152 сверху. Две бронеплощадки с одной башней от КВ-2, два – с двумя башнями КВ-1 на каждой. Ну и пулемётов…
Мама не горюй!
Бронепоезд имел свою вооружённую до зубов «мотопехоту», численностью примерно в усиленную стрелковую роту. Правда общаться с экипажем бронепоезда танкистам с не позволяли, за чем бдительно следили особисты с обеих сторон.
Железнодорожный тупичок имел на удивление приличное депо с грузоподъёмным оборудованием, где прибывшие прежде с эшелон с боевой техникой бригады специалисты Кировского завода уже собирали первые танки. К утру большая часть последних оказалась уже на ходу и отдохнувшие за ночь танкисты, опробовали свою технику на небольшой трассе, прикрытой со стороны Финляндии камуфляжными сетями.
Предосторожность оказалась не зряшной, так как с утра со стороны сопредельного государства поднялся аэростат наблюдения. Впрочем, как и со стороны советской.
Хотя и наводчики бухтели – возможно сбиты прицелы, но до опробования стрельбой дело так и не дошло из-за соображений секретности. С этой же целью над ними целый день летали кургузые «Чайки» и «Ишачки» - заглушая рёвом своих моторов звук работы танковых и лязг гусениц.
Убедившись что танки на ходу, ленинградцы-кировчане тем же днём – 30-го марта, отправились самолётом домой, а танкисты 1001-й роты остались.
Воскресенье 30-го марта был убит на изучение местности и сил вероятного противника.
Рядовые танкисты и десантники изучали по картам сидя в бывших финских домах – довольно уютных и благоустроенных, с частично сохранившейся обстановкой от прежних хозяев. Ряженные в пограничников командиры танков и взводов - совершали рекогносцировку к самой границе, рассматривая прилегающие к ней окрестности через бинокли. Командование – Командир танковой роты и Начальник штаба, удостоились то же самое совершить с аэростата наблюдения, причём по слухам, уже старенький Иван Христианович ужасно боялся высоты.
Линия разграничения на перешейке разделяющего полуостров и материковую часть, была с советской стороны перегорожена устроенными по всем правилам несколькими рядами колючей проволоки (правда на деревянных кольях) и перекопана глубоким и широким (метров пять-шесть) противотанковым рвом. Кроме относительно узкого участка, конечно, где проходит железная и шоссейная дорога.
Удивительно, но с финской стороны – всего два ряда обычной «колючки».
Недоумевающие танкисты решили было:
- Зачем финнам тратиться, если мы так капитально от них отгородились?
Однако представители стрелковой дивизии которой они были приданы, внесли ясность:
- Финская полоса обороны расположена вот за той возвышенностью. Там у них всё: и заграждения из колючей проволоки в шесть рядов и, минно-взрывные и прочие «удовольствия» для нашего и вашего «брата».
Это была прославленная 24-я Самаро-Ульяновская, дважды Краснознаменная Железная дивизия. Её командир - генерал-майор Кузьма Никитович Галицкий, в «приватном» разговоре с командиром приданной 1001-й танковой роты, сказал:
- В своём личном письме мне, товарищ Верховный Главнокомандующий назвал мою дивизию лучшей среди стрелковых и, сказал: «Если через три дня после начала операции будет взят Таммисари – быть вашей дивизии гвардейской, первой гвардейской в Вооружённых Силах СССР».
Похлопав майора Хараборкина по плечу:
- Так что не подведи, танкист! Меня не подведи, но прежде всего товарища Сталина.
Последний обратил внимания на находившиеся близ берега острова – Экен и Эрнен:
- А с них нас часом не прижучат? За танки я не боюсь, но вот фланговый пулемётный огонь - выкосит моих десантников.
Тот, ещё раз похлопав его по плечу:
- Остров Экен – наш, а Эрнен… Впрочем, это не твоя забота, майор. И даже не моя! Твоя задача пройти вдоль берега и ударить финнам во фланг. Бронепоезд будет действовать в центре. Моя задача – «зачистить» (новое слово-термин, кстати – запоминай!) территорию. Захватим в первые часы первую линию обороны – обеспечим выход моей дивизии с перешейка. Ну, а там до Таммисари рукой подать…
Генерал-майор повернул голову влево, и:
- …Тьфу, тьфу, тьфу, конечно!
Кроме будущей гвардейской дивизии и 1001-й отдельной тяжёлой танковой роты прорыва, силы были собраны внушительные: 297-й танковый батальон – состоящий из 33 лёгких танка Т-26 и 11 плавающих Т-38, которых ещё не успели списать. Бригада морской пехоты – два батальона… Авиация, что по полдня жужжала над головой… Корпусная артиллерия, чьи корректировщики со своими «двурогими» буссолями целыми днями болтались в висящей в небе «колбасе»…
Ну и морская береговая артиллерия с внушающим благоговейное уважение калибром в двенадцать дюймов. Те, по слухам, предназначены для контрбатарейной стрельбы по целям – невидимым даже с аэростата. Поэтому корректировать их огонь будут со специальных самолётов, не так давно перелетевших на Ханко с материка.
Силы, конечно немалые…
Но тем не менее, уже воевавшие танкисты зябко поёживались в курилках:
- Финны – противник тоже серьёзный.
