– Чего не скажешь обо мне, – неожиданно добавил он и обжег плотоядным взглядом. – Никогда не думал, что мысль о тебе в постели с другим мужчиной так заведет!
Повернувшись, от греха поставила кубок на стол. Теперь все виделось в новом свете: и устрицы, и подмигивание Уны.
– Ты ведь не откажешься, Катя? – наклонившись ко мне, мурлыкнул Аксель.
От него по телу пробежали мурашки.
– От чего? – я старательно изображала неведение.
Сероглазый не ответил и с коварной улыбкой отстранился.
– Я подумал, надо туда съездить, – будничным тоном, словно только что не предлагал прогуляться в спальню, заметил Аксель.
Эх, мне бы его спокойствие! Намеки Акселя взбудоражили, заставили ерзать на стуле. Когда сероглазый потянулся за устрицей и выпил ее, в голову и вовсе полезли разные мысли… Щекам стало жарко. Потупившись, вспомнила утренние ласки. Господи, я ведь приличная девочка, и с Акселем мне совсем не понравилось! Мантра не помогла, пошлые картинки никуда не делись. Все Аксель со своими устрицами! Ежу понятно, на что намекают, когда вот так их едят.
– Хочешь попробовать? – неожиданно спросил сероглазый.
– Нет! – подскочив, едва не опрокинув стул, выпалила я.
Ну вот началось! Прямо здесь, на кухне, перед Уной? Да он в своем уме?!
Аксель недоуменно глянул на меня и пожал плечами.
– Ну не хочешь, так не хочешь, еды хватает.
Уши стали бордовыми.
Так он об устрице? Мамочки, как же стыдно! Я со своими фантазиями решила… Какое счастье, что Аксель не понял! Нужно срочно взять себя в руки. Я просто перенервничала. Еще бы, столько всего за день произошло!
– А куда ты собрался? – стремясь замять инцидент, уцепилась за предыдущую тему.
– Да к Висельному дереву.
Ну да, на общий сбор оппозиции. Разумеется, такого слова в Билардии не знали, что, впрочем, не мешало людям протестовать друг против друга.
Смущение постепенно улеглось, румянец спал со щек. Я слушала, ела, пила и счастливо избавилась от мыслей на постельные темы. Сейчас меня гораздо больше волновал таинственный Ковен. Оказалось, это весьма могущественная организация. Ее руководитель в некоторых случаях мог пойти против воли короля. Да что там, монархи сменялись, а маги никуда не девались, поэтому встать во главе Ковена мечтали многие. Должность эта пожизненная, можно вести какой угодной асоциальный образ жизни, никто открыто не пикнет.
– А можно?..
Я побоялась до конца озвучить просьбу, и так понятно, Аксель никуда не возьмет. Но он неожиданно согласился.
– Нельзя надолго оставлять тебя одну, – хмурясь, покачал головой он. – Гарольд затаился, готовит новый удар. Опять же инквизитор. Сомневаюсь, будто мессир добровольно выпустит из когтей добычу. Так что выбора у меня нет, придется брать. Заодно последишь, послушаешь. Что-то слишком просто все складывается, словно в ловушку заманивают.
Есть такое дело. Шрам не внушал доверия: слишком скрытный, верткий.
– Только, – Аксель замялся, чиркнул по мне взглядом, – есть одна загвоздка. Женщин на подобные собрания не берут, даже в качестве развлечения. Придется одеть тебя мальчиком. Спасибо, природа помогла, бинтовать ничего не нужно.
Это он на мою грудь намекает? Увы, не всем повезло родиться Аней Семенович. Не топиться же нам, уродцам. Опять же в постели мои формы Акселю не мешали, лапал за милое дело, еще и с удовольствием. Может, я неопытная девственница, но безразличием там и не пахло.
Ладно, мальчиком так мальчиком. Пригодится моя «непотребная» прическа. Немного подрезать – и самое то.
– Устрицы-то попробуй! – Аксель пододвинул мне изрядно опустевшее блюдо. – Для тебя старался. Знаешь, какие они дорогие?
Догадываюсь. Моря поблизости не видно.
– А зачем это? – нахмурившись, указала на раковины.
Сдается, меня таки пытались накормить афродизиаком.
– Ладно, сам съем.
Аксель забрал блюдо себе и предупредил:
– Ко мне женщина придет, уж не мешай нам.
Одна единственная фраза вдребезги разбила фантазии. А я уже гордый ответ заготовила, собиралась сопротивляться, оберегать девичью честь. Никому она не нужна, Катя, ты теперь для Акселя тоже б/у. Как любовница ни на что не годна, как жена тем более, а он мужчина, ему хочется. Порадоваться бы, только стало грустно. Горькое разочарование опустило уголки губ. Я ведь думала… Глупая нелогичная женщина!
– А ужин тогда зачем? – окончательно сникнув, обвела рукой остатки пиршества. – Он ведь чужой, для нее. Сказали бы, я прекрасно краюшкой хлеба обошлась.
Говорила, а голос дрожал от стремительно набухавших на глазах слез.
Я не расплачусь. Нет. Сейчас глубоко вздохну, и все пройдет.
Да чего ты, Катя? Он тебя не любит, ты его тоже. Все в порядке.
Сероглазый фыркнул:
– Вот еще, стал бы я ее кормить! Тебе приятное сделать хотел.
– Я тебя не тороплю, – добавил он и, утерев рот ладонью, поднялся из-за стола. – Можешь Уну остатками угостить. Только на вино не налегай, а то утром голова разболится.
