«А не из этого ли «человеческого хлама», как опарыши из гниющего трупа - выползли командиры РККА среднего звена? Командиры полков, дивизий и корпусов времён Великой Отечественной Войны? Тогда нам полная жоппа при любом раскладе: не один стратегически «План прикрытия» – даже самый гениальный, не сработает - если подведут низовые исполнители».
- …Возращение к старой, доброй классической школе – с её дисциплиной и авторитетом учителя, произошло лишь в начале тридцатых годов - когда стране потребовались специалисты, а не «активисты». И лишь в конце это десятилетия, советские школы стали выпускать таковых.
И действительно, следующее поколение советских оружейников уже из школьников 30-х годов, как например Михаил Тимофеевич Калашников, 1919-го года рождения закончивший сельскую(!!!) школу на далёком от столичных университетов Алтае… Он воевал в Великую Отечественную и был ранен…
А если бы погиб?
Меня как кипятком залитым за шиворот, ошпарило:
«А вдруг я так изменил историю, что он погибнет?!».
Сцуко, не дам!!!
Снова вскочив от возбуждения, я наклонившись над столом, отчаянно жестикулируя правой рукой практически над головой старшего из Бонд-Бруевичей, орал:
- Это же - золотой фонд государства! Это – будущее нашего народа!! Это – надежда всего человечества на справедливо устроенное общество!!!
Наверное, со стороны казалось, что я хочу врезать Михаилу Дмитриевичу по «морде лица», потому тот максимально отклонился назад на спинку стула и как зачарованный - уставился на меня слегка выпученными, но изрядно расширенными и округлившимися глазами. Его меньшой брат, весь напрягся-напружинился и переводил взгляд с одного на другого - готовый в любую секунду встать между нами, как миротворец ООН между племенами хуту и тутси в эфиопской Руанде…
Но обошлось, слава Марксу!
- И знаете, что с ними произошло? Они были практически выбиты войной, из-за этих вот - баранов в синих генеральских штанах!
Я на память процитировал одного из выживших:
- «Из двадцати моих одноклассников выжило кроме меня всего два человека. Мой близкий друг Женя Гольдин, племянник певца Утесова, был летчиком-штурмовиком, за две сотни боевых вылетов на Ил-2 дважды представлялся к званию Героя, но его наградные листы не прошли… Выжил еще Селезнев, попавший в начале войны в плен, после побега прошедший все проверки и вернувшийся на передовую. Он воевал в пехоте. После войны Селезнев стал известным ученым-металлургом.
А могилы остальных наших семнадцати одноклассников разбросаны от Москвы до Берлина. За победу в войне мое поколение заплатило страшную цену. Но мы сделали все, что могли, для своей страны116…».
Потом наведя указательный палец как дуло пистолета в переносицу, спросил:
- Вот видите: один из трёх выживших стал известным ученым-металлургом… А если бы выжила хотя бы половина? Вы представляете, каким был бы тогда Советский Союз? Вы понимаете, что при таком раскладе - развалился бы кто угодно, но только не он?
После этих слов с меня - как воздух с шарика выпустили, я обмякнув опустился на стул и набычившись, угрюмо замолчал.
Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич точно также молча налил в рюмки водки, мы как на похоронах «не чокаясь» молча выпили и также молча, взялись за закусь.
***
Мой Заместитель и маршал Советского Союза, опорожнив тарелку с первым и красноречиво поглядывая на второе, первым нарушил молчание:
- Харчо у Вас, ну просто на удивление хорош, надеюсь и цыплёнок-табака таков ж…
И затем вдруг без всякого перехода:
- …Рассказать Вам одну историю, Иосиф Виссарионович?
Несмотря на приятное жжение в животе от выпитого, я был не в настроении и это ещё слабо сказано:
- Расскажите «историю», Михаил Дмитриевич, раз больше Вам рассказать мне не о чем…
Тот, не заставил себя долго ждать:
- Зимой 1837-го года, в отсутствии Императора в Зимнем дворце случилось возгорание. Спешно прибыв на место, Николай I тотчас распорядился об эвакуации семьи, выносе регалий и драгоценностей и, приказал приступить к тушению пожара117…
Что-то такое слышал когда-то, но без таких подробностей, поэтому не удержавшись вопросил:
- А что? Без Императора, уж и приказать тушить пожар было некому? Где…
- Не перебивайте! Как закончу, сами всё поймёте.
- Хорошо, не буду… Продолжайте.
- Видя, что силами пожарных, придворных и прислуги не справиться, Николай I приказал прибыть во дворец гвардии. И вот здесь внимание…
Оглядев поочерёдно на нас с Владимиром Дмитриевичем, заостряя наше внимание, подняв указательный палец вверх:
- …Но впопыхах, забыл сообщить для чего(!) той следует прибыть ко дворцу. Просто прибыть и всё!
Торжествующе поблёскивая стёклышками очков:
- И гвардейские полки с всевозможной поспешностью прибыв по приказу Императора ко дворцу, несколько часов подряд простояли на морозе - глядя на горящую резиденцию Императора(!) и ничего не предпринимая, пока тот про них не вспомнил. Но время было уже упущено и осталось только приказать тем не тушить пожар – тушить его было уже поздно, а выносить имущество! Что бравыми гвардейцами и было героически, с риском для жизни проделано118.
