- Товарищ маршал Советского Союза! Разрешите, я самолично…
- Отставить! У Вас есть подчинённые и ваша задача как командира полка – обеспечить их боевую деятельность.
Обратившись к экипажу:
- Выполните задание – просите что хотите! Можете, например, рассчитывать на «Персональную благодарность Верховного Главнокомандующего ВС СССР».
Как майор Виноградов и лейтенант Речкалов знали, это – высшая военная награда Вооружённых Сил СССР, которой прежде ещё никому не присуждалась…
Естественно, у обоих «в зобу дыханье спёрло»!
Закончив с объяснение задания, Михаил Дмитриевич расположился во главе стола:
- Ну, а теперь, товарищи лётчики, давайте пить чай!
«За чаем», да за разговором «о том, о сём», Григорий Речкалов вдруг неожиданно даже для самого себя – как будто бес под руку толкнул:
- Товарищ маршал Советского Союза…
Задумавшийся было о чём о своём Бонч-Бруевич, встрепенулся и поднял на его глаза:
- Да, да?
- Вы сказали: «Выполните задание – просите что хотите».
Покрасневший полковник Антошкин, буквально поедом ел его свирепым взглядом.
Но маршал согласно кивнул:
- Было такое дело…
Мельком глянув на оторопело-бледно выглядевшего командира экипажа, бывший лётчик-истребитель, а ныне разведчик (элита боевой авиации!), заявил:
- А можно вместо «Персональной благодарности Верховного Главнокомандующего ВС СССР», такой автомобиль как у Вас? «Вездеход» ГАЗ-61-73? Хотя бы один на двоих?
Спохватившись, майор Виноградов бурно запротестовал:
- Нет, нет! Меня вполне устроит «Персональная благодарность» от товарища Сталина!
Не менее минуты на них двоих потаращившись, «Отец Красной Армии», всё же благосклонно улыбнулся:
- Ну, а почему бы и нет? А «Персональную благодарность» - как и, много чего ещё, Вы со своей напористостью - ещё заслужите!
Единственно, «товарищи лётчики» не знали – что готовилось первое в военной истории человечества применение управляемого оружия: пятитонной корректируемой авиабомбы «Доломит». «Специзделие» было в самый последний момент создано в НИИ управляемого ракетного оружия (НИИ УР), в которую входила группа Рубена Чачикяна из ленинградского «Особого конструкторского бюро» – системы наведения и группой Расплетина из «Отдела крылатых ракет» НИИ-3 - прежде занимавшаяся реактивной бронебойной бомбой, предназначенной для поражения крупных и хорошо бронированных боевых кораблей.
Испытания макета оказались довольно успешными: сброшенная с высоты семи километров - «супербомба» попадала в круг диаметром триста метров, что по нынешним понятиям казалось просто сказочной меткостью. Обычные авиационные боеприпасы в тех же условиях, рассеивались на три-четыре километра.
Узнав про эту «вундерваффе» из доклада Сергея Королёва – руководителя проекта, в Ставке Верховного Главнокомандования ВС СССР посчитали подземный узел связи «Локки» вполне достойной целью для такого «девайса». И если точно определить его месторасположение, то…
То, как знать!
Да им – экипажу тактического разведчика Р-12М1 «Дозор», это знать было и необязательно – от слова «совершено».
И даже вредно, ибо «чем больше знаешь – тем хуже спишь».
После непродолжительного чаепития выйдя из Замка, они все трое закурили из общей пачки «Казбека» полковника Антошкина. Посмотрев на ясное с редкими облаками небо, майор Виноградов в сердцах чертыхнулся:
- Чёрт! Первый раз, когда прогноз «сказочников84» оказался верен… И в то же время - также впервые, это меня ни совершенно не радует!
Лейтенант Речкалов, в три затяжки скурив папиросу, тщательно затушил её об каблук сапога, выкинул пустой мундштук в урну и нарочито бодро:
- Ничего… Прорвёмся!
С трудно скрываемым бешенством глядя на него, полковник Антошкин процедил сквозь зубы:
- Если не «прорвёшься» пойдёшь под суд! Я тебе это обещаю, Речкалов.
Майор Виноградов, скомкав мундштук в комок и щелком отправив его в урну:
- Дальше фронта не пошлют, командир.
Докурив, они направились к поджидающему их вездеходу ГАЗ-61-73, которых всего-то на этой планете – «раз, два и обчёлся». И один из них будет его - Григория Речкалова…
Обязательно будет!».
КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.
Глава 13. «В последний час!». В небесах...
