- Вы прикрываете мои пушки и всего лишь. Поэтому тщательно замаскироваться и стрелять только тогда, когда вам буквально наступят на голову. Не раньше!
Подумав с минуту:
- Возможно на острове русские. Проведите осторожный ночной поиск и найдите телефонный кабель – он обязательно должен быть. Как только начнётся стрельба – перережьте его и без шума ликвидируйте связистов, которых отправят на поиски разрыва. Без приказа от начальства, гарнизон будет сидеть тихо и нам мешать не будет…
Заговорщически подмигнув:
- …И мы ему тоже, сидеть тихо мешать не будем.
«Старшой», начал было умничать:
- Если действительно начнётся война, так может мне с моими егерями атаковать и занять остров Германсэ?
- Не вижу в том особой надобности, господин старший лейтенант. Если мы здесь начнём стрелять, русские сами к нам явятся с того острова. Ваша задача – устроить и перебить их. Тогда, в следующую ночь, мы сможем уйти к своим через Германсэ и группу островов за ним.
Хитро улыбнулся ему и командиру пулемётного взвода в звании прапорщика:
- А Вы думали, я вас сюда как смертников привёл? Чтоб «с честью» погибнуть? Не имею такой привычки и вам её приобретать не советую!
Обе 37-мм пушки затащили на берег и за неимением возможности выкопать нормальный окоп, из камней и кусков слежавшегося снега стали сооружать «орудийные дворики» русской буквой «П», которые потом замаскировали срубленными ветками.
Расчёт капитан Вуорела оказался верен: здесь была довольно глубокая выемка в береговой черте острова, представлявшая относительно безопасное место во время артобстрела. Кроме того из-за той же особенности рельефа местности, находящееся в трёхстах-четырёхстах метров от материкового берега место огневой позиции противотанкового взвода - с берега было видно лишь в довольно узком секторе: двадцать-двадцать пять градусов.
А это значит, что?
Словами самого офицера:
- Идеальное фланкирование огня! Пока русские танки не въедут вам в прицел бортами, они вас не увидят. А потом уже будет поздно.
Кроме того, он поделился с командиром противотанкового взвода, боевым опытом:
- Перед каждым орудием соорудите из камней и снега укрытие, замаскируйте его и в каждый посадите по два солдата со срубленными молодыми деревьями. Пусть перед каждым выстрелом раздвигают их по команде командира орудия, а после – сдвигают.
Предупредил командира взвода:
- Оба орудия должны стрелять залпом по одному и тому же танку. Чтоб наверняка. После каждого залпа обязательно делайте паузу в одна-две минуты… Не частите!
Право выбрать огневые позиции для его трёх «Maxim M/32-33», капитан Вуорела предоставил командовавшему им пулемётным взводом прапорщику:
- Русская пехота должна быть отсечена от танков. Но при этом, ни места расположения пулемётов, ни – противотанковых пушек, не должны быть обнаружены противником. Стрельбе с закрытых позиций118 Вы и ваши расчёты обучены?
- Так точно!
- Ну, тогда действуйте. Выберете позицию, а пристрелку произведёте уже в ходе боя.
Место для импровизированного полевого лазарета капитан Вуорела выбрал метрах в трёхстах вглубь острова. Здесь согласно старой топографической карте должен был быть песчаный карьерчик в коем жители посёлка Лаппохья, прежде добывали себе песок для хозяйственно-строительных нужд.
Придя сюда с приданным его «Боевой группе «Ернэн»» санитарным отделением, он вдруг неожиданно для себя обнаружил…
Рояль.
В смысле – неизвестно кем, когда и в каких целях выкопанную землянку. Не хватало правда, входной двери и печи, а так сие подземное сооружение оказалось сравнительно большим и просторным и даже оснащённым кой-какой мебелью: сколоченными из нестроганых досок двухэтажными нарами и такой же конструкции стола, над которым висела старая керосиновая лампа и лавок.
Лично спустившись по деревянным ступенькам вниз, тщательно обследовав находку лично, капитан Вуорела приказал командиру санитарного отделения в чине младшего сержанта навести здесь порядок и готовиться к приёму раненых.
Свой командно-наблюдательный пункт (КНП) командир «Боевой группы «Ернэн»» расположил справа, на наиболее выдающимся в сторону перешейка мыске. Опять же – никаких окопов и тем более траншей: бруствер из натасканных солдатами камней - за которым можно укрыться от пуль и осколков, сидя на охапках нарубленных сосновых лап. Оставив здесь своего товарища с телефоном, два связиста отправились в обратный путь уже напрямую, по пути разматывая провод и ориентируясь на «огонёк» впереди. И уже через минут тридцать, телефонист смог протянуть ему трубку:
- Вас, господин капитан.
На проводе был майор, который подозрительно участливо спросил:
- Как устроились?
- С комфортом. Вот только завидовать никому не советую.
- Как «соседи»?
- Пока не шумят.
В стороне полустанка Лаппвик119 продолжалась обычная жизнь финской таможни. Ярко горел электрический свет в окнах и уличные фонари, освещая часовых на перроне и занимающихся своими делами железнодорожников. Не было заметно никаких следов светомаскировки и на советской стороне.
