– А я что, – Надя опасливо пожала плечами. Но поверить Рите не могла.
А потом разобралась. Действительно, командиром в семье была Люба, и так она все построила, что девчонки крутились целыми днями, причем с заботами, из-за которых у Нади в семье никто бы лишнего шага не сделал. Ну обязательно ли кипятить белье, а потом его крахмалить или каждый день печь свежие плюшки и варить компот из сухофруктов? Сначала такая хозяйственность умиляла Надю и одновременно раздражала бесхозяйственность ее матери-начальницы. У Нади в семье всегда все было наспех, и замороженные пельмени и сосиски являлись главным блюдом на все времена. Мария не квасила капусту, не закрывала огурцы и лечо. А здесь девочки вставали в ряд: одна перцы моет, другая режет, третья помидоры через сито протирает. Мать сидит рядом и приговаривает:
– Вот ваш батя в Тульскую область с Юркой съездит, картохи купит, приволокут по мешку, вам и ужины на зиму. Постным маслицем зальем, и красота.
«Действительно, красота, – думалось Наде. – В покупных-то банках – голимый уксус!»
Но дело было даже совсем не в том, что девчонок приучали к хозяйству. Дружба их и семейственность оказались абсолютно показными. В семье Соловьевых царила страшная зависть: каждая кофта, купленная одной и не купленная другой дочери, вызывала тихую ненависть.
– Вечно я в обносках, сколько можно, за двумя донашиваю! – как всегда, больше всех возмущалась Рита. Из вредности она перешивала старые Юркины рубашки и брюки и ходила в них.
Люба шипела:
– Перед людьми позоришь!
– А ты, значит, боишься? Если вдруг тебя спросят, куда ты помощь на детей деваешь?
Надя поражалась воинственности, царившей в семье. Почему успехам друг друга не радуются и зачем так объединяются вдруг, когда нужно продемонстрировать дружную жизнь многодетной семьи чужим людям? Откуда такое двуличие? Она как-то сказала Рите:
– Ну хорошо, раз ты считаешь, что все так в твоей семье неправильно, что же ты целуешь и обнимаешь мать, если к вам кто в гости приходит?
– Так это Катька целует. Нас просто много, вот и есть фон общий, а она маленькая еще. Ну, Ленка и Юрка – эти выслуживаются; им и мать, и отец подбрасывают. Ты думаешь, мы почему картошку одну едим и в одной юбке все подряд ходим? Мать копит. Куда? На что? Сама же тоже в одном свитере, сколько я себя помню. Копит, копит. Вот Юрка с Ленкой и надеются на какое наследство. Может, им пообещали, не знаю. А мне все равно. У меня одна мечта – отсюда вырваться, а ты добровольно сюда пришла. Дурочка…
В какой-то момент Наде надоело разгадывать психологические ребусы. Ее какое дело! Выбрала женщина для себя такую судьбу. Ну и пусть. Любовь Андреевна в конце концов – мать ее мужа. А мужа своего Надя любила безумно. Видела все его недостатки, иногда поражалась его беспросветной невежественности. Но любила.
Важнее же всего на свете были успехи Гули, занятия с ней. Надя занималась с дочерью как одержимая. И зачем пугала сурдолог, говоря про нервозность таких детей, про сложности? Гуля была послушной и спокойной девочкой, с удовольствием играла, все воспринимала правильно.
– Потому воспринимает, что ты молодчина, нашла правильный подход, взяла правильную ноту. Так у вас в музыке говорят? – Лидия Семеновна поражалась Надиной настойчивости; она никогда еще не встречала такой организованной родительницы. Погоревала-то всего с неделю, а потом написала себе расписание и начала со своей крохой заниматься. Методично, ведя дневник. Записывала, что получается хорошо, что нужно дорабатывать. Придумывала что-то сама, советовалась с педагогом.
– Скорее тональность, – улыбнулась Надя.
– Вот-вот. Ты знаешь, какие бывают перегибы? Передать тебе не могу! Надо отдать должное: Гуля действительно спокойный ребенок и с хорошим характером. А дальше ей в жизни всего хватит: любви, вашего внимания. Но не это главное, главное, что тебе самой нравится заниматься с девочкой, – в этом залог успеха. Ты знаешь, со здоровыми детьми бывают проблемы. Приходят родители и жалуются: неуправляемый, пойти с ним никуда невозможно, с друзьями не поговоришь – орет, лезет! Спрашивается, а вы зачем и куда своих детей потащили? Давайте разделять. Если сами к друзьям идете, то оставьте детей дома; если предполагается отдых с детьми, то сделайте так, чтобы вашим детям было интересно. Встаньте на их место, посмотрите на мир их глазами. С какой стати вы должны обсуждать что-то часами с подружками, а ваше чадо в это время будет сидеть спокойно и не мешать вам? У ребенка и чувство ревности есть, и чувство справедливости. Ему тоже хочется, чтобы мама и папа уделили ему внимание. Все просто! Так вот ты, Надежда, молодец, ты не просто занимаешься с Гулей, ты уверила себя, что это интересно.
– Так и вправду интересно!
– А что я говорила!