Вслух лишнее не говорили, но каждый думал примерно то, что и Аркадий Тверской:
«В прошлый раз «силы» тоже были – ого-го! И тем не менее, «освободительный поход» что-то не задался. Конечно, в этот раз мы хорошо подготовились – одни тяжёлые КВ чего стоят! Одного и финны надо полагать, целый год тоже сиднем на печи не сидели».
Были, конечно, немаловажные «нюансы» - которые давали надежду на то, что в этот раз всё будет по-другому.
Вместо тогдашнего «фанфаронства» с «шапкозакидательством» - шла очень серьёзная подготовка к войне. К примеру, они тщательно изучали карты и особенно – аэрофотоснимки - о которых тогда и, знать не знали и ведать не ведали. Их заставляли учить наизусть и даже рисовать по памяти карты с нанесёнными оборонительными сооружениями финской армии.
Время выбрано тоже очень удачно, не как в первый раз: уже не холодно, но ещё нет всеобщего и тотального таяния льдов и снегов. Реки и озёра не являются преградой даже для бронетехники, а по слежавшемуся за зиму снегу - можно пройти обычной пехоте (особенно в «новинке сезона» – снегоступах!), но крайне затруднительно лыжникам…
Здесь скорее коньки нужны.
Опять же минирование местности, к чему финны широко прибегали в прошлый раз - затрудненно из-за особенностей сезона.
Ночи стали короче, дни соответственно длиннее и, уже почти как неделя - стояла ясная погода с редкими облаками, благоприятствующая действиям советской авиации.
Но крайне рискованно!
Стоит только операции затянуться на лишнюю неделю или даже меньше, как войска увязнут в весенней распутице. Вот потому видать, товарищ Сталин и торопит.
После рекогносцировки, 31-го марта с утра в штабе гарнизона военно-морской базы, прошло совещание. На нём присутствовали:
Представитель Ставки Верховного Главнокомандующего генерал-полковник Иван Степанович Конев.
Разработчик операции – Начальник Первого (оперативного) управления Генерального штаба ВС СССР полковник Иссерсон Георгий Самойлович.
Ответственный за операцию - Командующий Армейской группа «Таллин» генерал-лейтенант Баграмян Иван Христофорович.
Главный исполнитель операции – Командир 24-й Самаро-Ульяновской, дважды Краснознаменной Железной дивизии генерал-майор Кузьма Никитович Галицкий.
Командующий авиационной группировкой и одновременно Командующий ВВС Балтийского флота - генерал-майор Василий Васильевич Ермаченков…
Ну и все другие - более-менее причастные к операции военноначальники, в том числе и самый младший из них – Командир 1001-й отдельной тяжёлой танковой роты прорыва майор Георгий Филимонович Хараборкин, который по известной причине – чувствовал себя «не в своей тарелке»…
Ведь даже Командир бронепоезда «Коба» и, тот был в звании тоже майора - но с приставкой «генерал».
Командиров входящих в Армейскую группу командиров «лёгких153» 17-й, 37-й и 64-й стрелковых дивизий, а также «Сводного прибалтийского стрелкового корпуса» (180-я эстонская, 181-я латвийская, 184-я литовская стрелковые дивизии) - приглашать на совещание не посчитали нужным:
Во-первых, они находятся на материке, будут переброшены по льду Финского залива и присоединятся к операции позже, на уже завершающем этапе - когда многое в оперативной обстановке изменится и возможно самым кардинальным образом.
Во-вторых, Баграмян прямо сказал:
- Боеспособность не так давно сформированных «лёгких» дивизий сомнительна, а «националам» я не доверяю. Они начали перебегать к противнику ещё в начале марта – при предпоследнем ультиматуме.
Все присутствующие болезненно поморщились: неоднократные сталинские ультиматумы – которые финны нагло игнорируют и которые отменяются в самый последний момент, очень болезненная тема для каждого советского человека.
Не всё так печально, конечно.
В составе «Сводного прибалтийского стрелкового корпуса» будут действовать эстонские и латышские батальоны Красной Гвардии, сформированные из просоветски настроенных добровольцев. Несмотря на недолгую подготовку, им можно было доверять. Хотя бы контроль территории.
Кроме этого, на южном берегу Финского залива сосредотачивался «Отдельный воздушно-десантный корпус Им. Кирова» (9-я, 10-я и 201-я воздушно-десантные бригады) генерал-майора Павла Алексеевича Белова. Но у этого соединения был своя – неведомая Баграмяну задача.
Выслушали доклад разведки, основанный на агентурных, но в основном на данных с аэрофотоснимков.
Согласно полученным из Штаба округа сведениям, на перешейке им противостоит II армейский корпус финской армии, входящий в Юго-Западную армию и состоящий из двух кадровых пехотных дивизий - 1-й и 17-й и одно «кадрированной» - то есть доводимой до штатной численности уже после объявления мобилизации.
В каждой дивизии всего шесть противотанковых орудий – чаще всего уже хорошо знакомых воевавшим танкистам 37-мм «Бофорсов». Новым тяжёлым танкам они не представляют угрозы, как и 20-мм противотанковые ружья… Опасаться надо минных полей и финских истребителей танков применяющих подрывные заряды и бутылки с зажигательной смесью.