- Вот, товарищ Сталин – попался изменник делу Советской Власти и Коммунистической партии!
Я встретил Хрущёва стоя по-сталински: засунув левую руку в карман шинели, а правую – заложив за её отворот на груди и, словами Гоголя из романа Тараса Бульбы - слегла их переиначив под текущий момент, конечно:
- «Что, Микитка, помогли тебе твои ляхи?».
У того очи – размером с глобус Украины каждый, того и гляди лопнут:
- ТЫ?!
Согласен: очень неприятно в его ситуации - увидеть ожившего покойника… Самому себе такого не пожелаешь!
- Мы, мы… А ты здесь кого думал увидеть? Польского маршала Збигнева Бжезинского – которому ты продался, иуда?
В ответ послышался отборный мат, прервавшийся лишь после сильного удара по почкам - отправившего его к моим ногам.
Майор, выкладывая на стол кучу предметов:
- Вот что нашли в карманах этой контрреволюционной сволочи, товарищ Сталин.
Переложив в карман шинели свой же пистолет Коровина и проверив – заряжен ли, к остальному добру особого интереса не проявил: навряд ли Кукурузник таскал в карманах списки своих сообщников, такая инфа держится обычно в голове.
- Отнесите это в мой кабинет, потом как-нибудь займусь. И этого типа гнусного туда же тащите для экспресс-допроса.
Пока командиры добрым словом и пинками поднимали на ноги Хрущёва, подойдя к окну и посмотрев на происходящее внутри Кремля, я удивился в очередной раз:
«Где всё же народ, то? Или это уже не альтернативная история, а зомбокалипсис?».
Вдруг после взгляда на стоящий рядом стол с телефоном, меня осеняет:
«А может позвонить куда-нибудь и, спросить что случилось?».
Однако, не тут то было!
Куда я не набирал: от Секретариата Поскребышева - до Комендатуры Кремля и приёмной профессора Виноградова - никто нигде на мой звонок не отвечал.
«Вымерли они все, что ли?».
Вдруг опять посетила здравая мысль:
«А не спросить ли у Хрущёва?».
Зайдя в кабинет, предельно вежливо спрашиваю у него – боком расположившегося на кресле:
- Никита Сергеевич! Не подскажешь нам, что в городе происходит?
Тот, как взбесившийся:
- ЭТО ТЫ!!! ЭТО ВСЁ ТЫ НАТВОРИЛ… СВОЛОЧЬ!!!
И дальше – отборные маты, которые не каждая бумага не выдержит – воспламенится. Не говоря уже про электронные носители информации.
Мда… Никакого «экспресс-допроса» не получится: «объект» в высшей степени быковат и вряд ли просто так «расколется». А электропаяльника, как на грех – под рукой нет.
Задумчиво на него глядя:
- Вижу, конструктивного диалога у нас тобой не получится, Микитка…
Какой там «диалог»?!
Видимо услышав вновь из моих уст опостылевшее прозвище, Хрущёв невообразимым финтом подскочил в кресле и, в прыжке попытался меня укусить за ногу - плотоядно рыча… Быть мне покусанным и возможно тоже – взбесившимся… Но капитан не растерялся и мигом уложил нападавшего носом в довольно-таки пыльный ковёр - по которому я уже успел наследить своими прошедшими подземелье сапогами.
Слушая непрекращающиеся «идиоматические обороты», недоумённо-озадаченно чешу всей пятернёй в затылке:
«Интересно, что его так взбесило? Разве погибель всего партсъезда…? Так мы об этом с ним заранее договаривались, значит не должно вроде? Фиаско своего заговора…? Он бы тогда попытался договориться с командирами – пообещав им золотые горы и маршальские звёзды… Нет, тут что-то совсем другое».
Ладно, это всё выяснится потом – никуда оно не денется. Сейчас же срочно надо избавиться от Кукурузника: ибо это безлюдье за окном - меня не по-детски напрягает…
Как бы всё не заработало в обратную сторону!
Встав над Хрущёвым и прижав ногой его голову к ковру, чтоб не перебивал, оглашаю:
- Как Председатель ГКТиО, Верховный Главнокомандующий и прочая, прочая, прочая, приговариваю тебя – гражданин Хрущёв, к высшей мере социальной защиты – смертной казни через повешенье. Приговор привести в исполнение немедленно.
Подойдя к раздвижным книжным шкафам, скрывающим вход в подземелье, приказываю:
- Тащите приговорённого за мной, товарищи командиры.
***
На лифте спустились в бункер Сталина - где уже было по щиколотку воды и, тоже –некоторое время думали-гадали, на чём бы его повесить… На потолке нет никакого подходящего крюка, а если на торчащем из стены крючке – ногами будет доставать. Разве что колени ему прострелить – как посоветовал капитан-танкист.
С хозяйским прищуром на него посмотрев: «А ведь он, падла, способный!», - я предложил другой, более приемлющий вариант:
- Товарищи! А давайте его к кабинке лифта привяжем, а сами поедим вверх – он и повиснет в лифтовой шахте, болезный.
В мою бытность бандитом, мы такое с пацанами неоднократно проделывали – но лишь чтобы попугать конкурентов по бизнесу. По настоящему – никогда не вешали, хотя мне всякий раз хотелось попробовать.
Когда Хрущёву накинули на шею тщательно намыленную верёвку, а другой конец – прочно прикрепили снизу лифтовой кабины, он наконец-то почуяв смертный час - заткнул свой «фонтан».
