Не выдержав, тот вспылил:
- Кто бы не был у власти и, как бы он не назывался - но мы будем воевать не за него! А за свою Родину – Финляндию!
Вскочив на ноги, указал рукой в направлении Ханко:
- А если тебе не нравится, то твои товарищи вон там! Можешь прямо сейчас убираться к ним!
Мгновенно оказавшись на ногах, тот:
- Ах, вот как ты заговорил! За эти слова ты поплатишься!
Раздался звук оглушительной затрещины, после чего два солдата покатились по земле, от всей души дубася друг друга.
Совместными усилиями двух расчётов, их успели растащить до прихода капрала Алатало и прибежавшего на шум сержанта Тайсто Мюллюмэки. Те, лишь подозрительно глянули на «парочку», но ничего не сказали. Не было больше разговоров и про события в столице.
Каждый из артиллеристов лежал и думал одно и, тоже:
«Ну, теперь войны точно не избежать».
И каждого бил озноб – то ли от холода и сырости, то ли из-за страха перед грядущим…
***
Не успели вымотавшиеся за день солдаты задремать, прижавшись к другу, как начало светать.
Бывшие уже на ногах прапорщик и сержант, разбудили их тормоша:
- Подъём, солдат! Дома выспишься, под бочком у своей милашки!
Одна радость – курить разрешили уже не таясь.
Ещё не успели как следует умывшись снегом продрать глаза и выкурить по сигарете, как со своего КНП явился «Здоровый дух». Посмотрев на часы, он:
- На моих шесть сорок. Ребята, будьте предельно внимательны. Вот-вот начнётся!
Придирчиво оглядел маскировку, заставил кое-что на скорую руку переделать и только было собрался вновь удалиться на КНП, как прибежал запыхавшийся старший лейтенант:
- Господин капитан! По вашему приказанию мои егеря нашли телефонную линию и проследили куда она ведёт…
Достав карту, показал сине-красным штабным карандашом:
- …Вот здесь, на северо-восточной окраине острова расположилось подразделение русских численностью в неполный взвод с двумя ручными пулемётами.
Капитан Вуорела внимательно посмотрев на карту, что-то мысленно прикинув, кивнул:
- Хорошо! Пока наблюдайте, затем действуйте согласно ранее полученному приказ – после начала стрельбы перережьте кабель и ждите связистов.
После того, как он всё-таки удалился на свой КНП, там расположился поудобнее и с минуту пообщался по телефону с «материком», сверху что-то застрекотало и вскоре вдоль линии соприкосновения сторон, на очень небольшой высоте не спеша пролетел советский биплан.
Самый опасный момент, когда в «Боевой группе «Ернэн»» - все замерли, кто где был и даже дышать перестали…
Но головы лётчиков были повёрнуты в сторону финских укреплений и вскоре все разом облегчённо выдохнули:
- УУУФФФ!!! Пронесло…
Обратно, самолёт-разведчик уже пролетел близ южной стороны острова, откуда их заметить было практически невозможно.
Со стороны укрытия командира взвода послышалась приглушённая команда
- К бою!
И тут же, расчёты заняли свои места согласно штатного расписания.
Присев за бруствером чуть справа, командир орудия капрал Путте Алатало напряжённо вглядывался через бинокль в противоположный берег.
Наводчик Хейно Яаскеляйнена прильнул к прицелу.
Замковый Пентти Хейно прозванный «Попом», клацнув затвором, открыл казённик орудия.
Маркку Канерва и Йессе Йоронен притащили и поставили между станинами ящик с артиллерийскими патронами и открыли его.
Яакко Ниеминен вынул «Marskin panssarintuhoojat» - 37-мм бронебойно-трассирующий каморный снаряд, обтёр его ветошью и передал его Яско Тукиайнену.
Приняв от того, Аймо Хуусконен замер стоя на коленях, готовясь по команде «заряжай», бросить снаряд в ствол орудия…
Прильнувший к окуляру прицела Хейно Яаскеляйнен стал вертеть штурвалы наводки. Повернув ствол влево до упора, он показав направление приказал расчёту:
- Разверните-ка пушку еще чуток… Хорошо! Если танк появится из-за тех домов, можно стрелять.
Ничего не происходило.
Вместе с вставшим на востоке Солнцем, из-за горизонта с советской стороны показалась «колбаса» аэростата воздушного наблюдения. Точно такая же «сосиска» появилась и с финской стороны.
Ещё - в бинокль, в прицел и так – невооружённым глазом можно было разглядеть занесённые под самые крыши домики рыбацкого посёлка Лаппохья… Верхушку водонапорной башни на полустанке, приличный кусок полотна железной дороги и безлюдного шоссе… Заросший отдельными деревьями и кустарником большой пустырь, между полустанком с таможней и невысокой грядой – за которой были расположены позиции передовой линии финских укреплений.
С командно-наблюдательного пункта (КНП) капитана Вуорела обзор был лучше.
Он видел противотанковый ров вырытый русскими на самой линии соприкосновения сторон во время предпоследнего «последнего» сталинского ультиматума. Это было воистину циклопическое сооружение - огромной глубины и ширины, поневоле заставляющее восхититься:
«Неужели, они вырыли его лопатами? Зачем? В свою очередь боятся нас? Да это ж смешно! Видно, они там совсем сдурели».
