Вижу широко открытые глаза, разинутые рты и подставленные уши и, чешу по ним дальше:
- Такого, больше нигде и ни у кого в мире нет! Ни у голливудских кинозвёзд, ни у подруги Адольфа Гитлера, ни у супруги президента Рузвельта, ни у британской королевы…
«Как хоть её, блин солёный?».
- …Ни у кого в этом мире. Только у вас, мои любимые!
Переглядываются:
- Правда, что ли?
Перекрестившись на собственный портрет:
- Вот вам Макс!
И тут же был прощён, затискан, зацелован, обслюнявлен… А после команды «отбой» - «изнасилован». В хорошем смысле этого слова, конечно.
Десять дней ждать я не стал.
На следующий же день, после обычной по понедельникам планёрки по вопросам сельского хозяйства, вызвал группу работающих над «Станилином» химиков и пожав руку каждому:
- Ваша ткань прошла испытания. Поздравляю, товарищи!
И щедро наградил их орденами, «сталинками» и автомобилями…
Про Наркома химической промышленности тоже не забыл:
- Учёные своё дело сделали - очередь теперь за Вами, товарищ Первухин! Как только будет налажено массовое производство (а налажено оно должно быть через три с половиной месяца), «расстрельно-отсроченный» приговор с Вас будет снят. Ну и насчёт награждения и премирования… Подумаю.
Естественно, эта искусственная ткань в первую очередь пойдёт не на модную женскую одежду, а на технические нужды. Основа для кирзы и авиационного перкаля, что позволит сэкономить немало хлопка для производства в первую очередь пороха и нитролаков. Армирующий корд для технической резины, прежде всего – для автомобильных шин. На электрическую изоляцию, всевозможные фильтра…
К слову… Добавлением молебденита удалось, как бы ни на порядок, поднять эффективность советских пластичных смазок. Но вот с моторными маслами, что-то застопорилось. И по словам мотористов – как раз из-за фильтров, которые эта присадка напрочь забивает.
Может фильтра из новой ткани помогут?
Глава 18. Мои первые два месяца, мои достижения.
Маршал авиации Голованов А.Е. «Дальняя, бомбардировочная…»:
«У Сталина можно было столкнуться с любым вопросом, конечно, входящим в крут ваших обязанностей и вашей компетенции, и вы обязаны были дать исчерпывающий ответ. Если вы оказались не готовы к ответу, вам давали время уточнить необходимые цифры, факты, даты, детали по телефону прямо из приемной. Если же оказывалось, что вы затрудняетесь ответить по основным вопросам вашей деятельности, касающимся боевой работы подчиненных вам частей и соединений, материальной части, командного состава и так далее, которые вы обязаны знать по занимаемой должности, вам прямо говорили, что вы не занимаетесь своим делом, не знаете его и, если так пойдет дальше, делать вам на этом посту нечего… Контроль за исполнением даваемых поручений был абсолютен. Каждый знал, что его обязательно спросят, и не раз, о том, как выполняется полученное задание. Выполнение различных постановлений и решений начинали немедленно, не ожидая их оформления. Дорожили каждым часом, зная, что никаких скидок на всякие там обстоятельства не будет. Все вопросы обсуждались предварительно, исполнитель, как правило, присутствовал здесь же. На мой взгляд, характерной чертой Сталина была его поразительная требовательность к себе и к другим. Радуясь тому или иному успеху, назавтра он рассматривал этот успех уже как нечто само собой разумеющееся, а послезавтра «виновника» успеха спрашивал, что тот думает делать дальше.
Таким образом, почивать на лаврах любому, даже весьма авторитетному товарищу не удавалось. Сталин, воздав должное человеку, который совершил что-то важное, подталкивал его делать дальнейшие шаги. Эта характерная черта не позволяла людям самоуспокаиваться и топтаться на месте. Каждый также знал, что ответит сполна, несмотря ни на какие заслуги, если он мог что-либо сделать, но не сделал. Всяческие отговорки, которые у нас, к сожалению, всегда находятся, для Сталина не имели никакого значения.
Если же человек в чем-то ошибся, но пришел и сам сказал прямо обо всем, как бы тяжелы ни были последствия ошибки, никогда за этим не следовало наказание. Но горе было тому, кто брался что-то сделать и не делал, а пускался во всякого рода объяснения. Такой человек сразу лишался своего поста».
11-го марта исполнилось два месяца, как в результате какой-то пространственно-временной катаклизмы, в силу стечения ещё каких-то природных обстоятельств, а может чьей-то злой иль доброй волей, я стал…
Сталиным.
«Хужесталиным» или «лучшесталиным» - историки потом разберутся, хотя навряд ли они поедают об том объективно: сия профессия априори предполагает лживую предвзятость. Да и фиг с ним: умный различит правду от кривды, а мнение прочих мне безразлично.
Естественно, отпраздновав это дело с «посвящёнными» всех трёх уровней в ресторане «Арагви» вечером 11-го, наутро 12-го марта попив «Боржоми», позвонив в Кремль и взяв на день отгул без содержания, я призадумался:
«Пора уж слегка приподнявшись мысленно над сей «суетой сует» - подбить первые итоги своего неуёмного прогрессорства».