Участливо спрашиваю:
- Ваше последнее слово, приговорённый. Может какие-то пожелания или привет кому-нибудь передать…
Тот, тяжело дыша, взглядом пытаясь прожечь во мне дыру размером с жоппу гиппопатами:
- Сволочь! Если бы ты знал, что ты наделал…
Про что это он?
- Всё мной «наделанное» – я как-нибудь сам разгребу, не парься! Главное, что ты ничего не успел наделать.
Чуть не забыл:
- У тебя остался всего один единственный шанс чтоб остаться в живых, гражданин Хрущёв.
Тот, с смертной тоской смотрит на меня, но упорно молчит.
Достаю из кармана шинели здоровенный початок кукурузы:
- Засунешь его себе в анус – поедешь в Туруханский край председателем колхоза, учить тамошних оленеводов выращивать этот овощ в условиях вечной мерзлоты.
Вижу, что колеблется, достаю завёрнутый в газетку кусочек сала:
- Натрёшь хорошенько – зайдёт в жоппу без боли и крови… Я так думаю.
Тот, снова кусаться – еле оттащили:
- Будь ты проклят!
- Все мы там будем…
Потом пожав плечами:
- … Ну не хочешь, как хочешь – моё дело было предложить.
«А потом будут историки понапрасну писать, мол Сталин был жестоким тираном…».
Уж было заходя в лифт, вдруг спохватываюсь:
- Товарищи командиры! Видите в бункере много воды?
Уровень грунтовых вод уже поднялся почти до середины голенища сапога.
- Видим, товарищ Сталин.
- Непорядок! Надо срочно открыть нижнюю дверь, чтоб вода ушла.
Подробно объяснив где находится дверь в галерею - ведущая в общий бункер, показываю пальцем на полковника и майора и, приказываю:
- Быстренько сбегайте, откройте ту дверь, а мы с капитаном вас подождём…
Когда они скрылись, я глядя последнему в глаза, негромко добавил:
- …С капитаном госбезопасности.
Как известно, звание «капитан государственной безопасности» – соответствует званию полковника РККА.
Смотрю на капитана, он на меня… Думаю, мы друг друга поняли: мне нужен личный Малюта Скуратов – и он на эту роль вполне подходит. А те двое – слабаки, судя по моим наблюдениям. Ибо не каждый способен за просто так человека убить и при этом «кукушкой» не тронуться… Начнёт их совесть дрючить, сопьются, станут много лишнего болтать и один хрен кончат плохо.
Так зачем людей зря мучить?
Прошло минуть пять, может чуть меньше, как вдруг со стороны кабинета послышались дикие вопли, а из секретарской – бурным потоком хлынули грунтовые воды, таща с собой мебель и мусор… Часто-часто заморгав - аварийное освещение погасло, как кабель отрубило. Капитан не растерялся и, прежде чем я успел скомандовать, нажал кнопку. Кабина лифта тут же рванула вверх, таща за собой привязанного за шею верёвкой Хрущёва.
Надеюсь, он недолго мучился и умер не от удушья - а от перелома шейных позвонков. На себе ни разу не пробовал, но британские учёные говорят, что это совсем не больно:
Раз и всё!
Благосклонно кивнув, я:
- Поздравляю с орденом «Красной звезды», товарищ капитан госбезопасности. И надеюсь, что эта награда у Вас не будет последней.
- Служу трудовому народу!
Доехали до верха и, выйдя, я нажал кнопку – отправляя кабинку лифта снова вниз, после чего на всякий случай - мы с капитаном вешалкой для одежды заблокировали дверь лифта. Затем я выключил рубильник и открыв двери в кабинет – чтоб было светло, приказал капитану:
- Достаньте пистолет и, расстреляйте электрощиток.
Что он тут же и проделал, потратив целую обойму своего «ТТ».
Как всё утрясётся-устаканится, прикажу засыпать, забетонировать сверху лифтовую шахту и ликвидировать все следы существования входа из домашнего кабинета Сталина в подземный бункер.
Возвратившись в кабинет, первым делом, с лёгкой угрозой спросил:
- Надеюсь Вам не надо напоминать, что всё произошедшее должно остаться между нами?
- Клянусь, что…
- Клясться не надо: признание может быть выбито пыткой. Достаточно просто пообещать мне не проболтаться.
Твёрдо, глядя мне в глаза:
- Я не из болтливых, товарищ Сталин.
В свою очередь пялясь в его очи, пока он первым не отвёл взгляд:
- Понял это сразу как только увидел Вас в этой компании, товарищ капитан госбезопасности. Вот поэтому они – там, а Вы – здесь.
Вынув из кармана «мамины» часы и открыв крышку – почти полдень:
- Ладно, встретимся и поговорим с Вами завтра, как всё утихнет. Ну а пока давайте прогуляемся на свежем воздухе и попробуем найти хоть одного живого. Не в Кремле - так хотя бы в целой Москве.
Что же всё-таки случилось?
Держа так же – «по-сталински» левую руку в кармане шинели, а правую – с пистолетом - за отворотом на груди, я двинулся на выход.
***
Было морозно, но не ветрено и оттого не холодно, с неба не переставая валил крупными хлопьями снег.
Выйдя на белый свет из Сенатского корпуса, мы с капитаном некоторое время стояли в раздумьях – куда идти, потом заметив за снежной пеленой какое-то движение - отправились мимо Арсенала в сторону открытых настежь Никольских ворот, одноимённой башни Кремля. Уже подходя к их створу, увидели на фоне Исторического музея толпы народа со всех ног бегущие куда-то в сторону собора Покрова Богородицы во рву, иначе – Храма Василия Блаженного.