Опять же в «Академию» его кто-то направил?
Направил!
Пару синих штанов он там протёр?
Протёр!
Стало быть достоин.
А как они - синие штаны на нём сидят…
Залюбуешься!
Сразу видно – не простой человек, а военный талант.
Ну как такого не назначить на армию, а то и на округ?
- Товариччч! Назначаешься гениальным стратегом с перспективой стать «маршалом Победы».
- Служу трудовому народу (Советскому Союзу)!
Утрирую конечно, но если призадуматься…
А как ещё проверить военного чиновника на профпригодность?
Локальные конфликты довольно редки и с грядущей - самой грандиозной, жестокой и кровопролитной войной в истории человечества - ни в какое сравнение не шли.
Как можно в преддверие пожара на буровой нефтяной платформе, оценить профессиональные качества «специалиста» - имеющего опыт тушения мусорного контейнера возле вашего подъезда?
Это невозможно в принципе!
«Военные учения»?
Боксёру можно иметь сколько угодно большой опыт избиения беззащитной «груши», или даже своего спарринг-партнёра - предоставленного ему для кулачной расправы тренером… Но он обязательно продует на кубке «WBA» - если ни разу не участвовал в подобного рода соревнованиях.
Тем более на предвоенных учениях РККА типа «Киевских» - имело место быть лютейшее очковтирательство, замеченное даже приглашёнными иностранными наблюдателями.
***
- Слово «полководец» появилось тогда, когда воевали действительно полками в три-четыре, максимум десять тысяч воинов. В современных войнах сражаются миллионы, которые не водят… Ими управляют!
Смотрю на маршала Советского Союза и стараясь как можно убедительней:
- Кто непосредственно организует бой?
Вспоминается песня группы «Любэ»:
«Комбат-батяня, батяня-комбат,
Ты сердце не прятал за спины ребят…».
- Командир батальона, полка, бригады… Не более!
Бонч-Бруевич старший:
- Дивизии. Антон Иванович Деникин «водил» в Германскую «Железную дивизию» и это у него неплохо получалось.
Не стал спорить, хотя по воспоминаниям ветеранов Великой Отечественной Войны - они и, командира полка то - только по самым большим праздникам видели:
- Пусть будет дивизиями в исключительных случаях - ибо «железных дивизий» в Русской Императорской армии, не так уж и много было. Суть одна и она остаётся прежней: все вышестоящие инстанции – «полки не водят» и, непосредственно боем-сражением не руководят. Они организовывают(!) их взаимодействие и снабжением всем необходимым для боя-сражения… Всё!
Привстав, я:
- И чем тогда руководитель какого-нибудь наркомата, отличается - от командующего армией или фронтом? Ну, кроме цвета штанов и прочих знаков отличия? Только тем, что у него имеется опыт организации взаимодействия и снабжения, а у того нет.
Тот тоже приподнявшись, горячится:
- Тем, что он специалист! Даже Ленин… Да, что там, Ленин! Даже Троцкий знал и понимал значение военных специалистов!
Я презрительно фыркнул:
- Журналист Троцкий, которого привезли к нам на блиндированном пароходе из Америки - это конечно же для Вас наивысший авторитет! А я больше прислушиваюсь к словам Генри Форда, который сказал так: «Нельзя стать узким специалистом, не став, в строгом смысле, болваном. Специалисты так умны и опытны, что в точности знают, почему нельзя сделать того-то и того-то, они везде видят пределы и препятствия. Если бы я хотел уничтожить конкурентов, то предоставил бы им полчища специалистов126».
Понимая к чему я клоню, мой Заместитель на должности Верховного Главнокомандующего ВС СССР встаёт из-за стола и, тыча в меня пальцем, ярится:
- Товарищ Сталин! Это рассуждения дилетанта. Вы совершенно ничего не понимаете в военном деле!
Я также весь на взводе, вскакиваю со стула и машу рукой перед самым его носом:
- Зато вы и вся ваша «генеральская рать» - всё понимаете и, тем не менее - проигрываете все войны подряд! Или же выигрываете их, завалив противника костями и мясом солдат…
С ясно читаемым на лице твёрдым намерением схватить оппонента за грудки, ору:
- …Не позволю больше! НЕ ДАМ!!!
Бонч-Бруевич младший встав между нами стеной:
- Друзья, друзья! Успокойтесь! Мы с вами много выпили, опьянели и наговорили друг другу много лишнего… Нам надо разъехаться по домам, выспаться, протрезветь и затем спокойно поговорить на эту тему ещё раз.
Взяв себя в руки усевшись на место, уже более спокойно:
- Над каждым из нас довлеют какие-то «скрепы» - вбитые в подкорку где-нибудь в «Московском пехотном юнкерском училище» и затем в «Николаевской академии Генерального штаба». Согласен: без них никак – ибо это наши руководства к действию в определённых ситуациях.
Младшему из братьев:
- Владимир Дмитриевич! Разливайте что там во «флаконе» осталось «на посошок», да попрощаемся на сегодня…
Затем, обращаясь изрядно заплетающимся языком к сидящему угрюмо-мрачному, но тем не менее – глубоко задумавшемуся маршалу СССР:
- Однако жизнь не стоит на месте, время идет и, всё вокруг стремительно меняется! И те «скрепы» - к которым мы привыкли, которые врезались не токмо в нашу плоть – вросли уже в кости, уже не руководства к действию… А якорь на ногах, мешающий плыть!
