– Ничего спросить не хочешь? – полетел вслед насмешливый вопрос.
– Хочу, – живо обернулась я, – только вопрос никак не выберу: слишком много их накопилось.
– Хм, – приподнявшись на локтях, задумчиво протянул Аксель, – пожалуй, я знаю, что сделаю с твоим ртом.
Пошлый намек повис в воздухе.
Закашлявшись, честно предупредила:
– Откушу!
И сдалась, со вздохом поинтересовалась:
– Что там с Палатой магов?
Аксель одобрительно кивнул и пожурил: мол, сразу бы согласилась, не жеманилась.
План был до боли прост. Мне предстояло справиться, когда прибудет некий тер Олаф Брыль, оставить ему записку и попутно незаметно подложить артефакт на прежнее место.
– Ты не дура, если постараешься, останешься на пару минут одна. Там душно, можешь в обморок упасть или за сургучом хранителя услать. Мол, записка конфиденциальная. Где что, подробно расскажу, даже нарисую.
– Взамен?
Пришло время Акселя удивляться. Он-то рассчитывал на безвозмездную помощь. Однако сероглазый быстро спохватился, ядовито напомнил:
– Ты моя должница. Я тебя кормлю, учу, защищаю.
Ладно, схожу. Аксель прав, держать дальше в доме артефакт опасно. Как еще не догадались с обыском нагрянуть, пока мы на нарах отдыхали?
– А почему вы Иду не уволите?
Раз вспомнила о Гарольде, пора помянуть и его пособницу.
– Вот ты этим и займешься, – огорошил Аксель. – Заодно новую служанку найдешь. Крутись, хозяюшка!
Наглость – второе счастье! Я ему не жена и не любовница, а уже дом на себе тащу. С другой стороны, это доверие, повышение статуса.
Эх, еще бы знать, как тут служанок ищут и сколько платят!..
– Ладно, не вздыхай! – смилостивился Аксель. – Сам найму, когда время придет. Хорошая служанка на вес золота. Тяжело сыскать честную, аккуратную, чтобы готовила хорошо. Да и мерзавка еще кое на что сгодится, жаль такую возможность упускать.
Помолчав, сероглазый назидательно добавил:
– А тебе бы неплохо о женском счастье задуматься. Не до перебора уже, поторопиться нужно, а не нос воротить. Прости, говорю, как есть, перестарок ты. И женихи косо смотрят, и первенца родить тяжело.
Обязательно, мамочка, вот прямо сейчас выйду на улицу и рожу от первого встречного.
Само собой, спорить с Акселем не стала. Это все равно, что пытаться остановить локомотив. Нравы здесь такие, герцогиня опять-таки подтвердила, не родила лет в шестнадцать-восемнадцать – старая, а то и вовсе пустоцвет. М-да, на этом фоне поневоле оценишь женскую свободу двадцать первого года. Но удариться в ностальгические феминистические мысли мне не позволили. Повалявшись немного на кровати, Аксель потащил в кабинет. Оказалось, он выпросил у герцога мою камеру и теперь требовал, чтобы я объяснила принцип ее работы.
Принимая из рук сероглазого фотоаппарат, готовилась к худшему. Богобоязненные крестьяне наверняка превратили его в кашу из пластмассы и микросхем. Но я недооценила страх местных перед ведьмами. Селяне боялись прикоснуться к незнакомой вещице, даже ее не проткнули: вдруг внутри проклятие? Расколешь, а оно вырвется. Прибывший осмотреть находку инквизитор тоже проявил гуманизм, не пытал камеру на углях, в итоге она досталась мне потрепанной, но рабочей.
С замиранием сердца прикоснулась к осколку прежней жизни, в предвкушении нажала кнопку включения и запоздало шикнула на Акселя:
– Заклинаниями не швыряйтесь!
Сероглазый вздрогнул, когда с легким жужжанием выдвинулся объектив, засветилась лампочка-индикатор. И ведь вовремя предупредила, рука-то взметнулась!
Как только аккумулятор не разрядился! Заряда немного, процентов двадцать, но есть же. А ведь с момента моего попадания прошло больше месяца. Чудеса, да и только!
Нежно провела пальцем по шершавой пластмассе, с горечью отметила пару новых царапан.
– Ты бы любовника так гладила! – недовольно буркнул Аксель.
– Вас, что ли? – в шутку спросила я.
Но смутить сероглазого невозможно.
– Меня – в первую очередь. Кончай миловаться, показывай! Как там твоя магия работает, что делает?
Целый час убила на то, чтобы втолковать назначение камеры. Только вот сниматься Аксель категорически отказывался. Ему мнилось, будто фотоаппарат украдет его душу. Пришлось сделать пару селфи. Кто держал в руках профессиональную камеру, в курсе, как это непросто.
– Ну, что вы как ребенок! – увещевала я Акселя. – Видите, со мной ничего не случилось. Хотите, можете сами меня снять. Нужно посмотреть вот в ту дырочку, нажать вот эту кнопочку, и выйдет портрет.
Сероглазый с опаской принял из моих рук камеру, ухватил, словно ядовитую змею. Улыбкой приободрила его и приняла соблазнительную позу возле шкафа с книгами – что-то после приставаний Акселя настроение игривое. Эх, вот бы кадр сохранился! Я бы его распечатала в качестве доказательства существования других миров. Шучу, ничего доказывать я, разумеется, не стала бы. Сомневаюсь, будто по пути к моей квартире санитарам встретилась бы очередная Маша и утащила их в портал.
