Опрометью метнулась к стене, едва успев разминуться с разъяренным герцогом. Он мельком глянул на меня и стремительно прошел мимо, к стулу во главе стола. Следом в столовую вошел невозмутимый Аксель. Пара кровоподтеков на лице и свежий синяк под глазом напоминали о «добрых» тюремщиках, но в остальном сероглазый выглядел как прежде. Он тоже переоделся, привел себя в порядок и ступал по полу, словно по красной ковровой дорожке. Поравнявшись со мной, Аксель остановился и, покосившись на герцога, который успел приложиться к вину, шепнул: «Молчи! Говорить буду я». Да я только за, не хватало в новые неприятности вляпаться! Хотя если сероглазый продолжит в том же духе, нас догонят старые.
Пока я размышляла о том, чем обернется упрямство Акселя, в столовую пожаловали остальные гости. Двоим я не обрадовалась, но куда уж без старшего инквизитора и придворного мага! Мужскую компанию разбавили герцогиня с дочерью. Последнюю я узнала – именно ее развлекал Гарольд в соборе.
В средневековом обществе не требовалось расставлять карточки, обозначая место гостей. Все определяло пресловутое социальное положение. Чем оно ниже, тем дальше от герцога. Немудрено, что я очутилась в самом конце цепочки.
Существовало в здешнем мире и еще одно четкое разделение: на женское и мужское. Представительницы прекрасного пола безмолвно украшали столовую своим присутствием, когда как сильный пол вел разнообразные беседы. Правда, сегодня разговор явно не клеился. Еще бы, Аксель сумел изрядно подпортить настроение хозяину дома.
Господи, никогда бы не подумала, что обрадуюсь ножу и вилке! А еще ложке. Как же надоело есть руками! Лица господ вытянулись, когда оборванка, то есть я, ловко расправилась с прообразом крем-супа. Я не пила его из тарелки, не чавкала – словом, вела себя как аристократка. Хотя, может, лучше бы чавкала, тогда бы не привлекла внимание инквизитора.
– Никак не разберу, кто вы. – Казалось, Вальтер задался целью прожечь во мне дыру. – По виду – оборванка, а по речам – чуть ли не принцесса.
– Скажете тоже! – фыркнул Гарольд. – Не оскорбляйте их высочеств.
Инквизитор проигнорировал его замечание.
– Так как? – не унимался он.
– Я обычный человек, мессир, точно не принцесса.
Пусть Аксель запретил мне говорить, но такой ответ точно не навредит. Да и совсем молчать нельзя, не поймут.
– Из другого мира, верно? Где делают странные вещи. Я осмотрел ту, что нашли при вас, но так и не мог понять, что это.
Покосилась на Акселя. Ну, помогай! Понятия не имела, о чем речь. С трусами мы разобрались, оставалась… камера. Скверно! Если пару недель назад я строила амбициозные планы по открытию ателье, то теперь предпочла бы спрятать фотоаппарат от греха.
– Детская забава, мессир, – не моргнув глазом, соврал Аксель. – Куплена ее брату, ничего интересного. Если угодно, потом покажу, как ей пользоваться.
Уфф, выкрутились, вроде, инквизитор отстал. Надолго ли? Одного взгляда на Вальтера хватило, чтобы понять: инквизитор лишь затаился и готовил новую каверзу. Попаданка пока ему интересна, но ничего не мешало, наигравшись, выбросить меня на помойку.
Глава 11
Ерзая, пыталась сосредоточиться на еде. Она разительно отличалась от того, что стряпала Ида, но назвать ее привычной я тоже не могла. Рука машинально тянулась за отсутствующей солонкой. Как же все пресно! А еще не хватало перца. И глюконата кальция, ага. Стабилизаторов, ароматизаторов, усилителей вкуса и прочей дряни, которую регулярно потребляли жители двадцать первого века. Зато на травы не скупились. Они заменяли приправы и совсем не походили на пожухлое нечто на полках супермаркетов. Та же мята. Кстати, вы пробовали кролика, маринованного с мятой? Я нет, сейчас восполню пробел. Увы, пока блюдо дошло до меня, остались лишь уши. Пришлось обсасывать косточки, но все равно вкусно.
Средневековая кухня вызывала смешанные чувства. Питаться так каждый день я бы не смогла. Сами посудите, либо брюква, репа, горох, бобы, либо куча мяса. И ничего посредине. Половину надо есть руками, половину выискивать среди густого соуса. В него полагалось макать хлеб – чтобы не пропало. Опять же на трапезу полагалась всего одна тарелка. Понадобится еще, отломи хлеба и положи на него. Но все показалось цветочками, когда Аксель вытер руки о скатерть, чтобы уже чистыми взять нож. Открыв рот, я уставилась на него в немом ужасе. Увидит герцог увидит, выставит вон!
– Что случилось? – недоуменно шепнул сероглазый.
Только я собиралась ответить, но святотатство повторилось. Теперь уже инквизитор использовал скатерть не по назначению.
– Эм… Ничего, – стушевавшись, пробормотала я.
Ну и нормы этикета! Вряд ли это совпадение, коллективно с ума не сходят. Ну да, вот и Гарольд губы краем скатерти промокнул. Им как, не противно потом среди такой грязищи сидеть? Хотя о чем я! Эти люди в тазике раз в месяц моются, приборы им для красоты, происхождением похвастаться.
– А можно мне салфетку? – робко попросила я.
Не желаю поддаваться всеобщему безумию.