А похвастаться то в принципе, есть чем!
К примеру, впервые я понял что изменил эту «реальность» окончательно и бесповоротно, это когда ко мне в Кремле подошла наша «профоргша» - старая грымза помнившая ещё Каутского и Троцкого, но сама почему-то до сих пор ещё живая… И вручив в руки какой-то пакетик из плотной серой бумаги, сунула мне под нос ведомость, бесцеремонно потребовав:
- Товарищ Сталин! Распишитесь в получении месячной нормы кондомов!
- ЧЕГО?!
Та, не краснея:
- Презервативов, то есть.
Открываю пакетик… Точно гандоны!
Наконец до меня доходит суть ситакции: сам же постановил выдавать госслужащим «Изделия №2», чтоб они шибко не размножались. Даже приказал Департаменту финансов выделить валюту, ибо сей весьма специфический товар в родном Отечестве не производится. А если б и производился, то я б к примеру, не рискнул б натянуть его на свою «шишку».
Ну, а кто я?
Тот самый – советский госслужащий!
И значит, мне полагается: дают – бери, бьют – беги!.
Бурчу:
- Так бы и сказали, а то ишь ты… «Кондомы»!
Не изменив выраженья лица:
- Так на пакетиках написано.
Пересчитав поштучно, интересуюсь с подозрением:
- А почему всего десять?
Та, на полном серьёзе:
- В полном соответствии с возрастными нормами, полученными из Департамента здравоохранения СССР, товарищ Сталин…
Увидев мои круглые глаза и в них – немой вопрос, Мымра принялась объяснять более развёрнуто:
- Всё, согласно советской науке! Например тем госслужащим, чей возраст от восемнадцати до двадцати семи лет - месячная норма составляет двадцать…
Прерываю:
- Можете не продолжать.
Очень неприятно, когда тебе напоминают про твой возраст… Да и ещё – вот таким вот образом.
Конечно, во время интима халявными «кондомами» я не пользовался, ибо моя Валентина Васильевна не могла иметь детей… Мда… Такие вот не шибко весёлые делишки… А свою «месячную норму», я «ни за што» отдавал тем госслужащим - передачу «хромосом» которых, вообще следовало бы передать под контроль общественности.
А вот на добровольную кастрацию, почему то никто не подписался - хотя и специальным постановлением Совнаркома, таким гарантировалось повышение по службе.
Осторожничает почему-то чиновничий народ… Опасается какого-то подвоха, что ли?
Ну, ничего!
Разъяснительная работа в этом отношении продолжается и рано или поздно, но лёд тронется.
***
Конечно, самые первые подвижки произошли в советской радиопромышленности, которой - до моего появления вообще не было, как отдельного единого кластера…
Отрасли, в смысле.
Хоть прежде и имелся главк в Наркомате электропромышленности СССР (где он чалился на правах чего-то второстепенного), но отдельные отрасли предприятия входили куда угодно: хоть в состав Наркомата тяжёлой промышленности, хоть в состав авиационной…
Теперь же, с этим навсегда (надеюсь) покончено!
Ещё во второй половине января, первым делом мной был создан «автокефальный» Наркомат радиопромышленности СССР - в который всё было собрано «до кучи» и который возглавил Абрам Фёдорович Иоффе.
Нет, не академик – учёные звания в СССР отменили с моей подачи. В университетах и просто в образовательных ВУЗах, в честь былых и грядущих заслуг - оставили профессоров, в медицине – докторов. В тюрьмах и зонах, изредко можно встретить «Доцентов» - оказывается, очень популярное погоняло у определённой категории граждан. И на этом…
ВСЁ!!!
Кроме того, Наркомат радиопромышленности первым переведён в режим работы военного времени. Выпуск гражданской и непрофильной продукции был немедленно прекращён, отменены отпуска специалистам и, предприятия стали работать в две, а то и в три смены.
Лично обратился к работникам отрасли:
«Граждане и гражданки! Товарищи! Братья и сёстры мои…».
Далее в стиле великого Мао:
«Год ударного труда и потом тысяча лет счастья».
В качестве прижизненной компенсации пообещал более ранний выход на пенсию по принципу «год за три», приоритет в «Жилищной программе», в программе «Народного автомобиля», грандиозные скидки по процентам кредитования на собственное жильё и личное средство передвижения…
И меня правильно поняли, о чём свидетельствуют многочисленные письма трудящихся в газеты или мне лично.
Конечно, искренне жаль, что придётся их обмануть… Но тут уж виновен в глазах тех те трудящихся, буду не я… И даже вовсе не Сталин, а Гитлер – с его «внезапным и вероломным».
Кстати, тот так и не отозвался на мои мирные предложения, собака.
И результат не заставил себя ждать.
Производство новейших танковых, авиационных и носимых пехотных радиостанций – увеличилось в три, прочих - в полтора-два. Правда, дальнейшее наращивание производства будет зависеть от увеличения поставок пьезокварца для резонаторов из Бразилии. Или же от успехов освоения технологии выращивая синтетических кристаллов кварца, чем ныне в НИИ радиопромышленности и занимаются денно и нощно…