Смертным холодком обдала догадка:
«Или, притупляют нашу бдительность таким образом?».
Он с минуту оценивающе смотрел на противотанковый ров – не менее пяти-шести метров шириной, с финской стороны которого не было даже надолбов…
И разум отвергал интуитивную догадку:
«Но как они собираются через него наступать? Да ещё и танками? Это невозможно!».
По льду?
В каждый «последний» сталинский ультиматум, лёд вдоль берега и между островами минируется мощными фугасами. Один поворот ручки взрывной машинки и, он будет взорван.
Это особенно то и не скрывалось.
Так, как же?
Приходилось с досадой признать:
Полковник Ларко – командир полка ответственный за передовую линию обороны, был прав - благодаря собственным же трудам, русские могли наступать только вдоль шоссейной и железной дороги - нешироким фронтом метров в пятьдесят. Но как только они туда сунуться, тотчас будут накрыты огнём дальнобойной артиллерии, многочисленные батареи которой расположены вокруг полуострова Ханко.
В сильный бинокль капитан Вуорела видел колючую проволоку за рвом и идущий вдоль неё пограничный патруль с собакой. Видел пограничную вышку и маячившего на ней часового… Примерно в восьми километрах, он чётко видел два больших одноэтажных здания, очевидно казармы. Во дворе их ходили солдаты, а невдалеке висел в воздухе аэростат наблюдения, в корзинке которого по пояс торчал человек…
Он видел многое другое – подчас весьма любопытное, кроме одного:
Хоть одного признака начала вторжения Советского Союза в Финляндию.
По мере того как всё выше и выше вставало Солнце, румянец всё более и более сменял «благородную» - не несколько нездоровую бледность на его лице. Ему было стыдно – перед солдатами, перед командование… Перед собой, наконец.
Когда зазвонил телефон и знакомый голос (даже не полковника Ларко, а того майора) с ехидцей спросил:
- Ну, как там «сосед»?
Он прикусив до крови губу, ответил:
- Пока сидит в своей берлоге тихо.
А сам подумал:
«Всё! Как только вернёмся пищу прошение об отставке по состоянию здоровья».
Как бы в ответ, в правом лёгком кольнуло так, что схватившись за грудь он вскрикнул и скорчился на лежаке.
Прапорщик Сеппэ, телефонист и денщик обеспокоенно наклонились над ним:
- Что с Вами, господин капитан?
Из-за оставшихся в груди осколков русской мины – полученными напоследок во время Зимней войны, врачи запретили ему долго ходить пешком. Вчера он пренебрёг запретом и вот результат.
- Вам плохо? Может, позвать медиков?
Закашлявшись, сглотнув сгусток крови, он негромко:
- Ничего, отлежусь. Не прекращайте наблюдение, господин прапорщик.
Достал из кармана пузырёк с таблетками, высыпав на ладонь проглотил пару и запил водой из фляжки, поданной денщиком.
Затем, посмотрев на наручные часы:
- Через час разрешите солдатам развести небольшие костры – там, под обрывом, чтоб подогреть пищу. Если, конечно, ничего не случится.
И капитан впал «в небытие».
С час - до рези в глазах, честно потаращившись на противоположный берег, прапорщик растолкал сонного телефониста, успевшего между делом покемарить:
- Наблюдай!
А сам пошёл к своим солдатам.
Ничего не случилось и через три часа и бывшее с утра напряжение, после обеда как-то разом спало.
Разогрев на кострах в котелках нехитрое солдатское варево, солдаты сомлели на пригревающем с каждой минутой Солнце и стали клевать носом. Сержант Тайсто Мюллюмэки пытавшийся их встряхнуть и заставить заняться каким-нибудь делом – рытьём окопов, например, всё чаше и чаще был посылаем на…
К чёрту.
Наконец, дисциплина рухнула куда-то на дно самого глубокого ущелья и развалясь на кучах хвойных лап, бравые артиллеристы-противотанкисты дружно захрапели.
В конце-концов, с прапорщиком Сеппэ они назначили часового – первым оказался Яско Тукиайнен. А сами расположившись в своём укрытии, тоже прилегли вздремнуть «минут на дцать».
Глава 16. «Финский цугцванг» (продолжение).
Герой Советского Союза, генерал-майор С. М. Крамаренко:
«Невозможно усвоить уроки истории, воспринимая врага как абстрактную сущность, забыв о том, что на той стороне были такие же люди – со своими чувствами и мыслями, идеями и планами на жизнь. Если об этом забыть, то кошмар Великой Отечественной войны может повториться, а все потери и жертвы окажутся напрасными.
…Мы обязаны помнить нашу историю и учиться на ошибках. Без прошлого у народа нет будущего. А врага надо знать в лицо».
1 апреля 1941-го года. После полудня.
Поднявшиеся к зениту дневное светило так пригрело, что в залив с острова зажурчали ручьи… И к лютой зависти наблюдавших за ними солдат, местные или прилетевшие Бог весть откуда птахи - весело расчирикались и прямо на их глазах стали заниматься «любовью».