эвакуировано (или само сбежало) вглубь Финляндии… А из советского, были одни лишь железнодорожники - обслуживающие неподалёку расположенную одноимённую станцию, да стройбатовцы – в авральном режиме приводившие жилой фонд в пригодный для размещения личного состава вид.
По упорно ходившим слухам, их танковую роту хотели развернуть сперва в отдельный батальон, затем в ударную танковую бригаду прорыва. Якобы таких в Танковых войсках ВС СССР было уже три, это будет четвёртая…
Но они так и остались «Отдельной тяжёлой танковой ротой прорыва», которой неизвестно из каких соображений в конце марта присвоили порядковый номер «1001». Возможно, чтоб вероятный противник подумал, что в нашей армии тысяча таких танковых рот и капитулировал без боя.
По крайней мере такие разговоры ходили.
Но насколько ему известно (слухами земля полнится!), отдельных танковых рот в Танковых войсках ВС СССР больше не было. Все остальные подготовленные экипажи направлялись на формирование отдельных ударных танковых батальонов или бригад. И такая «исключительность» - не только давала повод гордиться, но и несколько настораживала.
1001-й отдельной тяжёлой танковой ротой прорыва командовал майор Георгий Филимонович Хараборкин142 – ветеран Финской войны, во время которой командовал ротой «тяжёлых» танков Т-28 и за которую получил звание «Герой Советского Союза».
Рота была как бы «маленькой армией», ей даже полагалось своё боевое знамя, как каждой отдельной воинской части в Вооружённых силах СССР. Армией, со своим штабом и специальными подразделениями.
«Армия» имела в составе три линейных танковых взвода - девять боевых танков КВ. Причём каждый третий – КВ-2 с «большой башней» и 152-мм орудием в ней. Это был танк командира взвода, выполняющий основную задачу по прорыву обороны противника. Задачей двух КВ-1 с куда более «скромным» 76-мм орудием – защита командирского танка и уничтожение второстепенных, находившихся открыто целей – орудий ПТО, пулемётных огневых точек, танков…
Ну и пехоты противника.
Рота имела штабной взвод: один командно-штабной танк (КШТ). Эта же «колокольня» (КВ-2), только с муляжом вместо орудия, двумя радиостанциями и торчащей из башни артиллерийской буссолью. В большой башне (не только по названию) свободно поместился не только командир роты и два радиста (один для связи с подразделениями роты, другой – с вышестоящим начальством) - но и корректировщик артиллерии того соединения, которому танковая рота придаётся и, представитель штаба части ВВС - которая придана соединению для авиационной поддержки.
Два КВ-1 со стрелковым десантом служили охраной штаба и резервом командира роты. А в трёх полугусеничных бронетранспортёрах БТР-26 (которые выпускаются тоже в Ленинграде вместо лёгкого танка Т-26), разместился начальник штаба, старшина со своими «героями тыла» и медсанчать.
Начальником штаба 1001-й отдельной тяжёлой танковой роты прорыва назначили бывшего преподавателя тактики бывшей Академии Генерального штаба РККА, Ивана Христиановича Паука, который имел звание…
Генерал-майор!
Сперва он конечно гоношился, смотрел на всех свысока и то и дело было слышно:
- Да что ты такое мне говоришь, майор? Да я в Гражданскую армиями командовал, у самого(!) Фрунзе в начальниках штаба Южного фронта ходил! Да ты хоть про Перекопско-Чонгарскую операцию слышал143?
Через три дня майору Хараборкину это надоело и он с ближайшим паровозом, отослал этого «ветерана» в Штаб Ленинградского военного округа. Через день его оттуда доставили – на самолёте. Уже тихого, спокойного и работящего. Генерал-майор Паука не вспоминал больше своё героическое прошлое, зато при каждом удобном случае восхищённо всплескивал руками:
- Какой всё же Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич - замечательный человек и военный специалист! Чувствуется старая – ещё императорская закалка. Недаром товарищ Сталин ему звание маршала Советского Союза присвоил и своим Заместителем, как Верховного Главнокомандующего назначил.
В распоряжении Начальника штаба, резко отличавшийся от прочего командного состава роты своим вызывающим уважении возрастом, был персональный полугусеничный БТР - где кроме него размещался писарь, вестовой, знаменосец со знаменем и сейф с документами. Впрочем, чуть позже майор Хараборкин выбил в Штабе округа «Эмку» для бывшего «академика».
Отдельный БТР-20 был у Начальника связи роты – старшего лейтенанта Поповского Александра Николаевича, в подчинении у которого был свой радист танковой 71-ТК-3, два ремонтника-настройщика радиоаппаратуры из ленинградских студентов и три посыльных на мотоциклах.
Ротным старшиной был довольно-таки пожилой дядька из хохлов, по фамилии Криворученко и, имя с отчеством - совпадающим с таковыми же у Наркома обороны: Григорий Иванович – чем он явно гордился. Жуликоватый прохиндей, конечно - но дело своё знал туго и своих не обвешивал…
По крайней мере, пойман не был.
В его распоряжение был каптёрщик и повар с помощником. Ну и разумеется – два шофёра: «Захара» (ЗИС-5) - таскающего кроме всякого ротного имущества полевую кухню и полуторки (ГАЗ-ММ).