Поговорив с руководством, получив последние «ц/у» (ценные указания) которые тут же забыл и больше никогда не вспоминал, капитан спохватился:
- А который час, интересно?
Подсветив фонариком, посмотрел на часы: без двадцати минут час ночи. Действие последнего русского ультиматума закончилось сорок минут назад.
Вслух он:
- Запаздывает «сосед», запаздывает… Значит, всё-таки утром. Ну, что ж… Подождём!
***
1 апреля 1941-го года. Вторник.
Соорудив орудийный «дворик», расчёт 37-мм орудия капрала Путте Алатало закатил туда свой «Бофорс», раздвинул-закрепил станины и, всуе поминая «Здорового духа» и его уважаемую матушку, занялся «окопчиком» перед орудийной позицией. Не мудря лукаво, его так же наскоро соорудили из камней - которыми так богаты как местные острова, так и финская земля в целом. Получилось не весть Бог что, но укрыться за ним сидя, было можно.
После этого, несколько поодаль от огневой позиции солдаты точно таким же образом соорудили укрытия для взводного начальства и склада боеприпасов.
Наскоро замаскировав свои «архитектурные сооружения» срубленными сосновыми ветками, расчёт с разрешения командира взвода стал устраиваться на ночлег. Всё с помощью тех же хвойных лап, устраивая себе лежаки прямо на подмёрзшем с вечера снегу.
Не успели разгорячённые маршем и работой солдаты остыть и принять «горизонтальное положение», как в сопровождении «Тучи» на огневой позиции появился «Здоровый дух». Осветив фонариком с синим стеклом результат их ударных трудов, он скептически хмыкнул, но ничего не сказал.
Капрал Путте Алатало решился поднять давно наболевший вопрос:
- Господин прапорщик, разрешите обратиться к господину капитану!
«Туча» недовольно поморщился:
- Разрешаю…
- Господин капитан, разрешите…?
- Разрешаю, капрал.
- Нас отсюда «рюссе» не видно, разрешите разжечь хотя бы самый маленький костерок? Консервы разогреть? Или, хотя бы курить?
Сам не курящий и не «употребляющий», «Здоровый дух» не одобрял подобные «слабости» у защитников Родины. Поэтому ответил сухо:
- Хорошо, я подумаю. Своё решение сообщу через командира взвода.
Когда стало ясно что «сосед» ночью точно не полезет «в гости», костры разводить всё равно не разрешили. А вот курить - бегали по одному вниз, на лёд бухточки, где прикуривали от зажжённого - еле тлеющего трута, изготовленного из куска верёвки… Покурив возвращались назад и располагались на лежаках.
Но из-за напряжения связанного с возможностью войны с утра, им не спалось.
Солдаты хрустели сухарями, запивая тёплой водой из фляжек, извлечённых из-за пазухи. Там же – прямо на собственном теле, сушили носки и портянки. Воняло, конечно…
Но как говорили бывалые вояки, вроде Хейно Яаскеляйнена:
«От собственной вони ещё никто из служивых не сдох. А вот от замёрзших ног – сколько угодно!».
Последний, вместе с Яско Тукиайненом околачивавший перед «походом» при штабе, сообщил буквально с ног сшибающую новость… Если бы уже не лежали - то многие наверняка бы попадали:
- Зря, кстати, ваш «Здоровый дух» в своей последней речи что-то упоминал про «свободу» и «демократию».
Капрал Путте Алатало был на «перекуре», Виено Саломэки со стёртыми ногами в медсанчасти… Бывший в теме Яско Тукиайнен, лишь нахмурился, а остальные шесть пар глаз расчёта в удивлении уставились на него:
- Ты это сейчас про что это?
- Про то, что сегодня с утра в Хельсинки были беспорядки, переросшие чуть ли не в восстание как в тридцатом втором году120. Такие как он…
Хейно кивнул в сторону набычившегося «Милитариста»:
- …Разогнали очередь у Советского посольства, а потом ворвались внутрь и устроили там побоище. Потом, то же самое проделали с Сеймом, депутаты которого собирались голосовать за «Закон об нейтралитете». Ну, а наш Маршал не будь дурак, ввел в Хельсинки войска с танками, разогнал этот сброд и заодно – видно, чтоб во второй раз не напрягаться, объявил об приостановлении действия Конституции и роспуске Сейма и всех политических партий. Ну, а потом объявил себя «Лидером финской нации» и нехорошо отозвался об Сталине и его «последнем» ультиматуме…
Поцокав языком, продолжил с укоризной:
- …Очень нехорошо отозвался!
Ну и наконец, с ехидной ухмылкой, хорошо заметной даже при свете звёзд и еле народившегося молодого месяца:
- Так что поздравляю, парни: у нас теперь свой собственный «Гитлер»! Ну, или Муссолини – кому как нравиться
Сперва ему не поверили:
- Да иди ты!
- Такого быть не может!
- Врёшь!
Затем, поинтересовались:
- А ты откуда эту чушь взял, Хейно? Из своего больного воображения?
Тот, кивнув на своего нахохлившего напарника по недавней «штабной работе»:
- Вместе с «этим» по радио слушали.