Мы с Владимиром Дмитриевичем только переглянулись в обалдении:
- Однако!
С несколько снисходительным удовлетворением оценив произведённое на меня впечатление, Бонч-Бруевич-старший продолжил:
- Следующую историю мне совсем рассказал новый Нарком путей сообщения СССР - Иван Владимирович Ковалев. Во время конфликта на реке Халхин-Гол, в район боевых действий начали перебрасывать военные грузы: сперва по Транссибу до Читы, а потом по железнодорожной ветке до станции Соловьевская… Так вот, тут же по всему Транссибу - образовалась «пробка», превосходившая всякое разумение… Сколько вы думали?
Переглянувшись, мы:
- Километров сто, двести…
- Более чем на 2000 вёрст!
Мы с Владимиром Дмитриевичем только ахнули:
- Бог ты, мой!
- Вот именно! Разгребать пробку из Наркомата путей сообщения послали нынешнего Наркома, а в то время – заместителя.
Бонч-Бруевич-младший сгорая от нетерпения:
- И что он обнаружил? В чём причина?
- Причина оказалась примитивной до полного неправдоподобия. Управление военных сообщений Генерального штаба РККА, выдало наряды всем начальникам эшелонов с указанием станции выгрузки: «Соловьевская». Но эшелонов туда прибывает сотни каждые сутки, а на той станции - всего два выгрузочных пути, да и те без нужных для выгрузки высоких платформ…
Мы с Владимиром Дмитриевичем, недоумённо спрашиваем:
- А что, если попробовать выгружать на других станциях? Тех, что поближе? Или Соловьевская - одна на весь Трансиб?
- Вот и товарищ Ковалев пробовал уговорить начальников эшелонов, а как правило - это командиры частей, выгружаться на других станциях… Однако, те неизменно отвечали: «У нас приказ выгрузиться в Соловьевской, и мы его выполним, чего бы нам это ни стоило». Пришлось решать этот вопрос едва ли не через самого товарища Ворошилова! Лишь тогда «пробка» рассосалась.
Задумавшись, я:
- Так Вы, Михаил Дмитриевич, хотите сказать, что…
- Вот именно это, я и хочу сказать! Наш генерал – этот то же чиновник, а наш чиновник с сотворения Адама - был и остаётся рабом параграфов, положений и статей законов-указов. Понимая это, не следует ждать от нашего генерал ничего героического: ему надо просто приказать действовать в соответствии с вышеуказанным. И причём приказать надо так - чтобы он понял приказ, даже если не хочет этого делать.
Кивнув, Владимир Дмитриевич подтвердил слова старшего братца:
- Владимир Ильич ещё в девятнадцатом году это понял, сказал мне как-то раз: «Нам, большевикам, только кажется, что мы управляем Россией. На самом деле сто тысяч русских чиновников как управляли страной, так и продолжают управлять».
Старший из братьев продолжил, слегка снисходительно поглядывая на меня:
- Не знаю почему, но наша верховная власть этого никогда не понимала. Вот например, 2-ю Тихоокеанскую эскадру незадачливого контр-адмирала Зиновия Рожественского, отправили за тридевять морей без какой-либо чётко поставленной цели. Просто приказали идти в Порт-Артур, где присоседиться к 1-й Тихоокеанской эскадра. За время её «хождения», генералы (опять же не имея приказа - во чтобы то ни стало, дождаться прихода подмоги) сдали эту крепость… И, что?
Отвечаю:
- Зиновий получил приказ плыть во Владивосток, но туда не доплыл.
- Вот именно! Все очевидцы того боя говорят: никакого плана боя у русских не было. Наши броненосцы и крейсера просто шли в пункт назначения, вынужденно отстреливаясь от наседавшего флота японского - напротив имеющего чёткую и внятную задачу: победить!
Осталось только и молвить:
- Мда… И не придерёшься: они выполняли приказ.
В свою очередь пристав, наклонившись ко мне через стол и вперившись в меня горящими глазами, Бонч-Бруевич старший:
- А если бы на месте Николая Второго II был не этот «Царскосельский суслик» - любитель стрелять по воронам да бродящим кошкам, а…
Прижав к груди ладонь:
- Сразу заявляю: я пас! Я и на Сталина - хрен бы подписался, будь моя воля.
От приятных воспоминаний, я аж прикрыл глаза:
«Я б лучше в том «тоннеле» и остался навсегда… Там, так хорошо! Не о чем думать, нечего решать, нечего бояться…».
К суровой действительности меня вернули слова Михаила Дмитриевича:
- …Да хоть его венценосная супруга – Императрица Александра Фёдоровна! Стерва, конечно – этого у неё не отнять… Но хотя бы у той какой-никакой характер имелся, в отличии от этого слизняка.
Недовольно открыв глаза, спрашиваю:
- И как бы она поступила, по-вашему?
- Уверен, родись эта стерва в штанах, она бы приказала генералу Куропаткину в Маньчжурии: «Ни шагу назад!». Генералам Стесселю, Смирнову и Фоку в Порт-Артуре: «Стоять насмерть!». А адмиралам Рожественскому и Небогатову: «Найти и уничтожить неприятельский флот!». И к каждому по жандарму приставила бы, с приказом: пристрелить как собаку изменника - если тот даже подумать посмеет об отступлении или о сдаче… И Русско-японская война была бы Россией выиграна!