– Я с вами пойду, – сказал Яков.
– Это с какого перепуга?! – возмутился Сашка.
– Вы можете мне доверять, я многое переосмыслил за прошедшие несколько дней.
– Слышь, «украинец», а ты, пока ехал в кузове, головой не ударился? – опять вспылил Сашка. – Как мы тебе можем доверять, ты же воин звездно-полосатого флага, присягал, наверное, ну сам подумай. Во дает, пару часов назад в нас стрелял, а теперь доверяй ему.
– Я не стрелял, – ответил Яков, глядя Сашке прямо в глаза.
– Он действительно не стрелял, я видел, как он, зажав голову руками, валялся между колесами, – вроде как заступился я за пленника.
– Ну вот что, горячие финские парни, – прервал нас Димка, – успокоились. Ты мне кажи, Яков Львович, как ты видишь свою дальнейшую жизнь дезертира? Если ты один раз это сделал, то, скорее всего, сделаешь и второй. Нам очень трудно тебе вот так – раз, и поверить, и доверять.
– Я понимаю, у меня нет аргументов против сказанного, и я не собираюсь оправдываться. Я уже взял на себя грех, осквернив землю предков – приехал сюда как оккупант. Я не хочу воевать с русскими.
– Земля твоих предков у Мертвого моря, – съязвил Сашка.
– Да успокойся ты, – толкнул я Сашку в плечо.
– Тогда пристрелите меня прямо здесь, я же вам рассказал всё, что вы хотели знать, – ответил Яков.
– Да, дела, – почесал затылок Димка. – Пристрелить-то оно всегда успеется.
Димка еще немного помолчал, посмотрел Якову в глаза и сказал:
– Ладно, бери два гранатомета, пойдешь с нами. Дадим тебе шанс обрести родину заново. Но запомни, Яков, накосячишь или удумаешь чего, уж лучше сразу вот прям из гранатомета и застрелись, иначе я тебя просто выпотрошу наживую.
– Я всё понял, – кивнул Яков в ответ.
– А раз понял, хватай граники, и пошли, и со мной держись.
Димка с Яковом ушли вперед, метров на тридцать. Мы шли следом, периодически, по команде впередиидущих, останавливались. Через полчаса подкрадывания к дорожному полотну я услышал в наушнике:
– Все подтягиваемся, не шумим, ориентир – старая деревянная опора ЛЭП.
– Принято.
Мы завалились у камней в десяти метрах от дороги, плотный кустарник нас хорошо маскировал. Димка осмотрелся и начал расстановку по позициям.
– Кац, Док, отойдите левее двадцать метров, спуститесь в кювет, огонь по команде. Кац, и грузовик не задень, аккуратно.
– Принято.
– Второй, по команде давишь огнем всё, что шевелится, чтоб башку не поднимали.
– Второй принял.
– Готовность пять минут, сигнал к атаке – выстрел с граника по бэтээру.
– Сань, ты спустись на дно канавы, навесом будешь долбить. Направление – вон то корявое дерево, а то нам тут тесновато будет стволами водить.
– Хорошо, – ответил Сашка и спустился ниже в канаву.
Я распластался по краю кювета, передвинул предохранитель на одиночный огонь, отложил автомат и начал осматривать в бинокль сектор обстрела. В ста метрах от нас у обочины стоял грузовик, чем-то напоминающий КРаЗ, и ближе к нам, перегородив дорогу, стоял бронетранспортер. Людей видно не было, но двигатель работал.
– Минутная готовность, – услышал я в наушнике.
Убрал бинокль в подсумок и изготовился к стрельбе.
Хлопок, шипение реактивной струи и взрыв.
– Ай молодца, хохол, давай вторым, – услышал я Димкин голос. Нам стало понятно, что стрелял из граника наш пленник, и Димка озвучил это именно для нас. Из десантного люка дымящегося бэтээра начали высыпаться в панике бойцы, и тут ухнул второй взрыв, разворотив пулеметную башенку.
– Всем огонь! – скомандовал Димка.
Сашка сделал пару пристрелочных выстрелов и потом весьма прицельно положил четыре гранаты под ноги разбегающимся врагам. А я так ни в кого и не успел прицелиться, Димка снайперским огнем уложил пытающихся отстреливаться натовцев.
– Док, Кац, через дорогу бегом! Обходите и зачищайте. Второй, прикрывай.
Мы с Сашкой, перебежками и прикрывая друг друга, обошли грузовик сзади. Сашка засадил гранату прямо в десантный люк бронетранспортера – внутри приглушенно бахнуло. Я залез на кабину и аккуратно заглянул через вентиляционное отверстие брезента. Спасибо ангелам-хранителям: в задней части кузова справа и слева сидели, прижавшись к бортам и держа карабины наготове, два бойца. На ящиках были расстелены пенки – спали они тут, что ли? Оба сидели ко мне спиной, и я прицельно отстрелялся по каскам. Хорошо, что в горячке не ломанулся в кузов сразу.
– Это Док, у нас чисто.
– Первый принял. Кац, перебегай в канаву и паси дорогу в обе стороны. Второй, перегоняй живо сюда КАМАЗ. Остальные к грузовику.
Я спрыгнул с кабины, обежал машину и откинул задний борт. Один из мертвых натовцев свалился на землю, второго вытащил за ноги – тяжелый, гад.
– Ботинки у них отличные, – сказал подбежавший Димка. – Давай, Львович, мародерь бывших сослуживцев, всё в кучу сюда складывай, ботинки с них не забудь снять.
Мы с Димкой залезли в кузов и начали инспектировать содержимое, было прядка двадцати разных ящиков.