Вот и весь ротный «тыл»!
В приравненной к отдельному взводу ротной медсанчасти (старший военфельдшер, военфельдшер, шесть санитаров) сперва был один полугусечниный БТР-26 для эвакуации раненых с поля боя. К концу периода формирования к нему добавился чисто колёсный трёхосный БТР-10 – для эвакуации раненных в тыл и двухосный БТР-20 для перевозки запаса медикаментов и главным образом - приравненного к армейскому лейтенанту старшего военфельдшера.
Миномётный взвод – два 82-мм батальонных миномёта передвигались на двух БТР-26. Огонь артиллеристы-миномётчики могли вести как прямо из машины, так и «спешившись». Ещё один БТР-26 служил перевозчиком боезапаса – ибо расход мин во время боя просто невероятно велик по сравнению с танковыми снарядами, например. Легкий БТР-20 с буссолью служил наблюдательно-корректировочным пунктом.
Был в роте и свой инженерно-сапёрный взвод: один инженерно-сапёрный танк (ИСТ): тот же КВ - но без башни, зато с бульдозерным отвалом, который при необходимости менялся на минный трал нажимного действия.
При нем было отделение сапёров с миноискателями, взрывными зарядами, дымовыми шашками и огнемётом. Они передвигались на двух БТР-26, а их взрывоопасные «игрушки» - перевозились на буксируемых танками прицепах, сделанных из лишённых башен, моторов и трансмиссий корпусов лёгких Т-26.
Ну и танковый мостоукладчик (ТМУ) – безбашенный танк с надвижным раскладывающимся мостом длинною двенадцать метров. Чтоб перебираться через рвы и небольшие речки.
Кроме этого, в 1001-й отдельной тяжёлой танковой роте прорыва была своя ремонтная служба, без которой танки КВ…
Ну просто никак!
Ещё во время учёбы в Ленинграде, Аркадий понял, что без собственных ремонтных структур - даже облегчённые танки КВ далеко не уедут. Видимо это понимал не только он, поэтому в роте был свой ремонтно-восстановительный взвод: два эвакуационно-ремонтных танка (ЭРТ) - с командами которых Аркадий и его товарищи уже познакомились в Ленинграде.
Это – тот же КВ, но без башни вместо которой расположена мощная лебёдка со стрелой, способная вытянуть тушу тяжёлого танка даже из болотной трясины. Или положим, переставить башни у танков. И при каждом – отделение ремонтников, которые если что - враз заменят лопнувший трак, или ещё что по мелочи.
Командовал ими военинженер 3-го ранга (аналог армейского капитана) Сергей Тюрин - достаточного хороший знакомый старшего лейтенанта Владимира Дувакина, который служил механиком-водителем в экипаже Аркадия Тверского. Тоже участник Освободительного похода тридцать девятого года в составе 10-й бригады тяжёлых танков, когда его словами:
- Танки то и дело ломались и, если бы поляки… Ну, сами хорошо понимаете, товарищи!
Товарищи «хорошо понимали» конечно, но оглядывались.
По новому штатному расписанию, своего замполита роте не полагалось, его обязанности выполнял выборные парторг с комсоргом. Парторгом роты был её командир - майор Хараборкин, комсоргом единогласно выбрали Аркадия Тверского.
А вот особистов…
Целое отделение: приравненный к армейскому майору капитан госбезопасности, два лейтенанта госбезопасности и пять «простых» сержантов госбезопасности. Впрочем такое резкое увеличения штата произошло после одного вопиюще-безобразного случая, когда товарищи командиры на радостях по случаю окончания «учебки» «малость перебрали» спиртного и «несколько» побезобразничали на железнодорожной станции - где в отличии от самого посёлка, можно было найти «мамзелей». Приехавший тогда на «разбор полётов» главный окружной особист - никого (на этот раз!) не арестовал, но твёрдо заявил:
- Не хотите с нами по-хорошему, товарищи командиры - будем с вами по-плохому. Хоть в каждый экипаж назначу по своему сержанту – полномочия у меня имеются… В сортир с вами будут под ручку ходить и к каждому из вас в «дупло» заглядывать… Но подобные выходки прекращу!
Ротному полковому «Особому отделу» выделили ещё одну легковую «Эмку», мотоцикл и отдельный бронетранспортёр, чтоб они всегда были рядом с танкистами – на марше и в бою. Но уже не полугусеничный БТР-26 - а колёсный БТР-10переданный из среднего пушечного бронеавтомобиля.
И действительно:
«Подобных выходок» больше не было, хотя о них постоянно мечтали.
Наконец, в самом конце периода формирования и боевого слаживания, в роте появился учебный взвод: один КВ-1 с двумя «лишними» экипажами танкистов на броне вместо десанта и три БТР-10 с мотострелками. По чьей-то достаточно толковой задумке, они служили бы резервом для экипажей боевых танков и десантов.
Экипаж тяжёлого танка КВ-1 младшего лейтенанта Аркадия Тверского, входил в состав Первого линейного взвода, которым командовал старший лейтенант Зиновий Григорьевич Колобанов144. Впрочем, они познакомились и даже можно сказать сдружились, ещё в Ленинградской учебке.