Цыганков Николай Петрович, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:
«В январе 42-го эшелоном полк прибыл на Балтику. После того как собрали самолеты, мы перелетели на наш первый аэродром – озеро Гора-Валдай. Жили в бараках на берегу, а летали прямо со льда озера – наши истребители тогда были с лыжами. Там я и принял боевое крещение. Первые боевые задания были на прикрытие наших войск, которые шли по льду Финского залива с Лавенсаари на Гогланд. Остров Гогланд тогда еще наш был, и там размещался небольшой гарнизон. Чтобы спасти остров, туда направляли войска – вражеская авиация их штурмовала, а мы прикрывали. Тогда же у нас появились и первые победы. Дрались в основном с финскими «фиатами», скорость у которых была немного побольше, чем у наших «ишачков».
Финны дрались очень хорошо. С ними было намного труднее вести бой, чем с «мессерами», поскольку самолет у них был такой же маневренный, как у нас, и бой при этом шел настоящий – такой, что спина вся мокрая. Как такой сумбур опишешь! Настоящий бой не описать… А с «мессерами» легко бой вести, потому что у них скорость большая. Он атаку сделает – не сбил и уходит. Через некоторое время опять заходит, и тут смотри только – не пускай в хвост – вовремя разворачиваешься и идешь в лобовую».
Гайдаенко Иван Дмитриевич, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:
«Что я могу сказать про курсантов училища? В основном это были ребята из вузов и техникумов. Некоторые недостатки общего образования восполняли инструктора и шефы из Одесского оперного театра, куда мы ходили по субботам и воскресеньям…
…Трудно мне было держать эту банду молодых летунов. Конечно, то, что положено по программе летной подготовки, мы выполняли, но летчики ходили в самоволки, пьянствовали. Причем если на выпивку не хватало денег, то ребята что-нибудь продавали из постельного белья (общежитие летного состава здесь было оборудовано как надо: одеяла новенькие, подушки, простыни). Бардак, одним словом…».
Мовшевич Юрий Моисеевич, ветеран ВОВ, лётчик-истребитель:
«Я крутился, как мельница, и ничего не видел. Как один старый летчик говорил, надо посмотреть и пронизать взглядом пространство, и если ты ничего не обнаружил, то ближайшие одну-две минуты оттуда никто и не упадет на тебя, смотри в другую сторону. А я вот так крутился и ничего не видел. Потом мне показалось, что нас не четыре, а больше самолетов крутится.
Я спрашиваю ведущего:
«Слушай, чего это ты высший пилотаж задумал?» Он засмеялся, говорит:
«Так мы же воздушный бой вели с «мессерами». Мы с командиром звена по одному сбили».
Я ничего не видел! Вот мой первый воздушный бой. Только после второго или третьего боя я начал понимать, что происходит»85.
Советская бомбардировочная авиация дальнего действия - три полка неполной комплектации (всего шесть десятков с небольшим двухмоторных бомбардировщиков ДНБ-84 «Сыч»86) «Авиации Особого Назначения» (АОН) полковника Голованова, сосредотачивалась на уже давно действующей, хорошо обжитой авиабазе Бесовец, что близ Петрозаводска.
Отдельный дальнебомбардировочный полк под началом полковника Ильи Павловича Мазурука, имеющий на вооружении тридцать пять четырёхмоторных ТБ-3 - как и три полка военно-транспортной авиации (ТБ-3 и ПС-84) - базировались на давно обжитых и сравнительно благоустроенных ленинградских аэродромах.
Там же расположились и истребительные полки Войск ПВО страны, авральными темпами перевооружающиеся на двухмоторные истребители-перехватчики ИП-1 «Защитник»87…
С этими то всё в порядке!
Но авиации фронтовой – ближнего действия, требовалось что-нибудь поближе. То бишь аэродромы - находящиеся на территории, присоединённой к СССР после Зимней войны.
Иначе, никакого взаимодействия между авиацией и сухопутными войсками опять не получится!
Так называемые «аэродромы подскока» (способные принять от эскадрильи до полка временные взлётно-посадочные полосы, с запасами боеприпасов и ГСМ на два-три боевых вылета) - строились «по-фински»88, на достаточно ещё толстом и прочном льду бесчисленных карельских рек и озёр. Тем более, что составляющие большую часть боевой авиации И-16 и И-153 - взлетали и садились на лыжах.
Но действующая в поддержку «Группы армий «Выборг»» авиация, туда перебазируется лишь уже после начала войны с Финляндией - сразу после первого боевого вылета. Ибо бытовых условий там практически никаких, на улице - ещё далеко не май-месяц, а жить в кабине самолёта, в палатке иль даже в сооружённых из снежных блоков «иглу