- В отличии от животного, у каждого из нас есть выбор: держаться этих «скреп» и утонуть безымянным в этом потоке бытия - превратившемся в застойное болото… Или же вырвать их – пусть и, с кровью и мясом и, придумать что-то иное – новенькое, что позволит ему и всему человечеству сделать очередной маленький шаг в будущее… Именно про таких людей слагают стихи, пишут книги и именно это их портреты вешают на стены в кабинетах истории…
Поднеся указательный палец к самому носу оппонента:
- …А про Вас и ваших «специалистов», в лучшем случае в очередной «Войне и мире» напишут: «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert...127». Скучно, девочки!
Хотел ещё что-то добавить, но тут язык мой заплёлся окончательно и я замолчал, недоумённо оглядываясь вокруг:
«Сам то понял, что сказал?».
- Я не слишком витиевато выразился, друзья? Если что, то прощу извинить…
Глянув на угрюмо набывчавшего старшего брата, Владимир Дмитриевич:
- Витиевато, конечно… Но мы вас поняли, Иосиф Виссарионович. Хорошо поняли!
И с нажимом в интонации, переспросил его:
- Мы ведь же хорошо с тобой поняли товарища Сталина, Михаил?
Тот, встряхивая головой, как будто отгоняя наваждение:
- Опять ты меня в какую-то авантюру втягиваешь, Владимир! Из прошлой то, как только живыми выбрались – чудо прямо какое…
Тот:
- Тогда мы с тобой были молоды и ничего не боялись. Сейчас же, что? Ты боишься умереть стариком, Миша?
И уперев руки в бока – совсем по-ленински, звонко рассмеялся.
Старшак только глубоко вздохнул и затем спросил меня, не поднимая глаз:
- Иосиф Виссарионович! Вы мне обещали как минимум двух сатрапов. Конечно, я Вас сильно уважаю… Но сколько можно Вам напоминать?!
Искрой радости мелькнуло в сознании:
«ВСЁ НА МАЗИ!!!».
Похлопав себя по нагрудным карманам френча – как будто ища сигареты и спички:
- «Сатрапов»? Это мы прям счас…
Пошатывающейся походной подхожу к телефону и довольно-таки быстро дозвонившись до Наркома обороны СССР, на удивление твёрдым голосом приказываю:
- Товарищ Кулик! Генералов Конева и Ерёменко направить в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования Вооружёнными Силами СССР… Срочно!
Глава заключительная. И сим победиши!
Шумилин А.И. «Ванька-ротный»:
«Война — это как раз то, о чём не говорят, потому что не знают. Из стрелковых рот, с передовой, вернулись одиночки. Их никто не знает, и на телепередачи их не приглашают, а если кто-то из них и решается сказать правду о войне, то ему вежливо закрывают рот…
Вот и сейчас, я пишу и вижу — они передо мной, как живые… Я вижу изнуренные, бледные лица солдат, и каждый из них, умирая, хотел что-то сказать… Сказать тем, кто останется после них жить на этой земле, пропитанной их кровью. Эти мысли и не дают мне покоя.
Они — фронтовики и окопники стрелковых рот, перед смертью жестоко мёрзли, леденели и застывали насмерть в снежных полях на ветру. Они шли на смерть с открытыми глазами, зная об этом, ожидая смерть каждую секунду, каждое мгновение, и эти маленькие отрезки времени тянулись, как долгие часы.
Осужденный на смерть, по дороге на эшафот, так же как и солдат с винтовкой в руках, идущий на немца, всеми фибрами своей души ощущает драгоценность уходящей жизни. Ему хочется просто дышать, видеть свет, людей и землю. В такой момент человек очищается от корысти и зависти, от ханжества и лицемерия. Простые, честные, свободные от человеческих пороков солдаты каждый раз приближались к своей последней роковой черте.
Без «Ваньки-ротного» солдаты вперёд не пойдут. Я был «Ванькой-ротным» и шёл вместе с ними…».
Маршал С.К. Тимошенко, Нарком обороны СССР, 1940 год:
«У нас еще много брехни. Бывают случаи, когда набрешет много, а на самом деле, если коснуться глубже в существо дела, то там многое не так, о чем тебе докладывали. Я думаю, что этот род брехни у нас еще живет, но корень ее не в самих людях, люди у нас хорошие, а в нашей системе. Вот за перестройку этой системы мы и должны сейчас взяться, воспитать в себе нетерпимое отношение к любому, даже малейшему недостатку».
Генерал-майор танковых войск В. Г. Лебедев:
«Если солдат совершает подвиг, то это означает, что его командир или дурак, не способный видеть дальше своего носа, или подлец, для которого чужая жизнь копейка».
Карл фонКлаузевиц:
«Если профессия военного вообще что-то значит, она должна опираться на непоколебимый кодекс чести. Иначе те, кто следует за барабанами, будут всего лишь кучкой наёмных убийц».