Видя, что меня не понимают, попыталась объяснить:
– Ну полотенце такое из ткани, которым руки после еды вытирают.
Тут все дружно перестали жевать, даже герцог заинтересовался, что там просит простолюдинка иномирного происхождения. Став звездой телешоу, успела пожалеть о любви к чистоте. Прекрасно бы тайком скатертью утерлась.
– Аксель, где ты ее достал?
Полотенце мне не выдали, зато принесли тазик с водой. Скомкано поблагодарив, пополоскала в нем пальцы.
– Да нигде, – с оттенком легкой досады, ответил бывшему патрону сероглазый. – Крестьяне за ведьму приняли, хотели казнить. Кати спас проезжавший патруль. Вот ко мне привезли, чтобы проверить, действительно ведьма или с причудами.
– Как низко ты пал! – с ядовитым сочувствием вздохнул Гарольд и глотнул из своего кубка. – Превратился в рядового мага!
– Ты о должности или способностях? – не стушевался Аксель. – Если о втором, спешу тебя разочаровать, они остались прежними.
– Сомневаюсь! Я видел немало опустившихся людей. Жалкое зрелище!
Сероглазый пропустил шпильку мимо ушей. Правильно, блондин провоцировал, затевал ссору, чтобы лишить конкурента малейшего шанса вернуть былое расположение герцога. А ведь раз он так дергается, то не уверен в собственных силах. Пускает пыль в глаза, красуется в дорогой одежде, но гуляет с телохранителем: боится. И от Акселя мечтает избавиться. Казалось бы, спи спокойно, уел конкурента, получил его место, но Гарольд все равно трясется от страха. Что же такое знает о нем сероглазый? Или все гораздо проще, блондин в курсе, что Аксель при желании одной левой его прихлопнет?
– Так это правда, она, – герцог подбородком указал на меня, – не бродяжка, а девица из другого мира?
– Совершенно верно, ваша светлость, – важно кивнул Аксель, украдкой бросив торжествующий взгляд на Гарольда. – В их мире совсем другие законы. С некоторыми я знаком. И другие науки, буквица. Я пока не разбирался, но по косвенным признакам…
– Подойди! – оборвав его, поманил меня герцог.
Испуганно посмотрела на сероглазого. Тот кивнул: мол, иди. И я пошла. Глаза держала долу – словом, старательно изображала местную благопристойную девушку.
От герцога пахло гвоздикой, а от его супруги чем-то удушливым, отдаленно напоминавшим то ли амбру, то ли пачули – я плохо разбиралась в ароматах. Подобным нехитрым способом маскировали запах пота. Не спешите кривить носы, от меня тоже благоухало не розами. Что поделать, не изобрели еще дезодорантов. Сама я спасалась лимонным маслом, которое тайком брала у Акселя.
Мое появление оживило герцогиню. Она с видимым интересом разглядывала меня и, обращаясь почему-то к мужу, восхищенно пробормотала:
– У нее такая хорошая кожа! Сколько ей лет?
Его светлость взглядом переадресовал вопрос мне.
– Двадцать три, – бесхитростно призналась я.
– Лжешь! – потемнела лицом герцогиня. – Тебе от силы шестнадцать, девчонка!
– Однако мне двадцать три, ваша светлость, – развела руками я, не понимая, чем так ее рассердила.
– Двадцать три, и девственница? – задумчиво протянул инквизитор. – Вряд ли.
– Вот, я же говорила, ей шестнадцать! – подняла палец вверх ликующая герцогиня. – С такой мордашкой она давно была бы замужем и родила кучу детей. Увы, – явно думая о своем, сокрушенно покачала головой аристократка, – от частых беременностей портится кожа, да и тело тоже. Будь ей действительно за двадцать, груди бы обвисли, не стояли бы торчком. Такое никакими накладками не спрячешь.
– Возможно, она больна, поэтому не просватана, – встал на мою защиту Аксель. – Ручаюсь, Кати не врет, она честная, почтительная девушка.
– Если так, ее болезнь не бросается в глаза, – покачал головой герцог и обратился ко мне: – Скажи, девица, если тебе действительно двадцать три года, почему ты до сих пор не познала мужчины?
Зардевшись, не знала, что ответить. Но и промолчать нельзя, поэтому попыталась объяснить очевидное:
– У нас это добровольно, ваша светлость, к возрасту не привязано. Мне пока еще не встретился мужчина, с которым бы я захотела…
– Ты – захотела? – Герцог от души рассмеялся. – Нет, вы слышали, оказывается, у женщин спрашивают согласия! Разве твой отец, – он снова обращался ко мне, – еще в детстве не озаботился поиском достойного жениха?
Сердце забилось чаще. Если скажу правду, превращусь в парию. Разводов тут нет, поэтому, прости, папа, придется тебя похоронить.
– Мой отец умер, ваша светлость, когда я была совсем крохой.
– А твой дядя, братья матери, она сама, наконец? – не унимался герцог. – Отчим? Почему ты до сих пор не сговорена?
Хватит, надоело!
– У нас так не принято. Каждый, будь то мужчина или женщина, выбирает супруга или супругу самостоятельно. Я не сижу на шее у матери, работаю…
Острый как бритва взгляд Акселя заставил закрыть рот.
Черт, я действительно забылась, так оскорбилась, что наболтала лишнего. Спасибо, в шлюхи не запишут – вот уж не думала, что поблагодарю инквизитора за унизительный осмотр.