Народ из-под вышки без всякой команды побежал толпой помогать. Туда же помчалась «скорая помощь» - нечто вроде автобуса из фильма про Шарапова и Жеглова, с красными крестами.
Комментируя действо, обращаюсь к директору Кировского завода:
- Кстати, запоминайте, товарищ Зальцман: изнутри люк открывается тяжело. Требую устранить этот дефект!
Обратившись к Федоренко:
- Надо подумать над формой одежды для танкистов. Она должна иметь что-то вроде «пояса» под мышками и «ручки» на спине или плечах – чтоб удобнее было тащить из люка раненного танкиста. Что с Вами?
Тот, еле слышно:
- Это Котин…
- Что «Котин»?
- Он ранен…
Пригляделся в стереотрубу: действительно - это Главный конструктор Кировского завода Котин, которого наконец-то вытащили из танка. Он держится руками за лицо, а из-под ладоней бежит кровь.
Озадаченно чешу подбородок:
- Он же сам говорил мне – причём в присутствии свидетелей, что его танк непробиваем для трёхдюймовых снарядов?
Ещё раз внимательно посмотрев в стереотрубу на танк, искренне недоумеваю:
- Да и нет видимых следов пробития…
Федоренко:
- Окалина.
- Что «окалина»? При чём тут «окалина»? Мы, с вами что? На металлургическом предприятии находимся?!
- Думаю, от удара снаряда об броню, с внутренней стороны отскочила окалина и ранила Котина в лицо.
Возмущаюсь:
- Извините, Начальник Главного танкового управления: танки воюют с 1915-го года. Мало того, советские танкисты участвовали в вооружённых конфликтах - начиная с КВЖД и заканчивая Финляндией. И, что? Не могли придумать какой-нибудь пустяковой защиты от такой сущей ерунды – как окалина?! Да уже на царских «Остинах-Путиловцах» - броню изнутри обтягивали толстым войлоком.
Обратившись к руководству Кировского завода:
- Вы, мать вашу, неспособны - не только выдумать что-то своё, но и воспользоваться чужим опытом.
Те переглянувшись:
- Мы – не конструкторы, товарищ Сталин.
Ору им в лица:
- Но и не посторонние на заводе!
***
Пока туда-сюда, пока медики оказывали помощь Котину – у которого оказалось серьёзное ранение левого глаза, а потом увезли его в госпиталь… Пока увели с площадки «КВ», стих вызванный чрезвычайным происшествием ажиотаж и народ вернулся к подножья вышки КНП… Совсем стемнело и пришлось зажечь предусмотренные на этот случай прожекторы.
В их свете, стоящий на площадке возле мачты«Т-34» - выглядел особенно потрясно: обтекаемый весь такой, стремительный на вид, изящный как породистый арабский жеребец…
Налюбоваться на него не могу!
- Так Вы говорите, Федоренко, что этот танк уже проходил испытательные стрельбы?
- Так точно, тов…! Нашей «сорокопяткой» и шведским длинноствольным «Бофорсом» калибром 37 миллиметров.
Глядя в упор на директора Харьковского завода Максарева и главного инженера Махонина:
- И не одной новой – не предусмотренной конструкцией «дырки»?
Те, не скрывая гордость:
- Ни одной, товарищ Сталин! Лишь произошло заклинивание башни, повреждение наблюдательных приборов, трещины сварных соединениях, разрушение болтов и некоторые другие – более мелкие повреждения.
Начальник полигона полковник Романов добавил:
- Танк «А-34», при мне даже поджигали бутылкой с зажигательной смесью, но он не загорелся. Это ещё раз говорит об преимуществе дизельного двигателя перед бензиновым.
Облегчённо вздохнув:
- Ну, тогда нам бояться нечего: здесь нет шведских длинноствольных «Бофорсов», лишь только наши – с «тупоголовыми» снарядами, сплошь бракованными. Вот только прикажите по радио Морозову и его команде обмотать чем-нибудь лица от отлетающей окалины, а руки держать в карманах.
От подстрахуя ещё никто не умирал!
А вот без него – сколько угодно.
Когда всё было готово, посмотрев на часы – было «19.07.», прильнул к окулярам стереотрубы и скомандовал:
- Начинайте.
Романов взмахнул красным флагом и для чего-то громко крикнул, как будто его могли услышать артиллеристы - находящееся как бы ни за километр, отсюда:
- Огонь!
Спустя буквально пару секунд, как крыловские Моськи на слона, с двух направлений – с фронта и левого борта, затявкали малокалиберные противотанковые пушчонки. Хотя пускаемые ими снаряды были и боевые и, по моему разумению должны были взрываться - даже не пробивая брони, но взрывов почему-то было совсем немного. Цветные трассеры, летящие откуда-то из темноты и после удара о броню - рикошетившие вверх или рассыпающиеся крупными искрами на броне…
Это было прекрасно!
Любуясь, не забываю шевелить мозгами:
«Надо будет фильм снять и пустить в прокат в Америке. Там такого шоу ещё не видели и миллионы просмотров гарантированы. Глядишь и, предстоящий «большой шоппинг» окупится…».
И вдруг мощный взрыв!
Успел заметить: после яркой вспышки, танк окутал густой чёрный дым.