К занятиям Надя специально готовилась, это правда. Как-то сама собой родилась идея кукольного театра, причем основные вещи Надя делала сама, пока Гуля спала, а потом уже привлекала дочь. Сами занятия занимали не так много времени – 30–40 минут в день, больше и не требуется. Важно, чтобы Гуля не почувствовала, что ее заставляют что-то делать; надо, чтобы у девочки возникло желание заниматься. И вот Гуля уже сама ставила ширму, тянула маму за рукав:
– Идем, идем.
Одна сказка следовала за другой.
– Твой театр мы еще и на вооружение возьмем! Думаю, это тема для кандидатской диссертации! – хвалила доктор Надю и давала ей новые задания, более сложные: – Очень важно совместное проговаривание. С выражением, с правильным дыханием. Так. Встали. – Лидия Семеновна вставала напротив Нади. Надя держала Гулю за руку. – Такие упражнения проводятся стоя, помогайте себе руками, ногами. Ну-ка. Ножками «топ-топ», а руками «хлоп-хлоп». Гуля, Надя, давайте вместе. И проговариваем, проговариваем. По многу раз одно и то же слово. Просто слово, потом – в разных сочетаниях, желательно еще и показывая, и находясь в движении. Вот Мишка, вот Мишка идет, а вот Мишка идет и радуется, улыбается. Что Мишка делает? Правильно – идет, и еще что? Улыбается. А как Гуля идет? А как улыбается? А теперь мама. Гуля, попроси маму, пусть мама тоже идет, пусть тоже улыбается.
Надя все подробно фиксировала в своем дневнике, записывала пройденные с Гулей темы: что прошли сегодня, что запланировано на завтра.
– Не увлекайся мелочами. Это неверно, – предостерегала сурдолог. – Очень важно брать материал шире, объемнее. Иначе дети перестают понимать речь, как только тема разговора выходит за рамки стандартной ситуации. Пусть что-то не поймет, не услышит. Но нужно материал брать сразу большой, а не учить слова по одному.
– Но записывать-то можно?
– Нужно! Просто я тебя предостерегаю: это не урок, это игра, Гуле должно быть интересно. Вот твоя идея с кукольным театром просто фантастическая. Это то, что надо.
Лидия Семеновна сразу же предупредила: диагноза нечего стыдиться. Не скрывайте, ничего не придумывайте. Более того, о нем должны знать и соседи, и друзья, и родственники, чтобы вместе с вами радоваться успехам Гули. Это важно, и для вас такая реакция будет большой поддержкой. Никого не стесняйтесь. Люди на поверку оказываются и добрыми, и сентиментальными, и милосердными. Обратитесь к ним за поддержкой, не стройте из себя героев: «Мы все сами!»
Лидия Семеновна не уставала повторять все это. Вот и в последний их визит опять затеяла разговор на эту тему:
– Надя, если бы такой диагноз поставили дочери твоей подруги, ты бы отвернулась от них?
– Никогда! – Надя удивленно смотрела на доктора.
– Вот видишь, и она тебе только поможет. Ну вот и молодец, – Лидия Семеновна удовлетворенно вздохнула. Доктор изо всех сил пыталась вытащить семью из замкнутого пространства. Взывала: общайтесь с друзьями, сами идите на контакт!
Она хорошо помнила, как в первый раз ворвалась в ее кабинет Мария. Вошла со своим горем, с тем, что рушится жизнь, со страхом, что Надя отворачивается от больной дочери. Потом пришла Надя, вся натянутая как струна со стеклянными глазами. Через кабинет Лидии Семеновны прошло много семей. Многие кивали и ничего не делали, многие даже и не кивали, сразу открещивались от своего ребенка, готовили его к интернату. Но были и такие, как Надя и ее мама.
Лидия Семеновна не сразу поняла, соратники ли они ей, партнеры в работе или нет. Отношения в этой семье были нервные, с надрывом, чувствовалось, что нет хорошего контакта между матерью и дочерью, все что-то доказывали друг другу; с отцом девочки вообще до сих пор все было непонятно. Хотя были на этот счет у врача свои опасения. Да и справки она навела: Ярославль город небольшой, ей тут же все рассказали про молодого красивого массажиста. Вроде бы не без способностей, людям помогает. Да вот не всегда лечение до конца доводит. Берется за все, многое обещает, но может и бросить на полпути, тогда пациенты вынуждены идти к другим специалистам. Были и еще некоторые неприятные подробности. Не хотелось приклеивать ярлыков, но Лидии Семеновне такие отзывы сказали о многом.
А вот в Наде оказался стержень, да еще какой. Она, если что, девочку и одна вытянет.
Через какое-то время на Гулю надели два аппаратика. Как все детишки, Гуля сначала их срывала, плакала, канючила, но здесь силу воли проявила Надя. Сначала задала вопрос врачу:
– А как?
– А вот так! Находи подход! Другого пути у тебя нет. Договаривайся с дочерью.
И Надя договаривалась. И с дочерью, и с другими мамашами у песочницы.
Гуля стремглав бежала к другим ребятам, а дети не всегда реагировали адекватно. Совсем маленьким было безразлично, что у девочки в ушах аппаратики и что она не говорит, а мычит; дети постарше мгновенно видели разницу.
– А что это у нее? – громко спрашивали они у своих родителей.
На помощь приходила Надя:
– Гуля плохо слышит, а аппаратики ей помогают слышать тебя хорошо. Но она тоже хочет играть с тобой. Смотри, какие красивые у Гули формочки. Ну-ка, кто из вас сделает самый красивый куличик?