Посмеиваясь, наверное, над дурой-попаданкой, вдруг возымевшей на него виды, Аксель вышел из кухни. Заскрипели ступени – он поднялся к себе.
Аппетит улетучился. Я все думала о той женщине, которую ждал сероглазый. По всему выходило, она представительница древнейшей профессии, но Аксель, с его собственных слов, брезглив. Неужели так соскучился по женскому телу? Сколько же ему надо? С другой стороны, Аксель мужчина. Наивно полагать, будто ему хватило сомнительного утреннего кувыркания с истерикой на десерт. Я живу у него не первую неделю и ни разу не слышала скрип кровати. Прежде я приписывала Акселю связь с Идой, но теперь поняла, что ошиблась. Разве так вела бы себя при поимке любовница? Она бы кинулась милому на шею, шептала жаркие слова, клялась, что ее оговорили. Максимум речь шла о мимолетной интрижке, а то и вовсе все ограничивалось платоническими притязаниями Иды. И вот теперь женщина. Живая, настоящая, из плоти и крови. Которую Аксель разденет, станет целовать ее грудь…
Я остервенением оторвала немного холодного мяса и отправила в рот. Подумала и подковырнула ножом устрицу. Бэ, какая она склизкая, противная! Но клин вышибают клином. Если я наемся соленой гадости, перестану думать о развлечениях Акселя.
Робко дрогнула занавеска, отделявшая закуток прислуги от кухни. Словно маленький зверек, Уна осторожно выбралась из укрытия и, прислушавшись, с улыбкой заверила:
– Не тревожьтесь, госпожа, нет у него никого.
Опешив от такого заявления, едва не подавилась устрицей, пришлось спешно запить ее вином.
– Как вы днем на чердак поднялись, так тер сразу меня позвал, – с потрохами сдала господина Уна и, осмелев, уселась подъедать остатки. – Передал записку торговцу, велел непременно сказать, от кого я.
– Ну а женщина тут причем?
Пока я не улавливала связи.
– Да нет никакой женщины! – с набитым ртом повторила служанка. – Я и дверь на засов заперла.
– Ничего не понимаю! – Я растерянно покосилась на Уну. – Ты сама заперла, или тер велел?
– Вы как маленькая! – укоризненно покачала головой чертовка. – Будто не знаете, зачем мужчины женщин выдумывают? Поднимайтесь-ка лучше к теру, ждет наверняка. Я сама все приберу.
После такого заявления рука сама потянулась к вину.
Аксель хотел заставить меня ревновать?! Мысль не укладывалась в голове. С чего вдруг? Но я решила посидеть еще немного, проверить, придет ли незнакомка.
Уна оказалась права. Свечи догорели, за окнами стояла глубокая ночь, а никто так и не появился.
Глава 18
Наступил чертак – день, когда нам предстояло прогуляться к Висельному дереву.
Аксель слово сдержал, раздобыл мне наряд подмастерье и теперь придирчиво разглядывал результат преображения, поворачивая то так, то эдак.
– Плохо! – наконец вынес он вердикт.
Сокрушенно вздохнула и любовно коснулась волос непонятной длины. Их придется обрезать. Жалко! А ведь в прежней жизни я вечно ходила то с задорным бобом, а то и вовсе с писки. Удобно: взлохматила с утра и поскакала по делам. В Билардии же я обзавестись гребнем, готовила разные отвары для густоты и блеска волос. Что-то вспомнила сама, чем-то поделились соседки и торговки, с которыми свела дружбу.
– Я не про волосы, – пояснил Аксель. – Хотя их тоже обкорнать придется.
– Как шлюхе? – припомнила данную им нелестную характеристику при знакомстве.
Сероглазый зыркнул, заставив прикусить язык, и ворчливо велел принести из сундука с зимними вещами шерстяные носки.
– Зачем? – опешила я.
Похолодало, конечно, осень на дворе, но пока рано кутаться.
– Затем!
Аксель без тени смущения ткнул пальцем мне между ног.
– Тут пусто, а должно хоть что-то топорщиться. Не певчим же тебя, тьфу ты, Глоева колесница, представлять!
Сероглазый брезгливо сплюнул на пол. А я задумалась, что не так с певчими. У нас это просто мальчики-хористы. Оказалось, здесь ради чистого высокого голоса им отрезали то самое, что должен был заменить носок. Но это еще полбеды, некоторым хористы заменяли девочек. Неудивительно, что Аксель не желал притворяться любителем пения.
Носок я принесла и кое-как затолкала в штаны. Акселю опять не понравилось.
– Дай-ка!
Нет, нормально?! Мои штаны и мои трусы, между прочим! Если кто-то один раз с меня их снял, то его собственностью они от этого не стали. Высказалась, а сероглазому хоть бы хны, еще и отругал. Мол, ценное белье за зря треплю:
– Попросила бы, дал по такому случаю.
Я аж словами подавилась. Спасибо, не надо.
– Ну вот, хорошо.
Склонив голову набок, Аксель любовался проделанной работой, словно шедевром мировой живописи. Смотрелось… эффектно. Пубертат с гормональным взрывом во всей красе. С другой стороны, по легенде мне лет пятнадцать, самое то.
Волосы остригла под четким руководством Акселя. Получилось миленько. К счастью, местные не практиковали «ежик», у того же сероглазого неплохая шевелюра. Осталось чуть поколдовать с грудью и плечами, и скромный ученик мага готов.