Аксель прищурился.
Тяжко вздохнула. Что не так-то? Грудь убрать, попу подтянуть?
– Ты явно ко мне неравнодушна, – выдал сероглазый и таки нажал на кнопку.
Уставившись на получившееся изображение, он с мрачным видом добавил:
– И в палату я тебя не пущу, сам как-нибудь.
– Почему?
Любопытно ведь, отчего вдруг Аксель поменял решение из-за одного снимка. Ответ убил:
– Изнасилуют. Если ты хранителю, как на застывшей картинке, улыбаться станешь, девицей не вернешься.
Ясно, никаких модельных поз даже при сероглазом. Мало ли!
Глава 13
Кап-кап-кап!
Дождь с пугающей монотонностью барабанил по крыше. И по кончику моего носа – кровля оказалась дырявой. Ее здесь делали либо из дранки, либо из соломы. Черепица считалась чем-то вроде «Мазерати» в нашем мире, то есть полагалась исключительно богатым и именитым. Аксель в этот пул временно не входил, поэтому владел домом с деревянной крышей. В буквальном смысле этого слова. С виду красиво, почти как черепица, только материал менее долговечный. Вот одна пластина и прогнила, обеспечив меня бесплатным душем.
Сначала я пыталась не обращать внимания – средневековый мир быстро учит терпеть неудобства, но потом не выдержала, села. Судя по темно-серой хмари за окном, почти утро. Вдвойне обидно! Здесь вставали рано, на рассвете, из-за проклятого дождя я лишилась получаса драгоценного сна.
Зевая, скинула лоскутное одеяло и кое-как перетащила заменявший кровать матрас подальше. Ну вот, теперь хотя бы капает на пол, хотя звук все равно противный. Попробовала снова уснуть – бесполезно. Может, спуститься вниз, развести очаг? Скажи мне кто-то летом, что я стану запросто управляться с поленьями и огнивом, покрутила бы пальцем у виска. Но с тех пор я значительно прокачала умения, без проблем подвешивала над открытым огнем медный чайник, ворошила угли, чтобы запечь между ними местный аналог картошки, сладкий и мелкий.
Я разлепила глаза, в очередной раз зевнула, прикрыв рот ладонью, да так и застыла. Слуховое окно открыто! На чердаке прохладно, я его точно не открывала. Тогда кто же? Ответа пришлось ждать недолго. Сначала на пол упала неясная тень, затем в окно пролезла мужская рука, пошарила по доскам. Ни жива ни мертва, я уставилась на нее, мечтая стать невидимкой. Воры! Если они поймут, что я не сплю, разбираться не станут, сразу чикнут по горлу. А если притвориться спящей… Гарантии нет, Катя, но и другого выхода тоже. При всем желании ты не успеешь добраться до лаза, разве только…
Голливуд потерял в моем лице девушку Джеймса Бонда. А ведь не разбуди меня дождь, не перетащи я матрас… Словом, я успела, юркнула в темный угол за поддерживавший крышу столб.
Сердце билось в горле, упорно выталкивая наружу содержимое желудка.
Что, если они заметят пустое ложе, решат его проверить, а оно теплое? Тогда меня точно найдут!
Затаив дыхание, отчаянно пыталась утихомирить пульс.
Преступник пришел на дело один, но по-прежнему представлял опасность. Когда он затягивал внутрь веревку, с помощью которой забрался на крышу, за поясом блеснул нож. Без ножен, чтобы без помех сразу пустить в дело. За отворотами сапог наверняка припрятана еще парочка.
По спине стекла ледяная капелька пота.
«Только не смотри в мою сторону!» – беззвучно молила я, буравя взглядом темную фигуру. Вдруг мне повезет, вдруг он сразу спустится вниз? От лаза всегда тянуло холодом, и я устроилась подальше от сквозняка, то есть в теории… Но практика в очередной раз с ней разошлась.
– Глоева колесница! – приглушенно выругался вор.
Заметил! Ну, конечно, Катя, он не слепой, профессионал.
Когда незнакомец двинулся в мою сторону, с трудом поборола желание в панике ринуться прочь. Мое спасение – неподвижность. Любое движение, любой звук – и я труп.
Вор остановился перед разворошенной постелью. Нас раздело каких-то пять шагов. До боли впилась зубами в щеку, чтобы не закричать, когда он нагнулся. Вот и все, конец! Однако на этот раз местный бог пожелал встать на мою сторону – палец мужчины угодил в лужицу, успевшую натечь с потолка.
– Значит, девчонка у него, – вполголоса пробормотал вор. – Продрогла и под бочок к любовнику заползла. Наверняка сейчас кувыркаются. Тем лучше!
Кому лучше? Вряд ли мне или Акселю.
Я успела спрятаться за столбом за считанные мгновения до того, как незнакомец выпрямился. Судя по гнетущей тишине, он пристально осматривал чердак. Чуть скрипнули доски под ногами. Я еще сильнее прикусила щеку, поборов желание проверить, куда он направился. Нельзя, Катя! Если он тебя заметил, то заметил, а если нет, не подводи себя под монастырь! Вдруг незнакомец прямо сейчас изучает тот угол, в котором ты спряталась? После его слов я засомневалась в роде занятий мужчины. Сдается, никакой он не вор, а наемник.
Эх, предупредить бы Акселя! Но сейчас моя жизнь висела на волоске, не до сероглазого.
Вновь заскрипели доски. Ближе или дальше?