Почти все на вышке попадали, я был почти мгновенно сбит с ног «прикреплёнными» и накрыт бронированными щитами.
Спустя какое-то время, я был поставлен на ноги и даже обтряхнут:
- Извините, товарищ Сталин… Служба!
- Я понимаю.
Косынкин, встревоженно заглядывает мне в глаза:
- С вами всё в порядке, Иосиф Виссарионович?
- А что мне сделается?
Поправляя косо нахлобученную шапку-ушанку:
- Объявляю благодарность, товарищи бойцы!
- Служим Советскому Союзу!
Народ на вышке тоже поднялся на ноги и, смущённо приводил себя в порядок, стараясь не глядеть друг на друга.
Обращаюсь с вопросом «в никуда», переводя взгляд от одного к другому:
- Что это было? Почему он взорвался? Ведь нечему там было взрываться – остатки боезапаса должны были быть выгружены…
Народ на вышке и сам с дичайшем «афуе», только глаза таращат да плечами пожимают.
Конкретно к Начальнику полигона:
- Были выгружены снаряды?
Тот, бледный, с трясущейся непокрытой головой:
- Все до одного.
- Тогда почему он взорвался?
- Не знаю, товарищ Сталин.
Из толпы, кто-то предположил:
- Взрывчатка была заложена в танк заранее. Это – диверсия!
Вокруг возмущённо зашумело:
- Бери выше – терракт! Враги хотели товарища Сталина взорвать!
Генерал Косынкин:
- Неправда! Все танки были предварительно осмотрены снаружи и внутри моими сотрудниками. После этого, к ним никого кроме экипажей не подпускали.
Посмотрев на горящий не ярким – тусклым чадным пламенем танк, говорю:
- Пойдёмте и посмотрим на него поближе, товарищи. Может, что и выясним.
Косынкин заартачился:
- Это может быть опасным, товарищ Сталин!
- Ничего… По теории вероятности, снаряд в одну и тоже воронку дважды не попадает. А танки по два раза не взрываются: это закон физики.
Спустились вниз с вышки и неспешно направились в сторону «костра», куда уже неслась «скорая помощь», пожарная машина и бежала толпа с огнетушителями в руках.
***
Ещё издалека «Т-34» омерзительно вонял жженной резиной. Топлива в нём почти не было, поэтому горела изоляция проводки и электроприборов, резиновые коврики «чемоданов» под снаряды, бандажи катков и…
…И тела экипажа.
Огонь скоро удалось погасить, танк залить водой так, что он даже чадить перестал. Но и до этого было видно, что наклонная броневая плита левого подкрылка76 - была вырвана по линии сварных швов и отброшена далеко в сторону. На полу уцелевшего броневого корпуса были хорошо видны «чемоданы» под снаряды – целы-целёхоньки, что исключает взрыв остатков боекомплекта и, тела экипажа в обгоревшей - ещё дымившейся одежде.
Меня чуть не стошнило:
«Хорошо, что хоть головы приказал тряпьём обмотать… Возможно, получится в открытых гробах хоронить».
Горел то «Т-З4» сравнительно недолго.
Однако, почему он взорвался?
Терпеливо дождавшись когда пожарники потушат огонь, а медики извлекут тела погибших, погрузят их в свой «Фердинанд» и увезут, приступили к тщательному обследованию танка. На броне имелись вмятины и следы рикошетов, трещины сварных соединений… Последних, особенно много на башне.
Но сквозных пробитий не было.
С дистанции 500-600 метров, «лучший танк Второй мировой войны» - действительно непробиваем для малокалиберной противотанковой артиллерии.
По крайней мере для советской.
Однако было обнаружено, что от левого топливного бака – находящегося в боевом отделении, остались одни рваные ошмётки. Разрушен до неузнаваемости был и фальшборт между топливным баком и боевым отделением.
Генерал Косынкин тут же сделал вывод:
- Взрывчатка была заложена в топливный бак, вот почему и не была обнаружена сегодня утром! А взорвана она была при помощи часового механизма.
Полковник Романов тут же возразил:
- Во время нахождения танков на полигоне, баки из них не извлекались… Это –официально задокументировано.
Затем пальцем указав на потерянно выглядевшего Максарева:
- Взрывчатку могли заложить только на заводе!
У того и, у Главного инженера Махонина - вид тут же стал весьма и весьма бледным, как у вышедшей из-за облаком и, подглядывавшей за всем происходящим на Земле, полной Луны.
Из обступившей танк толпы послушались возмущённые крики:
- Вредители!
- Это уже не вредительство и даже не саботаж… Это диверсия!
- Теракт! Покушение на товарища Сталина!
- Сволочи! Мало того, что негодные танки для Красной Армии выпускают…
Максарев, хватаясь за сердце, отчаянно отрицал такую возможность:
- Товарищи! Этого не могло быть! Этот танк – серийный. Никто не знал, что он попадёт в Кубинку, где будут проводиться испытания, на которых будет присутствовать сам товарищ Сталин.
Подтверждаю:
- Да и я сам выбрал этот «Т-34» для испытаний методом тыка. Так что это не было покушением на меня лично.
После недолгого молчания, из той же толпы предложили:
- Надо все танки Харьковского завода проверить: вдруг в баках каждого из них – заложена бомба с часовым механизмом?