– Это что за хрень? – сказал я, вскрыв один из ящиков и рассматривая железяку в промасленной бумаге.
– Отличная хрень! – ответил Димка. – Это части «фагота», только это пока нам не актуально, нам бы гранатометы и патроны. Вон, у борта, видишь, ящики с черной полоской и с надписью «7.62 ПБгс»? Вот их двигай к краю борта.
Пока возились, Борис подогнал КАМАЗ, выскочив из просеки на дорогу, как черт из табакерки, и, сдав задом, остановился борт в борт.
– Хохол, Борис, давайте в КАМАЗ, принимайте.
Мы быстро перекидали в основном патронные ящики, также нашлись и пара ящиков РГД5 по двадцать штук в каждом, Возиться с тяжелым вооружением не стали, времени мало.
– Всё, забрасываем намародеренное и валим быстро.
Мы быстро побросали в КАМАЗ всё собранное Яковом и забрались в кузов.
– Кац, снимайся и в машину бегом.
– Принял.
КАМАЗ дернулся, развернулся и съехал с дороги обратно на просеку, в кузов запрыгнул Сашка. Наша машина, урча и покачиваясь, покатила по лесной дороге, набирая скорость. Примерно через полчаса езды и аттракциона «успей брать ногу, чтобы не придавило», я вызвал Димку.
– Первый, это Док, надо остановиться и закрепить всё в кузове, пока нас не перекалечило здесь.
– Принял, сейчас место найдем.
Мы остановились и начали укладывать трофеи, чтобы не ерзало по ногам. Вроде всё максимально укрепили и двинулись дальше. Не доезжая до дачного поселка, остановились у нашего схрона. Осмотрели – не похоже, что кто-то здесь любопытничал. Вскрыли закладку. Я заменил свой АКМ на АКМС, затем снял с одного карабина М4 тактический ремень и повесил себе на автомат – так удобнее, а к хорошему быстро привыкаешь.
– Ну что, Яков, мы тебя пока с Сашкой оставим тут, в поселок с нами не пойдешь, – сказал я.
– Почему? – не понял он.
– Да потому что тебя там разорвут просто на сотни маленьких украинцев, мы и спасти не сможем, несмотря на все твои недавние заслуги. Ты посмотри на себя, морда оккупантская, – ответил Сашка.
– Да, – согласился Яков, – что-то не подумал.
– Надо ему чего-нибудь подыскать, – сказал мне Димка.
– Я посмотрю ему шмоток и принесу, переоденется, – ответил я.
Я, Борис и Димка отправились в поселок. Не выходя на дорогу, остановились. Димка в оптику винтовки, а я в бинокль осмотрели поселок и дорогу. Во дворе нашей дачи увидел отца и Сергеича, они, склонившись над столом во дворе, о чем-то разговаривали.
– Ну, я батю вижу с Сергеичем, сидят, беседуют, – сказал я Димке.
– Ага, вижу, вроде спокойно всё, идем.
Не дойдя до дома метров двадцать, мы услышали крик из кустов: «Стой, кто идет? Пароль?»
– Ух, епт, так и обделаться можно, – сказал Димка, поворачиваясь в сторону кустов, где очень хорошо был замаскирован секрет для наблюдения.
– Пароль, говорю, – доносился оттуда голос, срывающийся на фальцет.
– Сергеича зови, ему пароль скажем.
– Стойте и не дергайтесь, а то положу всех очередью из пулемета, – снова донеслось из кустов, на что Димка как-то смешно приподнял бровь, вроде удивляясь.
– Да стоим, стоим.
В кустах были слышны шипение рации и переговоры. Через пару минут на дорогу вышли Сергеич, отец и еще три вооруженных парня.
– Ты смотри, партизаны вернулись, – расплылся в улыбке Сергеич, и тут же добавил в рацию: – Дозор, отбой, это свои.
Из кустов вышел парень лет семнадцати с двудулкой наперевес.
– Хорош пулемет, – сказал мне Димка, кивая на ИЖ27 в руках у парня.
– Ага, – согласился я, – примерно так я и подумал.
Мы обнялись с отцом, и я спросил его:
– Ну как вы тут, все живы-здоровы?
– Почти, собаку только вашу застрелили, была тут на днях заваруха. А так всё нормально.
Борис помрачнел и спросил:
– Что тут стряслось?
– Ночью прошлой какие-то мародёры заявились, Шах залаял во дворе и кинулся на одного из них, они в него стрелять начали, все проснулись сразу, ну и дали отпор, троих вон там прикопали, двое или трое убежали в просеку, и слышно было, как машина уехала.
– А как же дозорные ваши?
– А вот после этого по всему периметру и сделали секреты. А караул сразу после вашего отъезда организовали, Сергеич вообще молодец, придумал тут всё. Да он сам вам расскажет.
– Сергеич, пойдем к Анатоличу во двор, расскажешь, – сказал Димка.
Я вошел в дом, где меня буквально сбили с ног дети. Натискавшись с ними, поцеловал Свету и маму. Поздоровался с Мариной.
– А где Саша? – с тревогой спросила она.
– Машину караулит, скоро придет, – успокоил я ее.
– Света, где тут шмотки какие-нибудь старые?
– Да вон в кладовке.
Я покопался в маленькой кладовке и на вешалке, взял свою старую кожаную парку, свитер и застиранные штаны армейской «флоры».
Вызвал Димку:
– Первый, это Док, я нашел переодеться Якову, послать Бориса за машиной?
– Да, пусть подтягиваются.
Вышел во двор, подошел к Борису.